Мистик-ривер - Деннис Лихэйн

Нога Уайти соскользнула со стола, он покосился на коробку. Сунул в нее руку, вытащил кассету. Легкое движение кисти — и вот уже кассета в руке Шона.

— Проиграй-ка еще раз, — сказал Уайти.

26

Затерявшийся в пространстве

Дейв и Вэл пересекли город и выехали на Мистик-ривер, к пивнушке Челси, где пиво было недорогое, а народу немного — лишь несколько завсегдатаев, по виду портовых рабочих, не один десяток лет проведших на берегу, и четверо парней со стройки, оживленно обсуждавших некую Бетти, у которой «хоть титьки и большие, но характер скверный». Пивнушка находилась под мостом Тобин-бридж и задами упиралась в Мистик-ривер. Выглядела она весьма обшарпанной. Вэла в ней все знали, и все с ним здоровались. Хозяин, скелетоподобный, с очень черными волосами и очень белой кожей, звался Хьюи. Он работал за стойкой и две первых кружки выдал им бесплатно, за счет фирмы.

Дейв с Вэлом погоняли немного шары, а потом устроились в кабинке с графином пива и двумя виски. Небольшие квадратные оконца, выходившие на улицу, из закатно-золотых стали темно-синими. Стемнело так быстро, что у Дейва это вызвало даже некоторый испуг. Вэл при ближайшем рассмотрении оказался парнем милым и веселым. Он рассказывал истории про тюрьму и про неудавшиеся грабежи — истории в общем-то жутковатые, но в его изложении они были даже забавными. Дейв поймал себя на том, что думает: интересно, каково это быть Вэлом — бесстрашным, уверенным в себе и в то же время таким ужасно маленьким?

— Вот однажды… дело было… давно, Джимми тогда срок отбывал, а мы старались продержаться без него. Не понимали еще тогда, что без Джимми, который все обмозговывал, обдумывал за нас, дело делать невозможно. Ведь надо было только слушать, что он скажет, выполнять его приказания — и все выходило преотлично. А без него мы были как слепые щенята. Так вот, в тот раз мы брали коллекцию почтовых марок. Накрыли хозяина в его кабинете, связали — все честь по чести — я, мой братишка Ник и этот малый, Карсон Леверетт, который даже шнурков на себе завязать не мог, если его не научить, как это делается. Так вот, провернули мы это и спускаемся в лифте. Спокойно спускаемся. На нас приличные костюмы, вид солидный. И вдруг в лифт входит дама, смотрит на нас и ахает. Громко так, а мы не понимаем, в чем дело. Что в нас такого необычного? Ведь выглядим мы солидно, разве нет? Поворачиваюсь я к Нику, а он вытаращился на Карсона Леверетта, потому что этот кретин не снял маски! — Вэл хлопнул по столу и расхохотался: — Нет, представляешь? И маска на нем — морда Рональда Рейгана с ухмылкой до ушей, тогда продавались такие. И он в ней!

— А раньше вы не заметили?

— Нет. В том-то и штука. Вышли мы от коллекционера, я и Ник наши маски сняли, ну и думаем, конечно, что и Карсон свою снял. На нашей работе такие мелочи постоянно случаются и постоянно все портят. Нервничаешь и попадаешь впросак — не замечаешь простых вещей, того, что в глаза бросаться должно! — Хохотнув, Вэл опрокинул в себя виски. — Вот поэтому нам так Джимми и не хватало. Он все продумывал наперед, каждую мелочь, и все учитывал. Ведь классный нападающий в футболе видит разом все поле, верно? Так вот и Джимми в каждом деле видел все, что предстоит. И все, что может не получиться. Тут он был мастак, да что там — просто гений!

— Но он все это бросил.

— Ясное дело! — сказал Вэл и закурил. — Ради Кейти. А потом ради Аннабет. Сам он, между нами, думаю, бросать не очень-то хотел, но такова жизнь. Взрослеют люди! Моя первая жена что говорила? Что беда моя в том, что я никак не повзрослею. Я человек ночной, а не дневной, днем мне скучно, спать охота.

— Я всегда думал, что это будет по-другому, — сказал Дейв.

— Ты это о чем?

— О том, чтобы стать взрослым. Ведь это же значит чувствовать себя иначе. Чувствовать себя взрослым. Мужчиной.

— А ты так себя не чувствуешь?

Дейв улыбнулся:

— Иногда. Временами. Но по большей части я чувствую себя точно так же, как чувствовал себя в восемнадцать лет. Иногда только диву даешься: «Это у меня ребенок? Жена? Как такое могло произойти?»

Дейв понимал, что язык у него немного заплетается и слегка кружится голова, потому что он пьет натощак, но ему необходимо было объяснить. Чтоб Вэл понял, что он за человек, и полюбил этого человека.

— Думаю, я всегда надеялся, что однажды ощущение это станет постоянным. Понимаешь? Проснуться однажды утром и почувствовать, что стал взрослым. Что все вокруг, все вещи подчиняются тебе, ну, как раньше отцов изображали в сериалах.

— Как охранник Кливер, да? — сказал Вэл.

— Да. Или как все эти шерифы, ну, ты понимаешь, — Джеймс Арнис и прочие. Вот это мужчины! И — постоянно!

Вэл кивнул и отпил пива.

— Один парень в тюрьме мне вот что сказал: «Счастье — это только отдельные минуты, пришло и ушло, до следующего раза». А следующий раз когда еще будет! Может, через много лет. А вот горе… — Вэл подмигнул. — Это вещь прочная. Если уж пришло — не уйдет… — Он раздавил окурок. — Нравился мне тот парень. Крутые вещи говорил. Я еще виски выпью, а ты? — Вэл встал.

Дейв покачал головой:

— Да я еще эту не прикончил.

— Да брось ты… Чего теряться-то?

Дейв взглянул в его морщившееся улыбкой лицо и сказал:

— Ладно. Выпью.

— Вот молодец! — Вэл хлопнул его по плечу и направился к стойке.

Дейв глядел, как он стоит там, ждет своей очереди, болтает с одним из портовых рабочих, и думал, что здешние завсегдатаи знают, что такое быть мужчиной — не ведать сомнений, не мучиться, прав или не прав. Таких ничто не смутит в этом мире — ни окружение, ни то, чего оно ждет от тебя.

Да, это и есть страх, догадался он. Страх этот вечно был с ним, а в них вот страха не было. Страх поселился в нем с давних лет, прочный, как горе, о котором говорил Вэлу тот парень в тюрьме. Страх отыскал лазейку в душу Дейва и угнездился там, и с тех пор он вечно боится, что поступит не так, как надо, что все испортит, что поведет себя глупо; боялся, что не сможет стать хорошим мужем, хорошим отцом, как подобает настоящему мужчине. Страх жил в нем так давно, что, кажется, он даже не помнит, каково это — не чувствовать страха.

Проехала машина, и отблеск ее фар скользнул по входной двери, сменившись ярким светом прямо в лицо Дейву, когда дверь распахнулась, и Дейв, заморгав от яркого света, различил лишь силуэт входившего мужчины. Мужчина, видимо, был массивным, и одет он был в подобие кожаной куртки. Он казался немного похожим на Джимми, но крупнее и шире в плечах.

Но это и вправду был Джимми. Дейв понял это, едва закрылась дверь и зрение его начало проясняться — Джимми в черной кожаной куртке поверх темного свитера и брюк цвета хаки. Кивнув Дейву, он подошел к стойке, туда, где стоял Вэл. Он шепнул что-то Вэлу на ухо, и тот оглянулся через плечо на Дейва и что-то сказал Джимми.

Дейв начал чувствовать дурноту. Вот она — выпивка на пустой желудок, наверняка это она сказывается. А еще что-то беспокоило его в Джимми, в том, как он кивнул ему — с рассеянным и в то же время решительным видом. И почему это, черт возьми, он как будто разбух, прибавил эдак фунтов десять со вчерашнего дня? И что он делает здесь, в Челси, вечером, накануне похорон дочери?

Джимми подошел к их столику и опустился на место Вэла напротив Дейва. Он сказал:

— Как жизнь?

— Набрался немного, — откровенно признал Дейв. — А ты что, потолстел?

Джимми улыбнулся непонятной улыбкой:

— Нет.

— А кажется, что ты стал больше.

Джимми пожал плечами.

— Как это тебя сюда занесло? — спросил Дейв.

— Я сюда часто наведываюсь. Мы с Вэлом знаем Хьюи много лет. Так сказать, старинное знакомство. А что же ты не пьешь, Дейв?

Дейв поднял стакан.

— Да я уж и так принял достаточно.

— Ну и что плохого? — сказал Джимми, и Дейв увидел в руках у Джимми стакан. Джимми поднял стакан и чокнулся с Дейвом.

— За наших детей, — сказал Джимми.

— За наших детей, — еле выговорил Дейв, чувствуя себя к этому времени уже сильно не в порядке — он уплывал куда-то прочь от этого дня, во мрак и бред, где лица словно надвигались на тебя, а голоса звучали глухо, как со дна колодца.

Дейв опрокинул в себя стакан, сморщился, как от ожога, и тут в кабинку вошел Вэл, уселся рядом с ним и стал пить пиво прямо из графина.

— Мне всегда нравилось здесь.

— Хороший бар, — подтвердил Джимми. — Никто тебе не мешает.

— Это важно, — сказал Вэл. — Никто не мешает, не лезет в твою жизнь, не гадит ни тебе, ни твоим близким и друзьям. Верно, Дейв?

— Очень даже верно, — сказал Дейв.

— Вот забавный парень, — сказал Вэл. — Уморил.

— Да? — сказал Джимми.

— Еще бы, — заметил Вэл и сжал плечо Дейва. — Дейв — мужчина что надо!

Селеста примостилась на краешке кровати в мотеле, в то время как Майкл смотрел телевизор. На коленях у нее был телефон, и рука ее сжимала трубку.