Неучтённый фактор - Олег Маркеев

– Так ведь … – Тихомиров нервно сглотнул.

– Понял, некогда было. Начальство от тебя еще ничего не требовало, смекаешь?

– Некогда было. Когда дерут, разве думают. – Тихомиров начал немного соображать.

– Вот-вот. А скоро очухаются и потянут по второму кругу. Была бы хоть какая бумажка. Положить им на стол, чтобы утерлись. Мол, сознался клиент, а уж потом себя кончил. Ловишь мысль?

Дмитрий шедро плеснул в стакан водки. "Кремлевская особая", чистая как слеза, выдавалась только старшему офицерскому составу. У Дмитрия, не по чину, она водилась всегда и в избытке.

– Ты "сверху" сразу ко мне? – Он не спешил придвигат стакан к Тихомирову.

– А к кому еще? Ты же мне как брат! – Тихомиров предано, как побитая собака, посмотрел на него слезящимися от водки глазами. – Сколько дел вместе провернули. Я бы без тебя давно спекся.

– Правильно. Пей!

С брезгливостью посмотрел, как тот жахнул водку.

«Тамбовский волк тебе брат. Куда же тебе, пьяни подзаборной бежать, как не ко мне. Не зря с рук прикормил, приучил пить в моем кабинете. Вот и бежишь, если приспичит. Заодно и информашку таскаешь».

– С бумажкой могу тебе помочь.

– Это как?

– Очень просто. – Дмитрий выложил на стол два машинописных листа. – Прочти и перепиши своим почерком в протокол допроса.

– Ты что, Димка, это же подлог! – ужаснулся Тихомиров.

– Какой, нафиг, подлог! Дубье! – Дмитрий для пользы дела бухнул кулаком по столу. – У тебя же ни хрена нет. Только труп. Воскреси, как Лазаря, и допрашивай сколько влезет. И Васю заодно, чтобы помог. Сейчас твои дубы с лампасами очнутся, тогда посмотришь. Пыхтеть будут с месяц, пока до смерти не затрахают! Все батареи в Управлении носом пересчитаешь, пока на улицу не вышвырнут. А за что? Подумай, за что? Таких сам бог велел стрелять, как собак. Сдох – и хрен с ним!

– Дай-ка, почитаю. – Тихомиров придвинул к себе листки. Профессионально быстро пробежал взглядом.

Именно на такую реакцию Дмитрий и рассчитывал – Тихомиров даже рот открыл, словно обухом по затылку получил.

– Ты, Дима, часом не того, крыша на месте? – протянул он.

– На месте, не бойся.

– А на кой хрен ему "центральный террор"[2] вешаешь?!

– Как сказал один обкуренный еврей: «Оставьте мертвым хоронить своих мертвецов», – Дмитрий подмигнул Тихомирову.

– Не понял?

Димтрий долго выдохнул.

– Новости слышал? Сегодня ночью, в своей квартире был убит Карнаухов.

– Да иди ты! Тот самый?

– Работал профессионал. На, прочти шифрограмму. Но ты ее никогда не видел, уговор?

– Договорились.

Тихомиров быстро прочитал текст, Дмитрий тут же сунул листок обратно в папку.

Оперативная обстановка

Вне очереди

Особой важности

Председателям территориальных

Управлений ГСБ России

Шифрограмма № 000-1297 УТ

Информируем, что сегодня, ориентировочно в 02 часа 30 мин., в своей квартире был убит г-н Карнаухов А.С. – член Совета по национальному развитию при Президенте России, заместитель председателя Президиума движения "Родина". Предварительные данные осмотра места происшествия позволяют предположить "заказной" характер преступления, выполненны профессионалом высокого уровня. Проводятся необходимые следственные и оперативно-розыскные мероприятия.

По получении настоящей шифрограммы, приказываю усилить охрану лиц категории "А", провести в районах ответственности территориальных подразделений оперативные мероприятия по профилактике актов "центрального террора".

Председатель ГСБ РФ

генерал армии Ларин

Дмитрий с высокомерной ухмылочкой произнес:

– Как видишь, новости я узнаю раньше всех.

– Тебе сам Бог велел…

Тихомиров заметно сник. Дмитрий, хоть и моложе, в служебной иерархии был на голову выше его. Ну кто такой старший следователь Следственного отделения Московского управления рядом с молодым и перспективным начальником отдела, структурно входящего в Центр особого назначначения при Антитеррористическом управлении ГСБ? Никто. Так, чернорабочий, разбирающий мусор после оперативных игрищ ЦОНа. Ни славы, ни звезд, ни кайфа от работы. Одна рутина да нервотрепка.

– Телись быстрее, Тихий! – подхлестнул Дмитрий. – Все клеится один к одному. Место задержания, время. Надо уточнить, но, скорее всего, твоего клиента зовут Юрий Николаевич Садовский, кличка – "Соловей". Боевик экстра-класса. Входит в элиту "исполнителей приговора".

– Это еще что за хрень?

Дмитрий сыграл удивление:

– Ты оперативки-то читаешь? Ладно, по глазам вижу, что некогда. Поясняю для особо занятых: в группировке "Меч" есть такая заморочка – собирают сходняк, у них именуемый "Трибунал", заслушивают компру и выносят приговор. Установочные данные на приговоренного передаются в "группу исполнения приговора". Прямого выхода не нее ни один член "Трибунала" не имеет. А киллеры не имеют права мочить кого-либо без приговора. Иначе их самих мокнут. Но в заседании "Трибунала" не участвуют. Они даже не знают, где, когда и в каком составе он собирается. Классно, да?

Дмитрий присел на угол стола.

– А дальше, Тихий, вообще – классика жанра! Старший, получив приговор, готовит тринадцать конвертов, в один кладет приговор, в другие – чистые листы или отвлекающие задания. Перемешивает и вручает курьерам. По каналам связи задания приходят киллерам. Друг друга они не знают и никогда не пересекаются. Каждый имеет свою группу обеспечения и с момента получения задания начинает автономные действия. И кто выйдет на реальный выстрел, а кто отработает "отвлекающий маневр" не вычислишь, хоть тресни.

– А если знать жертву?

– А хрена толку, если не знаешь, кто и как его завалит? Тем более, что конкретных сроков не устанавливают.

Тихомиров, подумав, согласно кивнул.

– То-то, брат! Поэтому, если они кого-то приговаривают, можно смело заказывать полированный ящик и полковой оркестр.

Тихомиров стал еще мрачнее. А Димтрий, напротив, сиял, словно сам все разработал.

– Странно, что тебя такого умного они еще не приговорили, – пробормотал Тихомиров.

Дмитрий хохотнул.

– Может, и приговорили, только я об этом не знаю. А что касается их системы, то и доподлинно я сам ничего не знаю. Только предполагаю. С известной долей вероятности, могу утверждать, что они именно так все и организовали. Идейку эту я еще пацаном подцепил в одной книжке. "Бойцовский клуб".[3] Не читал?

– Нет.

– Само собой… Отрадно, что начальство тоже книжек не читает. Поэтому мне и поверило.

– Ну ты даешь! – выдохнул Тихомиров. – Так все нае…

– Стоп! – оборвал его Дмитрий. – Никакого должностного подлога я не совершал. Потому что уверен, в отличие от тебя и наших дубов в лампасах, мои клиенты такие книжки штудируют, как раввин Тору. И мне не нужно искать доказательств, если я и без них уверен, что все устроенно так, или приблизительно таким образом.

Он придвинул листы к Тихомирову.

– Как в данном случае, я имею все основания предполагать, что Соловей имел или мог иметь отношение к убийству Карнаухова.

– Та-а-ак. – Тихомиров что-то прикинул в уме. – А тебе на кой хрен это нужно?

– Хочу это дело получить в разработку.

– Ну ты и патриот, Диман! – Тихомиров покачал головой. – Не знал, что ты такой любитель искать приключения на свою задницу. Дело же сразу на контроль поставят, сам знаешь.

– Ну и пусть.

– Тогда на клумбу, где железный Феликс торчал, надо тебе памятник забабахать, в полный рост. Из стекла и бетона, бля. Как передовику чекистского труда. В назидание потомкам, ха-ха-ха! – Страх у Тихомирова неожиданно смененился истерическим весельем.

Дмитрий брезгливо поморщился, из рта Тихомирова пахнуло свежим водочными перегаром.

– Тебе-то что? Да, я – карьерист. О себе думай, идиот! Тиснешь мне справку, я тебя официально высвистаю, сделаем вид, что плодотворно поработали, доложу шефу, он крякнет, но резолюцию шлепнет, и все – ты чист. Дрыхни дальше в своем пыточном подвале. А твое начальство тебя еще в зад расцелует, когда ты ваш навоз мне сбагришь. – Он схватил Тихомирова за лацкан, притянул ближе, прошептал, не тая раздражения:

– Карьеру делают на «громких делах». Это мой шанс, понял?

Тихомиров отстранился.

– Кто будет знать?

– Только ты и я.

Тихомиров сделал вид, что взешивает все "за" и "против".

– А счет когда предъявишь? – с глупой улыбочкой спросил он.

– Да иди ты на хер, мудак! – Дмитрий сплюнул и потянул листки к себе.

Тихомиров дрогнул всем телом и накрыл их потной ладонью.

– Извини, Дим, слышь, извини! Риск-то какой, ты прикинь! Головы всем порубают. – Глаза опять стали собачьими. – Больше всех рискую я.