Второй обряд - Женева Ли

― О, мои извинения. ― Но она уже перебирала листы бумаги, пока шла к нам. ― Это займет всего минуту.

― Я загляну позже, ― сказал доктор Ривз, выходя, чтобы оставить нас наедине.

Я тоже хотела бы исчезнуть. Это была та часть, которую я всегда ненавидела. В конце концов, всегда появлялся представитель отдела расчетов, чтобы рассмотреть варианты погашения задолженности. Я не винила Ривза за то, что он ушел. Я не могла представить, каково это для врача. Он так старался, чтобы спасти жизнь моей мамы, но должен был знать, что долг нас утопит. Я знала это с того момента, как мне позвонили. По крайней мере, они дождались, пока мама придет в себя. До сих пор никто не беспокоил меня по поводу оплаты счетов.

― Позвольте мне, ― сказала я, протягивая руку, чтобы взять клипборд. ― Я могу подписать все, что угодно. У меня есть доверенность.

― Тея, ты не обязана, ― мягко сказала мама. ― Это не твое бремя.

― Черта с два, ― пробормотала я. Моя мама была единственным человеком, на которого я всегда могла положиться. Она была всем для меня, а я для нее. Меньше всего мне хотелось, чтобы она думала сейчас о счетах, когда я чудом вернула ее.

Я просматривала бумаги. Мы уже задолжали больнице небольшое состояние. Они были достаточно любезны, чтобы напомнить мне о нашей предыдущей задолженности. Долги за месяц пребывания в отделении интенсивной терапии добавились к общей сумме. Я наблюдала, как растут цифры, а потом добралась до последней страницы.

― Я не понимаю, ― растерянно произнесла я, уставившись на последнюю строчку. Над нулем красовался символ ― минус, обозначавший сумму далеко за шесть цифр.

― Возможно, придется внести некоторые коррективы. В начале месяца нам сообщили, что счет будет оплачен в частном порядке, но я все равно подала все необходимые документы, ― объяснила она мне. ― Ваш муж настаивал на том, чтобы мы не ждали оплату от страховой компании вашей матери.

― Мой кто? ― зашипела я. У меня пересохло во рту, а сердце начало колотиться. Я рассеянно провела рукой по груди. ― Я не замужем.

― Тея, что происходит? ― Мама вытянула шею, пытаясь разглядеть документы.

― Это ошибка, ― тихо сказала я.

― Он был предельно ясен. ― Сотрудница подошла ближе и проверила больничный браслет моей матери. ― Да, он оплатил счет Келли Мельбурн. Вы ведь Келли Мельбурн, верно?

― Да. ― Мама посмотрела между нами, словно ей нужно было подтверждение. ― Но я не понимаю. Кто оплатил мой счет?

Я разрывалась между криком и слезами. Я не могла решить, радоваться мне, злиться или волноваться. Возможно, это была ошибка. Возможно, кто-то назвал не то имя. Возможно, какой-то случайный миллиардер зашел и начал оплачивать больничные счета, движимый чувством вины за свой банковский баланс.

Но я знала, что это не так.

― Простите, я решила, что это ваш зять. Он показался мне членом семьи, ― сказала Мардж. Я покраснела от ее слов, пока она пристально изучала меня. ― Вы не замужем?

― Нет, ― твердо ответила я.

― Должно быть, сегодня ваш счастливый день. ― Я не упустила из виду, что в ее словах появилось осуждение. Видимо, когда неизвестный мужчина начинает оплачивать твои долги, все сразу же принимают тебя за эскортницу.

Но мне было все равно, что она обо мне думает. Вместо этого я думала о пропущенном телефонном звонке. Это был он? Звонил ли он, чтобы сказать мне, что оплатит счета? Я не знала, что меня больше удивляет. То, что он выполнил условия нашего расторгнутого соглашения, или то, что его это вообще волновало.

― Я все улажу, ― сказала я маме. ― Ничего не подписывай.

― Все уже улажено, ― сказала нам Мардж. ― Если бы я была на вашем месте… ― Она осеклась, когда я бросила на нее жесткий взгляд. ― Я приду позже.

Несомненно, она планировала дождаться, когда я уйду, и убедить мою мать. Конечно, она была права. Отказываться от оплаты было нелепо, но мне нужна была минута, чтобы осмыслить такой поворот событий.

― Тея, ты знаешь, кто оплатил счета? ― Спросила мама, когда мы остались одни.

Я не могла заставить себя посмотреть на нее. Через минуту я кивнула.

― Думаю, да.

Между нами повисло молчание. Отсутствие какой-либо реакции было почти оглушительным, несмотря на ее немой шок. Но не было и неодобрения, когда она наконец спросила:

― Чего тебе это стоило? Что забрал этот человек?

― Только мое сердце. ― Я закрыла глаза, удивляясь, как можно испытывать такую сильную боль от его отсутствия. ― Он больше ничего не взял. Он больше ничего не хотел.

― Что-то я в этом сомневаюсь, ― осторожно сказала она. ― О, дорогая, мне кажется, что в этой истории есть что-то еще.

― Есть, ― пробормотала я.

Мама потянулась и взяла меня за руку. Она крепко сжала ее.

― Делай то, что тебе кажется правильным.

― Я не могу заставить их вернуть ему деньги. ― Я покачала головой. ― Но я могу сама вернуть их ему.

― Что? ― задохнулась она. ― Как? Не…

― Ничего такого, ― быстро сказала я, догадавшись, что она поняла меня неправильно. Серьезно, неужели все считали, что у меня есть богатый покровитель? ― Он подарил мне виолончель ― дорогую. Я могу ее продать.

Мне было больно об этом думать. Виолончель ― это все, что осталось от наших отношений с Джулианом. Не было времени продать ее. По крайней мере, так я убеждала саму себя. Но сейчас, когда я столкнулась с перспективой потерять последнее вещественное доказательство нашей связи, мне хотелось плакать. Виолончель свела нас вместе. Виолончель должна была разорвать все узы, которые еще связывали меня с ним.

Это было символично ― в каком-то смысле немного театрально.

― Может быть, тебе стоит сначала поговорить с ним, ― предложила она. ― Дать ему шанс…

― Он в Париже, ― оборвала я ее. ― И нечего обсуждать. Это был временный приступ безумия для нас обоих.

― Ты любишь его, ― грустно сказала она. Это был не вопрос. Она просто знала. Конечно, знала. Она была моей матерью.

И все же я пожала плечами.

― Любила. ― Я встала, чувствуя легкое головокружение. ― Извини. Мне