Оптимистка - Ким Холден

Мне бы очень хотелось, чтобы сегодня мы все собрались в каком-нибудь другом месте. И делали, что-нибудь другое, потому что похороны — это так печально, да и вообще просто отстой. Но раз уж вы все были так добры и собрались здесь ради меня, я хотела бы воспользоваться этой возможностью, чтобы установить несколько правил. Они начинают действовать сию же секунду и до тех пор, пока вы живы.

Номер один: Не плачьте обо мне. У меня была замечательная жизнь. Ее стоило бы, наоборот, отпраздновать, это я вам говорю. Поэтому, когда вы вспоминаете меня, улыбайтесь, смейтесь и будьте счастливы. Никаких слез.

Номер два: Каждый день проживайте как последний. Я знаю, это избитая фраза и вы, наверное, думаете, что я прочитала ее на чьем-нибудь бампере (если подумать, то это вполне возможно), но она правильная. Так что давайте, дерзайте.

Номер три: Будьте легкими на подьем. В жизни слишком много правил и ограничений. Меняйте свои планы, чтобы освободить место для веселья. Иногда опаздывайте (я наблюдаю за тобой, Келлер) и наслаждайтесь каждым моментом жизни.

Номер четыре: Не судите друг друга. У нас у всех есть свое дерьмо. Следите за своим не суйте нос в чужое, если только вас об этом не попросили. А если вы все же получили приглашение, то помогите, но не судите.

Номер пять: Отрывайтесь на танцполе (я слежу за вами, Шелли и Клейтон).

Номер шесть: Живите на полную катушку (это для вас, «Rook»). Музыка украшает мир. А ваша — особенно. Продолжайте. Каждый день. Мы любим вас именно за это.

Номер семь: Относитесь к друзьям как к семье. Этому меня научили Гас и Одри. Передайте это и другим.

Номер восемь: Наблюдайте иногда за закатом. Дополнительные баллы, если делаете это с тем, кто вам не безразличен.

Номер десять: Не плачьте обо мне.

Помните, я сейчас на небесах и наблюдаю за вами. Следуйте правилам. Если вы их нарушите, то я об этом узнаю.

Так что не злите меня.

Я хочу поблагодарить вас всех за то, что благодаря встрече с вами моя жизнь была такой замечательной.

Всех вас люблю. Счастливо.

Опти

На губах Гаса играет улыбка.

— Моя девочка. — Но она быстро сменяется грустью. Он кивает, отходит от микрофона, ведет Одри на ее место в переднем ряду и устраивается возле нее.

Священник заканчивает службу молитвой и все встают, чтобы выйти. Эту часть я боюсь больше всего. Целую Стеллу в щеку.

— Малышка, иди с дедушкой и дядей Дунком. Я встречу вас снаружи.

Она кивает своей маленькой головкой и кудряшки подпрыгивает в такт ее движениям.

— А куда мы пойдем?

Я моргаю, пытаясь сдержать слезы.

— Мы все собираемся проводить Кейти на кладбище. Там у нее будет специальное место, куда любой может прийти и пообщаться с ней.

— Как у мамочки?

— Да, также, как и у мамочки.

Дунк забирает Стеллу, когда видит, что я вот-вот расклеюсь.

— Пошли, Стелла. Пойдем на улицу и побегаем за голубями.

Я смотрю, как Стелла, Дунк и Шелл уходят и жду, когда за ними последует отец. Он останавливается передо мной и кладет руку мне на плечо.

— Мне жаль, сын. Никто не заслуживает стольких потерь, сколько пережил ты за свою короткую жизнь.

Я киваю.

Закрываю глаза и пытаюсь очистить разум, но все, что я вижу — это улыбающиеся глаза цвета нефрита. Я бы хотел просто сидеть и смотреть на них целую вечность.

Но я не могу.

Гас, Джейми, Робби, Франко и Клейтон ждут меня.

Мы молча встаем вокруг ее гроба. Он гораздо легче, чем я себе представлял и это только напоминает мне о том, какой хрупкой и тоненькой она была в последние дни. Ее вес составлял, наверное, около 75 фунтов. Это было душераздирающее зрелище.

Дорога к катафалку — короткая.

Дорога на кладбище — длинная.

Это все, что я помню. Остальное — размыто. Я чувствую, как во мне поднимается паника.

Священник еще продолжает что-то говорить, когда я передаю Стеллу отцу и выхожу из-под тента, чтобы подышать свежим воздухом. Замечаю желтые тюльпаны и «Твикс» возле надгробия Грейс, рядом с могилой Кейти

Я обхожу тент сзади и вижу Гаса, который стоит и курит. Даже не взглянув на меня, он вытаскивает пачку из кармана и протягивает ее мне открытой стороной.

— Хочешь?

Я ни разу в жизни не курил. Но сейчас я не могу мыслить трезво и соглашусь на что угодно, если это облегчит страх, который душит меня. Я достаю одну сигарету и беру зажигалку, которую передает мне Гас. Не имея понятия, что делаю, я прикуриваю и глубоко затягиваюсь. Легкие обжигает огнем, и я не могу сдержать внезапный кашель.

— Первый раз? — спрашивает Гас.

Я снова кашляю.

— Это так очевидно?

— Бросай это дело, — мягко говорит он.

Отдаю ему свою сигарету.

— Да, наверное, ты прав.

Последняя затяжка и он бросает сигарету на землю и тушит ее каблуком, одновременно начиная докуривать мою.

— Тебе нужно бросить, — говорю я.

— Я знаю. Опти всегда мне говорила об этом. Каждый раз, когда я теперь курю, чувствую себя чертовски виноватым. Но я не могу отказаться. Я пытался. — Потом он переводит взгляд на меня. Ма отдала тебе конверт?

— Да. — Сегодня утром Одри передала мне конверт от Кейти. Она сказала, что несколько недель назад Кейти оставила ей два CD диска; один для меня, второй для Гаса, и попросила вручить их нам сегодня.

— Ты уже прослушал свой?

— Нет еще. А ты? — Я планирую включить его сегодня вечером, когда мы вернемся в Миннеаполис, и Стелла пойдет спать. Мне нужна тишина и уединение, потому что я знаю, чтобы это ни было, оно разбередит мне душу.

— Нет еще. — Судя по голосу, Гас нервничает.

Толпа начинает разбредаться по своим машинам.

Я показываю на тент.

— Пошли, нужно со всем этим закончить.

Гас пристально смотрит на землю под ногами. Такое ощущение, что он полностью отключился. Но потом он, наконец, мигает несколько раз и говорит :

— Я не могу, чувак. Я попрощался с ней два дня назад. Я должен поскорее убраться отсюда. Я больше не могу этого видеть.

— Хорошо. Тогда увидимся у тебя дома. Мы заедем забрать чемоданы перед тем, как отправимся в аэропорт.

— Меня там не будет.

— Куда ты собираешься?

— Не знаю. Мне нужно сбежать на какое-то время. — Его взгляд становится холодным и отстраненным.

Я должен дать ему возможность справиться со всем самому. Нам всем это нужно. Я подаю ему руку, и он пожимает ее.

— Оставайся на связи, мужик. Если нужно, звони.

Он хлопает меня по плечу.

— Спасибо чувак. И ты тоже.

Я смотрю как Гас идет по кладбищу и наконец исчезает на горизонте. Я не имею понятия, куда он идет — пешком. Его грузовичок все еще стоит возле церкви, в нескольких милях отсюда. Смерть Кейти продолжает обрушиваться на меня, как ударяющиеся о берег волны. И в этом самый момент меня накрывает с головой. Она ушла. Я никогда не увижу ее. Не услышу ее голос. Не дотронусь до нее. От осознания этого, я падаю на колени и начинаю рыдать. Я плачу, потому что хочу, чтобы она вернулась. Я плачу, потому что ненавижу рак. Я плачу, потому что жизнь ужасно несправедлива.

Чья-то рука мягко ложится мне на спину, и я скорее чувствую, чем вижу, как кто-то приземляется рядом со мной.

— Сын?

Мой отец. Я пытаюсь остановиться, но не могу. Смотрю на него и хватаю ртом воздух.

— Я… хочу…чтобы…она…вернулась, — всхлипывая, говорю я. Он ничего не отвечает, и я продолжаю. — Почему Кейти?

Я жду от него логического, медицинского объяснения, но вместо этого он берет меня за руку, помогает встать на ноги, а потом обнимает.

Отец обнимает меня.

И позволяет выплакаться у себя на плече.

Когда слезы перестают течь, он отпускает меня, достает из кармана платок и передает его мне. Я протираю лицо и высмаркиваюсь. Не говоря ни слова, он ведет меня к арендованной машине и помогает устроиться на заднем сиденье, где уже ждут Стелла и Дунк.

Ты думаешь, что знаешь человека, а потом раз — и он меняется. Или меняешься ты. А может быть, меняются оба. И это меняет все.

Среда, 25 января

Келлер

Сегодня я получил письмо от Одри. Ее имя на конверте бередит мою незаживающую рану. Я дожидаюсь, когда Стелла пойдет спать и открываю его. Выпадает маленький клочок бумаги. Я оставляю лежать его на полу.

Дорогой Келлер,

Одним из последних желаний Кейти было оставить тебе это. Она рассказала мне о твоей ситуации, и я полностью с ней согласилась. Я надеюсь, что это поможет тебе достигнуть своих целей и стремлений.

Я была рада провести время с тобой и Стеллой, хотя и предпочла бы, чтобы это происходило при других обстоятельствах. Твоя дочь — восхитительна. Люби и лелей ее. Я скучаю по ее голосу и смеху. В доме без нее стало тихо. Мои двери всегда открыты для вас двоих, если вы когда-нибудь решите навестить меня. Пожалуйста, передай привет Стелле.