Серафина - Хартман Рейчел

Мегагармониум высился в своей нише под брезентом, защищавшим его от пыли и жирных пальцев. Я забрела за него, чтобы лучше разглядеть, а еще потому, что в занятой им капелле можно было укрыться от внимательных глаз священников. Позади мегагармониума располагались меха высотой мне по плечо. Неужели кому-то приходится сидеть здесь, беспрерывно раздувая их, и медленно глохнуть? Неприятная работенка.

Судя по всему, капелла пустовала давно; украшения со стен сняли, остались только следы позолоты в трещинах деревянных панелей. Можно было различить темные пятна там, где когда-то были нарисованы буквы. Потребовалось хорошенько прищуриться, но я наконец прочитала: «Нет Неба, кроме этого».

Девиз святой Йиртрудис. Я поежилась.

Надо мной под несколькими слоями побелки едва виднелся ее силуэт. Участок, с которого соскоблили лицо, был неровным, но вокруг него осталась ее тень: разведенные руки, волнующиеся одежды и… волосы? Я понадеялась, что это волосы, а не щупальца, или паучьи лапы, или еще что похуже. Различить можно было только очертания.

Снаружи послышалось бормотание, и я высунула нос из капеллы. В трансепте стоял Йозеф, граф Апсиг, уже без своей черноперой шляпы, и тихо разговаривал со священником. Тот повернулся ко мне спиной, но на шее у него висели янтарные четки. Я спешно отступила назад и присела за инструментом, глядя на их ноги между ножками скамейки. Посовещавшись, они обнялись, а потом разошлись. К тому времени как мне хватило смелости встать, Йозеф уже скрылся за южными дверьми.

Я прокралась обратно к главному перекрестку и постояла за Золотым домом, выискивая священника, с которым говорил Апсиг, среди тех, кто ухаживал за ранеными в нефе. Никто из них не носил янтарных четок.

Краем глаза я уловила в северном проходе нефа странное движение. Поначалу мне показалось, что фигура в капюшоне и сутане — монах, вот только двигался он как-то странно. Надолго застывал в неестественных позах, а потом почти незаметно двигался вперед. Это было словно смотреть целый день на стрелки часов или на облака в безветренную погоду — покой, перемежающийся всплесками минимального движения. Он, очевидно, пытался идти украдкой, но не был знаком с тем, как это обычно делается.

Я заподозрила, что вижу саара.

Пришлось затаиться, пока фигура не достигла северного трансепта, где мне открывался более удобный угол обзора. Я окинула крадущегося взглядом, узнала профиль и замерла.

Это был ардмагар.

Я прокралась за ним до затененной апсиды, сохраняя дистанцию. Пол в ней был мраморный и так гладко отполированный, что казался влажным. Сотни крошечных свечей отражались в позолоченном сводчатом потолке, наполняя мерцанием приправленный благовониями воздух. Теперь Комонот шел уже более-менее нормально. Он миновал мрачного святого Витта и лукавого святого Полипуса и вступил в самую дальнюю капеллу, где на троне восседала святая Гобнэ, круглощекая и дружелюбная, со своим благословенным ульем на коленях, увенчанная золотыми медовыми сотами. Глаза ее ярко горели неземным синим светом, белки светились белизной на полированном лице.

Комонот остановился, опустил капюшон и с улыбкой повернулся ко мне. Улыбка, исходящая от дракона, привела меня в замешательство; впрочем, она испарилась в то же мгновение, как он узнал меня. Ардмагар отвернулся обратно к Святому улью, который монахи весной выносили на улицу, чтобы там жили благословенные пчелы.

— Что тебе надо? — спросил Комонот, обращаясь к святой Гобнэ.

Тогда я обратилась к его прилизанным волосам:

— Вам не следует выходить в город без сопровождения.

— Я пересек город пешком без единого инцидента, — сказал он с величественным жестом. О меня разбилась волна запаха духов нелепой силы. — Никто не замечает монахов.

Надушенного монаха могли бы и заметить, но спорить было бессмысленно. Я упрямо продолжила:

— Мне нужно рассказать вам кое-что. Это касается моего деда.

Он продолжал стоять ко мне спиной, делая вид, что разглядывает улей.

— Нам все о нем известно. Эскар, скорее всего, прямо сейчас откусывает ему голову.

— У меня бывают материнские воспоминания… — Он фыркнул, но я упорствовала. — Имланн открыл моей матери, что не он один презирает мирное соглашение. Существует целый заговор. Они ждут, пока Горедд достаточно ослабнет, а потом я могу только догадываться…

— Уверен, ты не можешь назвать ни одного имени.

— Генерал Акара.

— Пойман и модифицирован двадцать лет назад.

Я бросила попытки не злить его.

— Вы не сообщили об этом нашей королеве.

— Мои генералы мне верны. — Он принюхался через плечо. — Если ты хочешь убедить меня в существовании заговора, придется постараться.

Я открыла рот, чтобы возразить, но тут кто-то схватил меня рукой за горло, задушив голос, а потом ударил ножом в спину.

28

Ну, по крайней мере, попытался.

Вскрикнув от недоумения и ужаса, нападавший отпустил меня. Его кинжал не пробил моей чешуи; он уронил оружие на пол, и оно упало с металлическим лязгом. Комонот при этом звуке развернулся, вынимая спрятанный под сутаной меч. Я пригнулась; ардмагар ударил со скоростью, какой никак нельзя было заподозрить в человеке его возраста и сложения… впрочем, он ведь не был обычным человеком. К тому времени как я подняла голову, священник лежал мертвый на полу апсиды, его одежды сбились в кучу черной ткани, а жизнь багровой лужей разлилась перед троном епископа. В холодном воздухе собора над кровью поднимался пар.

Я заметила у него на шее янтарные четки. Это точно был тот самый священник, что разговаривал с Йозефом. Перевернув его, я не сумела сдержать тревожный вопль.

Торговец, который мне угрожал. Томас Бродвик.

Ноздри Комонота раздувались. Саарантрас, почуявший свежую кровь, — ничего хорошего это не предвещало. Послышались голоса и торопливый топот ног, спешащих к апсиде; шум нашей недолгой битвы не остался незамеченным. Я застыла в панике, не зная, то ли кричать ардмагару, чтобы бежал, то ли сдать его собственноручно.

Он спас мне жизнь… или я — ему даже это было непонятно.

Три монаха добежали до нас и резко остановились при виде мрачного зрелища. Я повернулась к Комоноту, готовая действовать, как он посчитает нужным, но он оказался неожиданно бледен и потрясен. Ардмагар посмотрел на меня пустым взглядом, качая головой. Я сделала глубокий вдох и сказала:

— Произошло покушение.

Официально нас с Комонотом под арест брать не стали, но до приезда королевской стражи мы оказались «добровольно» заключены в кабинете епископа. Тот распорядился, чтобы нам прислали доброй еды и вина с кухонь семинарии, и предоставил в наше распоряжение свою библиотеку.