Пленник волчьей стаи - Юрий Пшонкин

Вожак, крупный, красивый, с черной спиной, сидел на «лунке» поляны. Неподалеку от него, надменно поглядывая на остальных, расположилась его подруга — белая волчица с густым «воротником» вокруг шеи. Широко расставленные раскосые глаза придавали ей не­уловимое сходство с плутоватой девушкой человеков.

Вожака видели все. Да, это был Черная спина. Он стал вожаком стаи во время твердого снега. Его привела к соплеменникам белая волчица. У стаи был тогда дру­гой вожак — хитрая, злая волчица. Три Длинных Холода, три зимы, она водила стаю по этой земле и ушла вверх дорогой предков в самом начале отела важенок. Горячий, смертельный клык человека догнал ее, когда она, переки­нув за спину только что родившегося детеныша, убегала под защиту леса, чтобы там посытиться одной. Она, всегда такая удачливая, умная, сама же нарушила Глав­ный закон стаи — охотиться только на больных и старых' рогатых. Первых раз за все ее время верховодства над стаей она не сдержалась, и... кара тут же настигла ее.

К этому времени новый боец стаи с черной примет­ной спиной уже слыл среди волков умным и везучим. Он знал язык собак. На совете стая выбрала вожаком его.

Оглядев собратьев, Вожак сказал: «Волки, пришел Большой Холод, вода остановила свой бег, сделалась твердой, как земля. Все ли вы готовы к Большой Охоте?»

«Готовы! Готовы! Веди нас, Вожак»,—взвыла стая.

Вожак оглядел каждого. Он знал: взрослые волки хо­рошо знают вкус мяса рогатых. О, мясо оленей! Нет слаще, желаннее еды для волка. Да, братья готовы к охоте на рогатых. Но на сбор пришло слишком много со­родичей. Большая стая — плохая стая. Если добычей ста­нет один олень, сородичи мирно не поделят его. Из-за куска мяса они вцепятся в глотку сопернику. Тогда не будет стаи: пустой желудок — сам себе вожак и закон. Нет, пусть половина собратьев покинет стаю. Он не пове­дет все это волчье стадо на Большую Охоту.

Матерые волки догадывались, о чем размышлял их Вожак, останавливая взгляд на каждом из них. Догады­вался и Седой. Он ждал приговора, он боялся приговора. О, ему так не хотелось начинать тяжкую, опасную жизнь волка-одиночки! Старого волка-одиночки. И тогда Седой пошел на хитрость. Собравшись в ком, он бросился на тонконогого, еще по-юношески угловатого молоденького волка, который вздумал перейти поближе к Вожаку. Мо­лодой как раз проходил мимо. Не ожидавший нападения волчишко упал, по-щенячьи взвизгнул. Над ним стоял Седой с раскрытой пастью, из которой вырывались хрип­лые звуки. Молодой вскочил, отпрыгнул и принял боевую стойку: он-то хорошо разглядел изношенные тупые клы­ки Седого. Волчишко готов был сразиться с костлявым стариком.

Черная спина все понял. Грозным рыком он повелел разойтись драчунам.

Седой, довольный собой, с трудом сдерживая хрипы, вернулся на свое место. Его бока судорожно вздымались и проваливались. Даже этот короткий прыжок отнял много сил.

Черная спина все видел. Еще в прошлую Большую Охоту он заметил, каким слабым бойцом был Седой. Он снова здесь, еще больше постаревший. Седой хочет ос­таться в стае. Очень хочет. Потому и нарушил закон первого сбора стаи, затеяв драку. Только за это он, Во­жак, мог прогнать Седого с позором. Но у Седого много заслуг перед сородичами. Об этом «говорила» ему, но­венькому, волчица.

Много лет Седой был одним из самых надежных бой­цов стаи, он обучил охоте многих молодых волчишек. Черная спина уважал Седого за шрамы и за то, что тот первым назвал его вожаком, когда волчица-вожак погибла от горячего клыка человеков. Черная спина все помнил — у волков долгая память. Но сейчас, в этом глухом уро­чище, на месте Первого сбора, перед Седым сидел не просто волк, а Вожак стаи. Старый волк — обуза для стаи. Старому не угнаться за молодыми и матерыми. Кто знает, как пойдет Большая Охота? Старый волк может привести за собой собак, а за ними придут и человеки. А если человеки подойдут близко, они начнут из грохо­чущих палок швырять горячие клыки.

Вожаку было жалко Седого, но никто не должен ви­деть его жалости. Волки презирают жалость. Так думают все, так думают человеки. Но они ошибаются. Да, волки презирают жалость, но уважают старость. Уважают по- своему, по-волчьи — они не убивают стариков, как делают многие звери и человеки. Волки оставляют стариков один на один с землей — с мышами, птицами, зайцами,Долгим Холодом. Оставляют, чтобы никто не видел стари­ка совсем жалким. И если раненого, покалеченного сородича стая сжирает, если щенка-урода сжирает мать, чтобы волк-калека не плодил себе подобных, то старич­ков сородичи оставляют в живых, ибо до старости доживают немногие волки. Выживают только самые мудрые, А мудрость убивать нельзя даже им, волкам.

И тогда Вожак «сказал»: «Волки, я говорю! Волки; нас собралось много на Первый сбор. Это хорошо! Зна­чит, множится наш род. Но это и плохо. Большая стая не прокормит себя. Один олень не может накормить многих волков. А нашей добычей часто будет один олень — стая будет чтить Главный Закон Охоты. И потому я говорю: пусть стаю покинут самые молодые и... самые старые. Я сказал».

Волки переглянулись. Первыми покинули место сбора шесть сеголетков. С ними ушла Черная волчица — среди шести молодых двое были ее сыновья. Они уже забыли ее сосцы, из которых пили молоко в первые дни своей жизни. Но зато она, их мать, еще не забыла их. Вслед за ней ушли Крепыш и его подруга. Крепыш сам не прочь был стать вожаком стаи.

Седой сидел не шелохнувшись и смотрел на Вожака. Вожак все понял. Он встал, приблизился к старику. Это был знак особого расположения. «Уходи, Седой. Мыши делали большие запасы на Долгий Холод. Он будет длин­ным, Долгий Холод. Уходи, нам предстоит тяжелая охота, нам придется много бегать. Ты не выдержишь»,— тихо «сказал» Вожак.

Седой встал, взглядом поблагодарил того, кого он первым предложил назвать вожаком стаи. Седой не сер­дился на Вожака. Все справедливо, старый волк — не боец. Старый волк не должен отнимать кусок мяса у мо­лодого, у сильного. В Долгий Холод каждый кусок мяса достается трудно. Пусть больше достанется молодым, сильным — продолжателям рода.

Покачиваясь на плохо сгибавшихся лапах, Седой по­кинул место Первого сбора стаи.

И тогда Вожак сказал: «Я говорю! Братья, воздадим славу старому волку, который умножал и сохранял наш род». Задрав морду навстречу встававшему над землей солнцу, Вожак завыл. И другие волки сделали то же, и в Большой Тишине далеко-далеко от урочища многие Пти­цы и звери услышали песню славы в честь старого волка.