Узнай кто я - Карен Смит

— Эмма, что такое?

Она слышала голос Такера, но не могла разобрать слов. Она была сейчас словно не здесь, видела перед собой только черное пространство, потом оно стало серым, потом прояснилась картина: она расчесывает темно-рыжие волосы и заплетает их в косу, перевязывает лентой. Боль стала невыносимой, и картина растворилась так же быстро, как и появилась.

Эмма почувствовала, что Такер держит ее за руку.

— Эмма, расскажи, что происходит?

— Я видела… Я что-то видела.

— Что? Что-то связанное с той парочкой?

— С той женщиной. Она… Ее волосы… — Эмма понимала, что в ее видении нет никакого смысла, и пыталась бороться с пульсирующими ударами в голове. — У меня заболела голова. И потом… Я вижу, как причесываю чьи-то волосы, заплетаю их в косу. Такие же темно-рыжие, как у той девушки.

— Что-нибудь еще? — Такер помогал Эмме массировать виски. — Ты видишь себя? Сколько тебе лет?

— Все исчезло, Такер. Я больше ничего не вижу.

— Постарайся. Эта девушка, сколько ей лет? — Такер продолжал массировать ее виски, и, хотя боль не проходила, Эмме стало уже заметно легче.

— Не знаю, больше ничего не вижу. — Сейчас Эмма была уже почти без сил и очень расстроена. — Помню только ее волосы… Мои пальцы заплетают косу, перевязывают ее ленточкой.

— Ладно, постарайся успокоиться и расслабиться.

Эмма понимала, что он хочет сказать: чем меньше она будет напрягаться, тем скорее и больше вспомнит. Возможно, он и прав. Ей сейчас так хорошо рядом с ним. Как бы она хотела, чтобы он поцеловал ее снова.

— Ты готова ехать домой? Тебе сейчас нужно хорошенько выспаться и, может, принять таблетку, — убедил ее Такер.

Эмма кивнула. Хотя она и рада еще одному проблеску, но ее постигло разочарование оттого, что их поцелуй прервали. И еще больше оттого, что Такер вел себя так, будто ничего не произошло. Он не хотел сближаться с ней.

Как только они приехали, Эмма сразу же поднялась наверх. Такер еще оставался внизу. Он обычно проверял, все ли в порядке, все ли двери заперты. Эмма слышала, что в Сторквилле многие не запирают свои дома. Но Такер привык жить в большом городе и всегда закрывал дом.

Эмма надела ночную сорочку и стала вслушиваться в шаги Такера. Вот он поднимается по лестнице. Эмма встала и открыла дверь.

— Что-нибудь случилось? Ты вспомнила что-то еще?

— Нет, я просто хотела поблагодарить тебя — за обед и за кино.

— Не за что. Мне тоже было очень приятно.

— Правда? — Эмма внимательно разглядывала его, пытаясь найти ответ на вопрос, как же он все-таки к ней относится.

Такер стоял совсем близко от нее. Его взгляд скользил по воротнику сорочки, выглядывающему из-под ночного халата.

— Эмма, насчет того, что я сказал сегодня в кафе… Я просто очень закрытый человек и обычно никому не рассказываю о своей личной жизни.

— Но ты же рассказывал мне о своем детстве, — возразила Эмма. Он ничего не ответил. — Я просто… Ты просто очень мне нравишься, Такер.

— И ты мне тоже нравишься. — Он нахмурился. — И в этом заключается вся проблема. У тебя сейчас и так достаточно забот, и я не хочу вмешиваться в твою жизнь. — Такер повернулся, чтобы уйти. — Спокойной ночи, Эмма. Я завтра, наверное, уеду раньше, чем ты встанешь.

— Я завтра целый день буду в детском центре.

Он кивнул и ушел в свою комнату.

У Эммы голова шла кругом. Она приняла таблетку, помолилась на ночь, надеясь, что сегодняшняя вспышка — хороший знак и что скоро она все вспомнит.

А когда она все вспомнит, то сможет разобраться и решить, что делать со своим чувством к Такеру, которое крепнет день ото дня.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вечером Такер поставил машину в гараж и облегченно вздохнул. Наконец-то день закончился — он оказался не из приятных. Обычно в Сторквилле было все спокойно, но сегодня вор поохотился снова. Теперь он выбрал жертвой школьную учительницу. К счастью, она не пострадала. На голове грабителя снова была маска из чулка, и узнать его не представлялось никакой возможности.

Потом позвонил хозяин ресторана «Красный мяч» и сообщил, что двое посетителей, похоже, затевают драку. Такер с помощником прибыли на место. Как обычно, один из посетителей выпил слишком много и обвинял какого-то незнакомца, что тот толкнул его на стойку. Полиция развела воюющие стороны, но Такер чувствовал, что едва ли этим все закончится, наверняка с ними будут новые проблемы.

И теперь новая забота — Эмма. Ему становилось все труднее сдерживать себя. Вчера он едва смог уйти в свою комнату. Ему хотелось развернуться, схватить ее в объятия, уложить в кровать. Сегодня он нарочно возвращался домой попозже, проведя пару лишних часов с документами.

Такер поставил машину в гараж и пошел к дому. С тех пор как тут появилась Эмма, он действительно стал домом. До нее здесь было просто место, где он живет. Он с порога почувствовал запах вкусного ужина. Вышла Эмма в джинсах и голубом свитере, к которому так и хотелось прикоснуться.

— Привет. Как дела? Все нормально?

Такер повесил шляпу и пиджак.

— Конечно.

— Ты вернулся так поздно. Я боялась…

— Мне нужно было закончить кое-какую работу. — Его голос звучал грубее, чем Такеру хотелось бы, а все потому, что забота Эммы тронула его. Он до сих пор помнил ссоры с Денизой из-за его работы и поздних возвращений.

Эмма подошла к микроволновке и выключила ее.

— Есть будешь? Все остыло и уже не такое вкусное. И в следующий раз, может быть, ты все-таки позвонишь и предупредишь, что задержишься?

Такер почувствовал себя виноватым, что заставил ее ждать и волноваться, — такого не бывало с ним уже давно. Чувство вины навалилось на него после смерти Шэда, но за последние годы он научился скрывать его глубоко в душе.

— Я не привык, что за мной кто-то присматривает.

Плечи Эммы дрогнули, но голос ее оставался спокойным.

— Я и не собиралась присматривать. Я просто хотела отплатить за твою доброту и заботу.

Ее спокойный ответ тронул Такера еще больше.

— Давай решим раз и навсегда, Эмма. Тебе ни в коем случае не нужно со мной расплачиваться. И мы живем отдельно друг от друга. Ты можешь ходить куда угодно, делать что угодно — и я тоже. И я никогда не знаю, придется мне задержаться или нет и во сколько я буду дома. Моя работа непредсказуема.

— Короче говоря, мне не стоит ждать тебя ни к ужину, ни вообще в течение дня. И твоя жизнь меня не касается, так же как и моя тебя, если не считать поисков и расследования моего дела.

После слов Эммы Такер почувствовал себя черствым и эгоистичным. Но так будет лучше. Поэтому он ответил: