Монах - последний зиндзя - Роберт Ши

На следующее утро, перед тем как покинуть её, Хидейори взял с неё обещание, что всем родственникам Танико будет говорить, будто он не давал ей спать всю ночь. В час Змеи доставили его утреннее письмо. Оно было простым, но казалось откровенным. С ним не было стихов. Даже Риуичи и Цогао испытывали радость. Ещё два ночных визита и, со святого благословения, Шима, Такаши и Муратомо объединятся в Танико, Саметомо и Хидейори.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Деревянные стены додзё, зала боевых искусств во дворце сегуна, отражали крики юношей и сотрясались от тяжёлых ударов. Семь мальчиков, в возрасте от восьми до четырнадцати лет, и их учитель, одетые в широкие белые куртки и брюки до икр, неистово бросались друг на друга, почти кувыркаясь в воздухе, и выкручивали друг другу руки и ноги прочными захватами, такими, что при большем усилии ими можно было сломать кость. Шима Мунетоки сидел у стены длинной и пустой комнаты, цепким взглядом наблюдая за всем и храня молчание. По приглашению Мунетоки Танико осматривала зал с крытой галереи. Это был первый визит Мунетоки в додзё за шесть месяцев, и юные ученики, все - дети ведущих семей восточных провинций, были готовы убить друг друга, чтобы показать сенсею, что сделали успехи, пока он отсутствовал, сражаясь с монголами при Кюсю.

Мунетоки вышел на середину, его густые усы топорщились, когда углы рта опускались.

- Нападайте на меня! - скомандовал он.

Семь мальчиков и их сенсей образовали полукруг вокруг него. Саметомо, как приёмный сын сегуна, имел честь быть первым. Он налетел на Мунетоки с диким криком. Незаметным движением тяжёлый самурай Шима отбросил восьмилетнего мальчика, так что тот несколько раз перевернулся в воздухе. Казалось, сердце Танико выпрыгнет. Саметомо ударился плечом о травяной мат, перекувырнулся и, оскалившись, вскочил на ноги. По крайней мере, он хорошо падает, подумала Танико. Поодиночке, а потом и вместе мальчишки бросались на Мунетоки, который расшвыривал их во все стороны. Молодой учитель испытал себя последним. Он сделал кулаком выпад, стараясь попасть в голову Мунетоки. Самурай отбросил его почти в другой конец зала. Затем, по команде Мунетоки, класс встал на колени в два ряда, лицом к лицу, пока он стоял в конце зала, держа руки на поясе и обозревая его. Зная от Ейзена о том, что ни похвала, ни критика в действительности не помогают ученикам, он просто смотрел на них сердито. Наконец он указал на Саметомо:

- Что ты об этом думаешь?

Саметомо посмотрел на своего плотного кузена без испуга в глазах:

- Сенсей, мне хотелось бы узнать, удостоите ли вы нас чести услышать, что было в Кюсю. Пожалуйста, простите мою дерзость!

- Ты действительно дерзок, Саметомо, - грубо сказал Мунетоки.

- Пожалуйста, сенсей, это вдохновит нас на лучшее! - сказал Саметомо. Осмелевшие после слов Саметомо, другие ученики присоединили хор своих просьб к его голосу.

- Сидите тихо и почтительно слушайте, - сказал Мунетоки. - Я расскажу вам о храбрости воинов Страны Восходящего Солнца, когда они противостояли варварам-захватчикам.

Он уселся на полу, скрестив ноги. Танико была счастлива. Хидейори держал ее в курсе хода войны с монголами, но она хотела услышать о ней от кого-нибудь, кто сам принимал непосредственное участие в боях.

- Мы знали, что армия Аргуна, около трёх тысяч конников, подстерегает нас где-то в горах, севернее столицы, - начал Мунетоки. - Поэтому на Четвёртый месяц господин Хидейори послал армию в пять тысяч воинов из Камакуры. Я, хоть и не заслужил этого, принял командование. Начиная с Пятого месяца мы находились в лагере к северу от столицы. В это же время сегун послал двадцать тысяч человек в Осю, чтобы наказать Фудзивару-но Ерубуцу за убийство командира Юкио...

Опасаясь, что монголы могут внезапно напасть раньше, чем мы обнаружим их, мы наконец стали осторожно продвигаться в горную страну. Все, что мы нашли, это тлеющие селения, куда монголы приходили и ушли. Ни одной живой души! Так они оставляли петляющий и непредсказуемый след смерти, ведущий нас глубже в горы. Через два месяца фортуна повернулась к нам лицом. С дальнего севера к нам присоединилась наша армия, возвратившаяся из Осю с победой. Осю пал с удивительной легкостью. Когда умер старый Хидехира, что-то случилось с этой страной. Воины не хотели сражаться за Ерубуцу. Один из его собственных людей убил его и принёс его голову в наш лагерь. Конечно, господин Хидейори повелел, чтобы предатель, в свою очередь, был обезглавлен. Никто не должен нарушать клятву своему господину!..

Теперь, когда мы имели десятикратное преимущество над монголами, мы сильно их прижали, преследуя по лабиринту горных троп. Затем, в начале осени, мы остановились, кружа в горах, и начали двигаться к югу. Мы знали, куда они направлялись. До нас донесся слух, что захватнический флот Великого Хана покинул Корею и плыл по направлению к Кюсю. И теперь армия Аргуна начала долгий марш через наши западные провинции к Внутреннему морю. Когда они достигли портов на западном берегу Внутреннего моря, они захватили их, подобно лесному пожару, уничтожая всё и всех, за исключением команд рыбацких лодок, чтобы пересечь Кюсю. К тому времени, как мы высадились при Кюсю, Аргун и его люди уже пробились к захватнической армии Великого Хана в заливе Хаката...

Танико вспомнила потрясение, которое она впервые испытала от известия о том, что передовой отряд армии Кублай-хана оказался в заливе Хаката, где погиб Кийоси и откуда Юкио и Дзебу отплыли в Китай много лет назад. Возможно, дух Кийоси ещё жил там, защищая Страну Восходящего Солнца...

- Когда мы прибыли в залив Хаката, - продолжал Мунетоки, - то обнаружили флот Великого Хана, стоявший на якоре у берега. Корабли были корейские, подчинённые монголам. Там было более тысячи судов всех видов, от небольших береговых галер до семимачтовых сампанов, несущих более сотни воинов с лошадьми. Вражеская армия расположилась в лагерях на берегу. Когда мы прибыли, был вечер, сражение первого дня уже закончилось. По количеству лагерных костров мы подсчитали, что там должно было быть около тридцати тысяч захватчиков. Это чуть ли не превосходило людей Кюсю...

На следующий день я впервые встретился с монголами в бою. Это было горячее и нечистое сражение. Враг был вооружен машинами, которые метали большие камни на земляные укрепления. У них были гигантские арбалеты, они посылали стрелы величиной с копьё. И у них было ужасное оружие, называемое "хуа пао", которое стреляло железными шарами, взрывающимися между нашими воинами с шумом, подобным грому, выбрасывая огонь и смертоносные железные осколки во всех направлениях. Из хуа пао обрушивались тысячи железных шаров на наших людей. Наши войска были изувечены и перебиты, а наши лошади затоптаны, и всё было в чёрном дыму, который был зловонным, как Восемь Горячих Чертей. Ничего не зная о монгольских способах сражения, многие из наших доблестных воинов выехали вперед, бросая вызов на единоборство. Монголы издали пронзили их стрелами. И они использовали отравленные стрелы, которые уничтожали наших людей сотнями...