Мистик-ривер - Деннис Лихэйн

Селеста примостилась на краешке кровати в мотеле, в то время как Майкл смотрел телевизор. На коленях у нее был телефон, и рука ее сжимала трубку.

В эти предвечерние часы, которые они с Майклом провели возле крохотного бассейна, сидя в проржавевших креслах, она постепенно словно уменьшалась в размерах, тоже начиная чувствовать себя крохотной, мелкой и пустой, видимой как будто издали, сверху, и такой ненужной, никчемной и, хуже того, — неверной.

Муж. Она предала своего мужа.

Может быть, Дейв убил Кейти. Может быть и так. Но о чем только она думала, рассказав об этом Джимми, именно Джимми, из всех людей на свете? Почему было не выждать, не поразмыслить еще немного? Почему не поискать других отгадок? Потому что она испугалась Дейва?

Но тот, новый Дейв, проявившийся в эти последние дни, — это обман чувств, порождение стресса.

Может быть, он не убивал Кейти. Может быть.

Но совершенно очевидно, что он достоин хотя бы ее сожаления, и ей надо было подарить ему это до окончательного выяснения. Она не знала, сможет ли жить с ним, подвергая опасности Майкла, но вот теперь она совершенно уверена, что должна была обратиться не к Джимми Маркусу, а в полицию.

Неужели она хотела сделать Дейву больно? Ожидала чего-то, глядя в глаза Джимми, делясь с ним своими подозрениями? А если ожидала, то чего? Почему из всех людей она выбрала именно Джимми?

На этот вопрос было много возможных ответов, и все они ей не понравились. Она подняла с колен телефон и набрала домашний номер Джимми. Набирая номер, она чувствовала дрожь в запястьях и думала: «Пожалуйста, ну кто-нибудь, ответьте! Просто ответьте! Пожалуйста!»

Улыбка теперь скользила по лицу Джимми — взад и вперед, возникала, и исчезала, и опять возникала, а Дейв старался сосредоточить внимание на стойке, но и стойка скользила и пошатывалась, словно на борту лодки в неспокойном море.

— Помнишь, как мы привели сюда Рея Харриса? — спросил Вэл.

— Ясно, помню, — сказал Джимми. — Добрый старина Рей.

— А ведь Рей, — сказал Вэл, хлопнув по столу прямо перед носом Дейва, — был весельчаком, черт подери!

— Ага, — негромко сказал Джимми. — Забавный он был парень. Обхохочешься.

— Чаще его звали Простой Рей, — говорил Вэл, пока Дейв силился уразуметь, о ком это они говорят, — но я называл его Звонкий Рей.

Джимми щелкнул пальцами и упер палец в Вэла:

— И правильно называл. Из-за мелочи этой.

Наклонившись к Дейву, Вэл стал бормотать ему в ухо:

— Я ведь почему? Парень этот всегда носил в кармане долларов десять мелочью, и так каждый день, когда бы ни спросить. И никто не понимал почему. Просто любил он, чтобы мелочи в кармане было много, на всякий случай, мало ли — междугородний звонок какой-нибудь, в Ливию или еще куда, так я думаю. А вообще кто его знает почему… Но только ходил он всегда руки в брюки и звенел мелочью весь день напролет. А ведь он вор был. «Не боишься, что всякий услышит, что ты идешь, Рей?» Но когда он на дело шел, думаю, он мелочь из кармана высыпал. — Вэл вздохнул. — Забавный парень.

Вэл снял руку с плеча Дейва и закурил новую сигарету. Дым клубился возле лица Дейва, полз по щекам, застревал в волосах. Сквозь дым Дейв видел, что Джимми наблюдает за ним с этим странным строгим и решительным выражением, и мелькало что-то в его лице, что всегда не нравилось Дейву, и сейчас не нравилось, что-то знакомое и нехорошее.

Так смотрят полицейские, понял он вдруг. Так смотрит сержант Пауэрс. С таким видом, словно хочет проникнуть в самую душу Дейва. И опять эта улыбка на лице Джимми покачивается, как ялик на волнах, и Дейв чувствует, как в животе у него покачивается, словно он плывет по волнам.

Он сглотнул раз-другой, сделал глубокий вдох.

— Ты ничего? — спросил Вэл.

Дейв взмахнул рукой. Если б все вокруг немножко помолчали, было бы еще лучше.

— Ага.

— Ты уверен? — спросил Джимми. — А то ты малость позеленел.

К горлу подкатило, что-то в нем сжалось в кулак, потом отпустило, на лбу крупными каплями выступил пот.

— О, черт…

— Дейв.

— Меня тошнит, — сказал он, чувствуя, как к горлу опять подкатывает. — Сильно.

— Сейчас, сейчас, — сказал Вэл, быстро скользнув прочь из кабины. — Ты выйди за дверь, на задворки. А то Хьюи сердится, если потом ему чистить стульчаки. Ясно?

Дейв вывалился из кабинки, и Вэл, ухватив его за плечи, развернул лицом к двери в дальней стене бара за бильярдом.

Дейв направился к той двери, стараясь шагать ровно, аккуратно переставляя ноги: одна нога, потом другая, но дверь все равно немного кренилась — темная маленькая дверца дубового дерева, покрашенная в черный цвет, потертая, испещренная зазубринами и царапинами, копившимися не один десяток лет. Внезапно Дейв почувствовал духоту — в баре, оказывается, было невыносимо жарко. Воздух в нем был густым, липким, и тяжелая эта пелена окутывала его, пока нетвердыми шагами он пробирался к двери. Но вот она. Он протянул руку к медной и круглой дверной ручке, благодарно обхватил рукой ее прохладный металл и толчком распахнул дверь.

Первое, что он увидел, были сорняки. Потом вода. Он вылез наружу, удивившись темноте вокруг, и тут, словно по заказу, над дверью зажегся фонарь, осветив шершавую, густую, как деготь, тьму. До него доносились гудки машин и громыхание моста над ним, и он почувствовал, что тошнота отступает. Может, он все-таки и оклемается. Он глубоко вдохнул, глотая ночную тьму. Слева от него штабелями лежали какие-то ящики и ржавые ловушки для омаров с рваными, словно проеденными акулами дырами в некоторых из них. Дейв еще подивился, зачем эти ловушки здесь, на берегу реки, и подумал, что спьяну все равно не разрешит этой проблемы. За ящиками виднелась сетка забора, такого же ржавого, как проржавевшие ловушки, заросшего сорняками. Справа тоже были сорняки, огромные, в человеческий рост. Сорняками поросла и земля, и потрескавшийся камень парапета — целое поле сорных трав, протянувшееся ярдов на двадцать.

Желудок Дейва опять куда-то повело, к горлу подкатило, на этот раз сильнее, пробирая насквозь все тело снизу вверх. Он шагнул к самой кромке воды, наклонил голову вниз, и весь его страх вперемешку со «Спрайтом» и пивом вылился в маслянистую Мистик. Чистая струя, не оставившая после себя ничего. Он даже не помнил, когда ел в последний раз. Но едва струя эта, вырвавшись из его рта, пролилась в воду, как ему стало лучше. Волосы шевелили прохлада и мрак. С реки дул легкий ветерок. Он подождал, стоя на коленях, не вырвет ли еще — нет, наверное. Похоже, вся глупость вышла. Он поглядел вверх на переплет моста: все спешат — либо в город, либо из города, все в раздражении — предчувствуют, что и приехав не обретут покоя. Половина из них, не успев приехать, опять отправятся в путь — на рынок, за чем-нибудь, что позабыли купить, в бар, видеосалон, в ресторан, где будут ждать в очереди. В очереди на что? Чего мы все ждем? Куда надеемся выбраться? И почему, попав куда-то, мы не получаем той радости, какую ожидали?

Справа от себя Дейв заметил лодку с подвесным мотором. Она была пришвартована к причалу, такому крохотному и ветхому, что и причалом не назовешь. Лодка Хьюи, как он подумал. И улыбнулся, представив себе, как этот худой как щепка парень пускается в плавание по грязным волнам реки и ветер раздувает черные как смоль волосы.

Повернувшись, он окинул взглядом ящики, сорняки. Неудивительно, что пьяные приходят сюда блевать. Здесь так пустынно. И место это можно разглядеть разве что с другого берега, вооружившись биноклем. Оно укрыто с трех сторон, и тишина стоит такая, что даже шум от проезжающих наверху машин кажется приглушенным, словно скрадывается сорняками, и слышны только крики чаек и как плещется вода у берега. Была бы у этого Хьюи голова на плечах, он вырвал бы сорняки, убрал ящики, построил бы здесь веранду, и стала бы его пивнушка центром притяжения для высоколобых янки, этих хлыщей, атакующих сейчас Адмирал-Хилл. И можно было бы начинать битву за облагораживание Челси, раз уж с Ист-Бакинхемом покончено.

Дейв раз-другой сплюнул и вытер рот тыльной стороной руки. Потом встал, решив сказать Вэлу и Джимми, что, прежде чем пить еще, он должен что-то взять в рот — простое, но сытное. Он повернулся и увидел их. Они стояли возле черной двери — Вэл слева от нее, Джимми справа, и дверь была плотно прикрыта. Дейв подумал, что вид у них презабавный — словно грузчики приехали сюда с мебелью и не знают, куда ее сгрузить, потому что кругом одни сорняки.

Дейв сказал:

— Привет, ребята. Пришли посмотреть, не свалился ли я в воду?

Отделившись от стены, Джимми направился к нему, и свет над дверью погас. Фигура Джимми в темноте сразу стала черной, а отблески света от проходивших по мосту машин падали на бледное лицо, и оно то темнело, то светлело.