Путь Проклятого - Ян Валетов

Дизель издал рев, похожий на рык газующей «Ламборджини» – все четыре колеса мирного пикапа бешено вращались в воздухе, стрелка тахометра метнулась на красное. Краем глаза Валентин увидел перекошенное лицо Рувима, надвигающийся на них слева прицеп длинномера и два микроавтобуса, разворачивающихся юзом сзади него, синхронно, словно пара фигуристов, исполняющих сложное упражнение на черном льду…

Когда двухтонная машина, не предназначенная для ралли и никогда за свою долгую жизнь не ездившая быстрее ста километров в час, приземляется на бездорожье, пролетев почти тридцать метров, пассажиры испытывают массу неприятных ощущений. До сегодняшнего дня Валентин мог предполагать это в теории, но когда удар снизу заставил их с Арин взлететь и едва не размазал о потолок – практика оказалась куда более впечатляющей, чем он мог вообразить. Оглушенные, они рухнули на подушки сидений, потеряв ориентацию и с трудом понимая, что происходит. Пикап несся по склону под углом почти в сорок пять градусов, и этот склон был еще более неровным, чем кювет, через который они пронеслись. Машину швырнуло, в лобовом возникло небо и кромка желтых скал, и тряска вдруг исчезла. Шагровский даже подумал, что они перевернулись, но, наведя резкость, с ужасом сообразил, что они снова летят – не опрокинувшись, но под каким-то невообразимым наклоном – летят по направлению к шоссе, с которого только что съехали, наперерез громадному грузовику и почему-то вровень с его кабиной.

Рувим висел на руле, кося на племянника заплывающим от удара глазом. Капот «Тойоты» начал опускаться, стал виден надвигающийся на них асфальт. До ушей Шагровского донесся визг тормозов двадцатитонника, вокруг колес тягача заклубился дым от сгорающей резины и колодок, потом за огромным лобовым стеклом грузовика мелькнуло перекошенное лицо водителя (разинутый рот, выпученные глаза, повисшая на ухе белая кипа)… и тут они приземлились второй раз.

Если первый раз пикап упал, как кот, на все четыре колеса, тот сейчас удар пришелся не в подвеску, а на нижнюю часть бампера. Заскрежетало, бампер и решетку снесло за доли секунды, «Тойота» заскользила на тупой морде выплёвывая сноп искр и словно раздумывая, исполнять ей кувырок через голову или всё-таки не надо. Задрав зад, как цирковая собачка, бегущая на передних лапах, машина стремительно теряла скорость перед надвигающимся на нее сзади грузовиком.

– Держитесь! – закричал наконец-то Рувим с опозданием, чисто инстинктивно, потому что оба его спутника последние сорок секунд и так пытались держаться за что только можно. Машина раздумала делать сальто, кузов рухнул вниз, и в этот момент двадцатитонник таки догнал «Такому». Их швырнуло вперед, словно пикапом выстрелили из рогатки. Рувим, слава Богу, не пытался затормозить, потому что в этом случае «Тойота» исполнила бы тройной «тулуп» и ее пассажиров, а еще вернее, то, что от них осталось, пришлось бы вырезать из кабины автогеном.

– Все живы? – прохрипел Рувим, рассадивший себе еще и губу. – Ребята! Арин! Автомат! Автомат!

Арин с безумными глазами пыталась нащупать под креслом спрятанное там оружие, а Шагровский – сообразить, куда улетел заткнутый под подушку сидения пистолет, шарил наугад, но рука находила только старые, шершавые от коррозии пружины и какие-то провода. Пикап летел по шоссе, припадая на левую сторону – один из амортизаторов не выдержал удара и или вытек, или согнулся. Машину волокло в сторону, руль в руках профессора перекосило, и он с видимым усилием удерживал «Тойоту» на траектории. Несмотря на «хромоту», пикап быстро приближался к огромной корме туристического лайнера. Валентин оглянулся и увидел, как алый прицеп двадцатитонника разворачивает поперек дороги. Казалось, еще мгновение, и фура потеряет равновесие, мелькнут в воздухе колеса, и грузовик, исполнив кульбит, рухнет на асфальт. Водитель в белой кипе отчаянно боролся с законами физики, вращая руль в стороны с нереально высокой скоростью – фуру болтало, как шлюпку в шторм, и с каждым поперечным движением амплитуда росла. Даже дилетанту было понятно, что если водитель еще пару раз крутанет рулем, опрокидывания не избежать. Шагровский смотрел на крушение грузовика с надеждой – рухнув, двадцатитонник должен был перегородить шоссе, практически не оставив места для проезда минивэнов. Но надеждам не суждено было сбыться.

Когда прицеп швырнуло в очередной раз, первый минивэн прошмыгнул в приоткрывшуюся щель со сноровкой испуганной мыши. Маневр был исполнен безупречно, за доли секунды – опоздай водитель «ДжиЭма» хоть на миг, и удар тяжеленной фуры отправил бы его кувыркаться в кювете. Однако прицеп все же зацепил заднее крыло микроавтобуса, и вэн повело, едва не закрутило волчком, но мастерство шофера снова дало о себе знать – он удержал машину от раскачки.

Второй минивэн проскочил справа от фуры. Создавалось впечатление, что его правые колеса зависли над кюветом, опираясь на клубы поднятой пыли. Он тоже вылетел на дорогу боком, но выровнялся и оказался рядом с раскрашенным в те же цвета собратом. Расстояние между преследователями и пикапом было метров двести, а что такое двести метров для погони? Через несколько секунд дистанция сократилась до пятидесяти метров – мощные моторы минивэнов с жадностью сожрали жалкое преимущество, отвоеванное «Такомой», а вместе с ним и шансы беглецов оторваться от преследователей.

Законы физики наконец-то одолели длинномер, и прицеп рухнул, увлекая за собой тягач. Грузовик покатился, словно фанерный макет, теряя борта и колеса. Красный тент сорвало, обнажая металлические дуги, ящики с клубникой вылетели на дорогу – в стороны брызнуло алыми каплями – раненый двадцатитонник истекал кровью. Путь назад перегородило намертво, фура легла аккурат поперек шоссе, отрезая беглецов от южного направления.

Валентин увидел, как отъехала по направляющим боковая дверь первого минивэна, и в проеме повис человек с силиконовым блином вместо лица. На таком расстоянии Шагровский легко мог рассмотреть детали, даже тряска не мешала. В правой руке человек держал автомат. Вот стрелок поднял оружие, и Валентину показалось, что он смотрит прямо в глубь ствола, огромного, как жерло мортиры.

Автомат плюнул огнем. По кузову застучало. Профессор Кац выдал такую тираду, что даже скалы должны были покраснеть, но они, по-видимому, не знали русского языка. Разлетелось вдребезги заднее стекло, и на лобовом, точно между дядей Рувимом и Арин, образовалась пулевая пробоина. Пикап выписал сложную дугу – так спасает свою жизнь подраненный зверь, попавший под новый залп охотников – и остаток очереди пролетел мимо. Но пули не миновали кормы туристического автобуса, угодив в крышку моторного отсека. Из решеток вентиляции пыхнуло белым паром, автобус прибавил ходу, очевидно, водитель глянул в зеркала заднего вида и сообразил, что происходит что-то не то.