Черная синица - Алексей Алексеевич Ефимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Послышались шаги. Это Черная майка. Он не бежит, но быстро идет, взволнованный тем, что объект слежки пропал из виду.
Вот и он.
Поворачивает за угол, к ней.
Раз! – Она бьет его в шею.
Два! – Ногой в пах.
Три! – Бросается на него и обхватывает рукой его шею. Нож жалит кожу у сонной артерии, в двух-трех сантиметрах от смерти.
Тонкая струйка крови течет по коже, напитывая шов майки.
– Дернешься – умрешь, – говорит она. – Русский?
Черная майка не может дышать. Не может сказать ни слова. Она чувствует его страх и его поджарое тело в своих руках. Он сильный, но она сильнее, у нее есть нож. Возможно, у него тоже есть нож, но он знает, что не успеет ударить ее – она нажмет, и через несколько секунд он умрет.
Она дает ему время для двух-трех вдохов-выдохов.
– Вы мне шею проткнете, – хрипит наконец он. – Не давите так.
– Уже проткнула. Чувствуешь, как течет кровь? Нравится быть шпионом?
– Вероника, я не шпион. Меня прислал Буров, вас охранять.
Не испытывая доверия к Черной майке, она, тем не менее, ослабила нажим:
– Есть номер Бурова?
– Да.
– Звони по громкой связи. Только медленно бери телефон, не дергайся, а то вдруг правда ненароком проткну сонную артерию.
– Я Олег. Очень приятно.
Вынув телефон из кармана, он поднял его на уровень глаз и набрал номер. Включил громкую связь.
– Олег, что случилось? – тяжелый властный голос Бурова, не без ноток беспокойства, раздался в тиши мусорного аппендикса.
– Григорий Валентинович, добрый вечер. Извините, пожалуйста, за беспокойство. Вы не могли бы подтвердить Веронике, что я здесь для ее безопасности?
– Спалился? – Буров рассмеялся недобрым свинцовым смехом. – Яйца на месте или уже в Босфоре?
– На месте, Григорий Валентинович.
– Повезло, значит. Я тебя предупреждал, чтоб был аккуратней. Не поверю, что ты цел и невредим.
– У меня дырка в шее, а так все в порядке.
– Вероника, извините, пожалуйста. – Буров обратился к Нике. – Я сделал это из лучших побуждений.
– Спасибо за заботу, Григорий Валентинович. – Ника отпустила Олега. – Но я могу сама постоять за себя, мне не нужны няньки, с которыми может справиться женщина. Завтра нянька летит домой. А лучше – сегодня.
Коснувшись пальцами шеи, Олег посмотрел на кровь.
– Вероника, не рубите так сразу, подумайте, – сказал Буров. – Утро вечера мудренее.
– Подумаю. Спокойной ночи, Григорий Валентинович.
– Спокойной ночи, Вероника. Спокойной ночи, Олег.
Буров положил трубку.
Держась рукой за шею, Олег развернулся лицом к Нике. Теперь она могла рассмотреть его как следует. Худощавый, крепкий, загорелый, русые волосы выгорели на солнце, на сухих губах – усмешка, в глазах – шок. Опустив глаза, он смотрит на нож:
– Спасибо, что не убила.
– У меня есть бинт. Давай забинтую.
Он удивился еще сильнее:
– Кто ты?
– Аудитор.
Сунув нож в чехол, она вынула из сумочки гемостатический гель и бинт. Гель, бинт и нож – дорожный набор леди.
Забинтовав шею Олегу, она окинула взглядом повязку:
– Жить будешь. Но недолго, если будешь таким растяпой.
– Прощай, – прибавила она. – За дырку в шее не извиняюсь.
– Ты зря отказываешься. Я знаю Горшкова, он плохой человек. Очень.
Уже сделав шаг прочь, Ника замерла на месте.
– Что они не поделили с Буровым? – спросила она.
– Горшков решил его кинуть, как мне кажется. Просто кинуть. Как в старые добрые времена.
– Расскажешь о нем?
– Прямо здесь, у мусорок? Или найдем место получше?
– Мой номер устроит?
– Вполне. – Кажется, Олег не мог поверить в реальность происходящего.
– Двести десять, – сказала она. – Предупрежу парня на ресепшн. Не будем ходить под ручку.
– До встречи, – прибавила она. – Дорогу помнишь? – Ее губы смеялись над ним, почти с дружеской иронией.
– Да.
Она пошла, а он остался у мусорных баков, удивленно глядя ей вслед. На белом бинте проступило пятнышко крови.
9. Разговоры в ночи
Через пятнадцать минут они встретились в номере Ники.
К этому времени пятнышко на бинте расплылось и стало большим алым пятном.
– Как тебя пустили в отель? – Ника смотрела на бинт. – Не вызвали полицию?
Олег подошел к зеркалу на стене:
– Ты правда могла бы меня убить?
– Сомневаешься? Убила бы и сбросила в мусорный бак.
Он потрогал окровавленный бинт:
– Не сомневаюсь.
– В холодильнике есть лед. Давай приложим. И еще раз намажем гелем.
Разбинтовав шею, приложили к ране лед, в одноразовой шапочке для душа.
Ника заварила чай.
Когда остановилась кровь, сели пить чай. Олег сидел на диване, Ника – в кресле напротив. Их разделял низкий стеклянный столик.
– Я вся внимание, – сказала она. – Что ты знаешь о Горшкове, чего не знаю я?
– Был период, когда я видел его каждый день. В курсе, что он живет в Испании?
Ника кивнула:
– В Кастельдефельсе под Барсой.
– У Бурова тоже там дом. И у Месси. Приятное местечко. Я по долгу службы был там при Бурове – то его охранял, то Алину, то их вместе, – так что часто видел Горшкова.
– Алину?
– Жену Бурова. Гражданскую, так сказать… – Олег прочистил горло. – Они года три вместе, но не расписаны. Она там жила почти постоянно, а Буров бывал наездами.
– Какая у нее фамилия?
– Жданова, кажется. Алина Жданова. Вице-мисс конкурса красоты, где, собственно говоря, и встретилась с Буровым. Хорошая девушка.
Олег опустил взгляд. Сделал глоток чаю.
– Нравится тебе? – спросила Ника.
– Кто?
– Алина.
По реакции Олега она поняла, что Алина ему нравится.
– Испания, море, солнце, муж далеко, – продолжила она. – Идеальные условия для адюльтера, не так ли?
Наблюдая за тем, как Олег съеживается на диване под давлением ее слов, она чувствовала удовольствие, смешанное с профессиональным аудиторским интересом.
– Между нами ничего не было, – сказал он, залившись краской от ушей до ключиц. – Не выдумывай.
– Не бойся, я не скажу Бурову, и он тебя не убьет. – Сделав паузу, Ника продолжила: – Она любит Бурова?
– Откуда я знаю?
– А все-таки?
Он поднял взгляд, посмотрел ей в глаза:
– Знаешь, как бывает, когда женщин тянет к богатым и успешным? Как понять, где любовь, а где магнетизм денег? Она не исповедовалась передо мной, я не священник. Может, любит. Может – нет. Он ее вроде любит. Хочет детей, но у нее проблемы со здоровьем.
– Ладно, это был экскурс в дела амурные, – сказала Ника, заканчивая пытку. – Давай вернемся к Горшкову. Расскажи мне о нем.
– Он конкретный бандит. Не знаю, зачем Буров с ним связался. Наверное, думал, что Горшков не посмеет его кинуть, а Горшков посмел. Они были как бы друзья, но у Горшкова нет друзей. Нескольких своих партнеров он грохнул в девяностых. Рядом с ним страшно. Никогда не повышает голоса, улыбается, а потом – раз! – ты труп. – Олег помолчал, сделал глоток чаю. – Он умный. Намного умнее Бурова. У него все ходы записаны, все продумано наперед. Будь аккуратнее. Если найдешь что-то на Горшкова, не кричи на каждом углу, а сразу иди к Бурову. Думаю, у Горшкова и на этот случай есть козырь в рукаве, вот увидишь. Ты тоже должна быть умной, иначе он тебя съест. Будь уверена, он уже все знает о тебе. Мехмет – тоже.
Олег сделал глоток чаю.
– Йылмаз – его человек, от и до, ручной пес, – продолжил он. – Я был там, когда они встречались. Сразу видно, кто хозяин. Бурова он слушает, а к Горшкову прислушивается, гнется перед ним по-лакейски.
– А Белкин? Чей он?
– Саша всегда со всеми, но при этом сам по себе. Хитрый малый. Не удивлюсь, если он тоже замешан. С некоторых пор Буров не доверяет ему, и правильно делает. Белкин гнилой.
– Есть факты?
– Есть слухи. Не буду их повторять. Просто
