Уника. Пламя Жизни - Э. Аллибис

Он приблизился к эльфу, сидящему рядом с ангелами, склонился к нему и прошипел:

— Ты — ошибка природы, не ангел и не человек, не мужчина и не женщина, ни рыба ни мясо. Твое время прошло, Нишида. Молись, чтобы я не придушил тебя собственными руками и оставил в живых в качестве шута.

Затем Офидиэль повернулся к Унико, внимательно рассматривая его, и произнес язвительно-слащавым тоном:

— Вот, значит, какое ты, самое вожделенное создание Вселенной…

Он обошел вокруг Унико, разглядывая его с головы до пят, а оказавшись у него за спиной, приблизил лицо к его правой щеке и прошептал:

— Ты хоть понимаешь, что они с тобой сделали? На какую участь обрекли? Тебе пришлось постоянно спасаться бегством, ты всегда чувствовал себя жертвой. Тебе навязали твою судьбу. Ты — как написанная книга, которая неизбежно заканчивается смертью. — Офидиэль замолчал и встал прямо перед юношей: — Сегодня эта последняя страница будет перевернута, и рассказ об Унико подойдет к концу. Можешь поблагодарить за все этого поборника великодушия и мудрости! — он злобно мотнул головой в сторону книжного шкафа. — А ты? — процедил он сквозь зубы, обращаясь Унике. — Ты, которая носит имя самого грандиозного обмана в мире, той, кого все почему-то считают образцом смелости, хотя она на самом деле уклонилась от решающей схватки, ты… — Офидиэль приблизился к девушке, глядя на нее с нескрываемой ненавистью: — Ты, кого вырастили, как котенка, прелестное и глупое домашнее животное, которое не должно знать ничего о своем рождении и о будущем, скажи мне, что ты испытываешь сейчас? Что ты почувствовала, когда поняла, что являешься всего лишь шкатулкой, в которой хранят бесценное сокровище? Ты хоть понимаешь, что сама по себе ничего не стоишь, что ты просто сейф, который вскроют, опустошат и выкинут прочь?!

Раздался звук смачной пощечины. Уника сделала то, после чего уже ничего нельзя было изменить. Кольцо, которое она носила на безымянном пальце правой руки, рассекло тонкую кожу Ангела Зла, и из маленькой, но глубокой ранки потекла темно-красная струйка крови.

Офидиэль стоял неподвижно, с безумной улыбкой ожидая, когда кровь потечет по щеке. Почувствовав ее на верхней губе, он медленно слизнул ее языком, словно пробуя на вкус.

— Ты это знаешь, верно? — спросил он довольным тоном. — Знаешь, как я люблю вкус крови. Ты же видела, как я пил твою кровь, помнишь? Конечно помнишь. Я хорошо помню твой взгляд тогда, в лесу Тинкинблу. — Офидиэль накручивал себя, приходя в ярость. — Тогда у меня были другие цели, я должен был замкнуть круг, чтобы начать новый. Жаль, что я не мог тогда поступить с тобой так, как ты того заслуживала. Но теперь этот момент настал.

Он медленно развел руки в стороны, вены у него на шее набухли, а покрасневшее лицо, казалось, вот-вот лопнет.

— Помнишь меня, Уника?! — прогремел он, вывернув запястья и выдвинув вперед плечи, чтобы соединить ладони за спиной. — Помнишь?!

И вдруг его тело покрылось темной чешуей. Оно становилось все огромнее: спина выгнулась вверх и соединилась с черепом, на месте которого возникла огромная голова. Глаза налились кровью и загорелись, как угли, а зрачки стали узкими черными полосками. Рот превратился в огромную пасть с двумя жуткими клыками. Все мышцы тела слились воедино, ноги соединились в длинный и сильный хвост. Офидиэль превратился в гигантскую черную кобру.

Молодые ангелы увидели страшную змею, напавшую на них в лесу Тинкинблу. Как и тогда, оба пришли в ужас, но теперь бежать было некуда, от чудовища было не спрятаться. И Нишида, и Метатрон были бессильны им помочь. Зак возбужденно наблюдал за Офидиэлем. Мизар замер, потрясенный.

Кобра угрожающе раскачивалась из стороны в сторону, надувая капюшон, и ритмично била по полу хвостом. Каждое движение ее головы казалось прелюдией к атаке, которая не начиналась лишь потому, что Офидиэль хотел продлить свое наслаждение ужасом окружающих. В нем бурлили долгие годы питавшие его воспоминания об обиде, гнев, ненависть и жажда мести. Он торжествовал.

Ангел Зла бесконечно растягивал момент предвкушения, пока не почувствовал, что готов к самому сладкому мгновению: вырвать сердца у двух созданий, хранивших Главные Сущности. Так он обрел бы абсолютную власть и причинил бы самую страшную боль своему ненавистному врагу. Он замер, глядя на Унику.

Девушка поняла, что это значит. Но вместо того чтобы поддаться панике, она храбро крикнула ему в лицо:

— Ну, давай, нападай, гнусная тварь, я жду тебя! Ты можешь завладеть моим телом, но моя душа тебе никогда не достанется!

Реакция Уники вызвала у Офидиэля дрожь удовлетворения. Все шло отлично, теперь он мог действовать. Он нацелился на ее грудь, раскрыл пасть, закатил глаза в ожидании сладкого момента…

И впился в жертву.

Теплая жидкость, хлынувшая в его пасть, имела вожделенный железистый вкус крови. Это произошло: он забирал Ключ к Счастью, спрятанный в груди Уники.

Офидиэль медленно открыл глаза, чтобы насладиться победой, — но не увидел того, что ожидал.

Уника убегала к двери, влекомая Унико. Офидиэль, не выпуская из лап своей жертвы, в грудь которой только что впился, метнулся назад и успел преградить путь беглецам. Они отскочили к противоположной стене. Кобра быстро сориентировалась, злобно отбросила жертву и в ужасе увидела, что это было, — окровавленное тело Мизара корчилось в предсмертных конвульсиях на полу. Мастер боевых искусств мужественно пожертвовал жизнью ради спасения Уники: когда Офидиэль закрыл глаза, чтобы вырвать у нее сердце, он кинулся к ней и подставил свою грудь под клыки кобры.

Ярость охватила Ангела Зла, и он заметался по комнате, испуская леденящие душу вопли. Он вышиб стеклянную дверь, выходившую на север.

Затем бросился в другую сторону и стал крушить несущую балку дома. То, что когда-то было жилищем Уники, теперь сотрясалось под ударами гигантской змеи. От деревянного потолка отлетали обломки, и два ангела забились в более или менее безопасный угол. Нишида схватил голову Метатрона и старался закрыть ее своим тщедушным тельцем. Зак исчез.

Унико потрясенно наблюдал за происходящим. Он ничего не мог сделать, и только обнимал Унику, стараясь не поддаваться ощущению собственного бессилия. Он видел, как монстр нанес последний удар, замер, чтобы отдышаться, и повернулся в их сторону. Вокруг падали обломки бревен, а Офидиэль неумолимо приближался к ним. Унико судорожно искал хоть какой-нибудь выход из ситуации. В отчаянии он поднял голову и заметил слабое свечение, исходившее из остатков крыши. Он присмотрелся, не обращая внимания на кобру, которая уже была в нескольких метрах от них, и увидел, что наверху, из сломанной крыши, торчит рукоятка Аэтерны.