Творения. Книга третья - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

Вообще же лицо алеута довольно немало как по длине его, так особенно по ширине; и вся голова немала.

Почти все, что здесь сказано о наружности алеутов, надобно разуметь только в рассуждении мужчин. Но женщины очень много разнятся от них: роста у них менее, глаза и нос правильнее, брови чернее и гуще; рот тоже менее, и губы тонее и правильнее; груди у молодых вообще полные, но не круглые, а отвисшие; цвет лица и тела белее; но ноги короче, чем бы надлежало; впрочем, это может быть оттого, как кажется, что вообще у всех женщин, от всегдашнего сиденья на кукорках, ноги согнуты. От этого старухи алеутки слишком бывают согбенны и, в сравнении с русскими, довольно рано начинают иметь нужду в костыле. Дряхлые же и совсем не могут ходить без него, потому что они не в состоянии разогнуться более прямого угла. Зато руки и глаза им не изменяют и в самой глубокой старости. Употребления же очков из них не знает никто.

III. Способности

Алеуты вообще, как мужчины, так и женщины, сложения довольно плотного и много из них есть широкоплечих и сильных; отчего в работе и на ходьбе они очень дюжи и неутомимы. Алеуты особенно удивляют своею неутомимостью в байдарочной езде. Мне самому случалось ездить с ними несколько раз от 14 даже до 20 часов, не приставая к берегу, и во все время таковых переездов, они останавливались не более одного разу и не долее как минут на 15.

При переноске тяжестей мужчины и женщины равно неутомимы и тяглы, они могут переходить в один день от 35 до 50 верст с тяжестью от 11/2 до 2 пудов. И, имея кривые ноги и большие ступни, они особенно искусны в ходьбе по лайде и большим каменьям[67].

Зрение у алеутов весьма хорошее и, в сравнении с русскими, несравненно превосходнее, так например, когда русский едва замечает что-либо в море, алеут уже видит, что это такое: если это байдарка, то он может рассмотреть, однолючная или двухлючная; а когда русский увидит байдарку, то алеут уже узнает в лице и самых гребцов. Причину такого хорошего зрения они полагают в том, что они не употребляют соли в пище. (Это же самое я слыхал и от тунгусов, также имеющих отличное зрение). Глазомер алеутов также очень хорош. На море, во время волнения, они всегда разочтут падение и скорость волны, и всегда отличат простое волнение с россыпью на чистом море, от волнения на отмели и подводниках. По этой причине промышлять бобров в море могут одни только алеуты, или люди с таким же зрением и глазомером; а русские, как бы ни сделались искусны в байдарочной езде, никогда не могут быть бобровыми промышленниками.

Слух алеутов, кажется, не лучше русских, если только не хуже. Это мне самому случилось испытать, например: я слышал отдаленный шум бурунов и рев зверей, тогда как бывшие со мною алеуты этого не слыхали; но различить шум, или голос, один от другого, они могут, впрочем, это зависит от привычки. У них есть слух для пения и музыки, и очень хороший, что доказывают дети алеутов, находящиеся в певчих, и некоторые, играющие на скрипке и балалайке.

О прочих их телесных чувствах я ничего не могу сказать особенного, кроме того, что вкус у них свой — особенный. Чтобы с аппетитом кушать китовину и квашенные рыбьи головки, и кислую икру считать деликатным кушаньем, — то для этого точно надобно иметь свой вкус и обоняние не слишком нежное.

Алеуты во всех обыкновенных действиях своих неповоротливы, тяжелы и мешковаты, даже до скуки; но движения их всегда верны; и только важность или крайность заставляет алеута быть живее и расторопнее. Но, что всего замечательнее, алеут, будучи принужден быть живее, — совершенно бывает на своем месте и ни при каком случае не потеряется; по всем тогдашним его приемам и движениям видно, что ему столько же свойственна живость и расторопность, как мешковатость и неповоротливость, видимые в нем с первого раза. Впрочем, есть несколько молодых мужчин, которые в ловкости, бойкости и быстроте движений не уступят и самому лучшему из русских, если только не превзойдут, имея лучшее зрение.

Алеуты, почти во всех отношениях, очень переимчивы. Это они доказывают тем, что очень скоро переняли от русских все рукоделия, какие только имели случай видеть. Так, — между ними есть хорошие столяры, плотники, купоры, слесари, кузнецы и сапожники. В некоторых из ремесленников видна смышленость и уменье выгадывать время и материалы, и пользоваться случаями. Хотя из здешних алеутов никто не имел случая обучаться в высших училищах; но из тех, кои здесь имели случай выучиться мореходству, некоторые считались знающими свое дело, (я не говорю о креолах). Например: некто Устюгов, — природный алеут, очень хорошо знал морское дело; его морская карта реки Нушегака (первая из всех) и по сие время считается очень верной. В числе всего, перенятого алеутами от русских, к ним перешла и шахматная игра, в которой многие из алеутов очень искусны, особенно из живших или живущих на островах Прибылова, где решительно все и каждый из мужчин знают эту игру. До сих пор еще не было случая испытать их способности к рисованью и живописи. Но я думаю, что они, имея очень живое воображение, хорошую память и верный глазомер, могли бы быть более чем посредственными художниками. Я заключаю об этом по некоторым мальчикам, самоучкой учившимся рисовать; и особенно по креоле Василье Крюкове (полагая в нем способности алеута), который, без всякого учителя, выучился рисовать до того, что очень хорошо писал образа, и напоследок отлично хорошо делал портреты (водяными красками): так что ему довольно было видеть человека два-три раза — и он являлся живым на бумаге, со всеми выражениями лица.

Живость воображения их доказывается тем, что они очень скоро замечают человека, имеющего какие-либо смешные стороны, так что надобно удивляться их способности передразнивать других и подмечать все их движения и тон разговора, в самое короткое время. Это же самое может быть доказательством и того, что у них хорошая память.

Алеуты, в зрелом возрасте, имеют большую охоту учиться грамоте, которую особенно они показали в последнее время, когда начали иметь книги на своем языке, так что там, где они имеют более свободного времени, например, на острове Св. Павла, почти все до одного умеют читать, и, как заметно, скоро выучиваются. Впрочем, это показывает