Истории психотерапии - Алексей Сергеевич Вилков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очень ценное наблюдение. А что вы сейчас чувствуйте к Михаилу?
– Пустоту. Любви точно нет, грусть, может быть, где-то на дне осталась, но я уже почти избавилась от нее. Иногда мне кажется, что я вообще ничего не чувствую. Стала сухой, грубой, надеюсь, это ложные ощущения.
– Все чувства важны, если принимать их. Лучше вволю поплакать, чем нестерпимо подавлять боль или гнев. Эмоциям нужен выход.
– Я знаю.
– Конечно, – Олеся смутилась от объяснения прописных истин.
– Когда-то я встречалась с парнем, который научил меня доброте. Раньше я не была особо сентиментальна, не подавала милостыню бабушкам в переходах, не перечисляла деньги нуждающимся детям из новостной ленты. А Женя был слишком добрый, обожал животных и силком отвел меня в зоопарк. Я была там когда-то с классной экскурсией, и больше не увлекалась зоологией. А он так страстно признался, что у него в квартире живут сиамская кошка, такса и белая крыса, причем уживаются они как друзья из советских мультфильмов. Женя уговорил меня завести котенка. Так рядом появилось пушистое чудо, но я тогда засиживалась допоздна в офисе и не уделяла пушистику должной заботы. Чтобы котик не умер с голода, перевезла его к матери, и сейчас изредка навещаю. Я стала проявлять доброту в меру. Женя как будто растопил ледник в сердце, что не помешало ему расстаться со мной по схожей причине, будто между нами нет ничего общего. Я согласилась, он слишком мягкий, податливый. Мне нужен более мужественный типаж. И он появился позже – Миша! Я снова о нем! Неизлечима! Так, и напоследок остался Ваня, научивший меня веселиться. Раньше я была очень серьезной, не смеялась над дешевыми и невинными шуточками. Он утверждал, что я напрочь лишена чувства юмора, а я доказывала обратное. Юмор – тонкое искусство. Юмористами рождаются. Мы посещали модные стендапы, я выучила цитаты из комедийных шоу и сериалов. И юмор иногда проявлялся, причем я входила в кураж только с ним, а когда мы разлучались, то прежняя серьезность возвращалась, и я превращалась в буку. Странное перевоплощение. И сейчас я мало шучу. Как-то не до веселья, но позволяю себе злую иронию или неуместный сарказм. Но я же добрая?! Есть противоречие, и я не знаю, как с ним справиться.
– Видите, сколько всего нужного вы приобрели?! Либо эти качества уже были заложены внутри, а мужчины всего лишь помогли им раскрыться.
– Наверно, я тогда не придавала значения. А почему сейчас я как в ауте?
– Это следствие пережитых травм и депрессивного состояния.
– Это же временно?
– Да.
– Хочется верить.
– Загляните в себя! Не осталось ли каких-то упущенных слов в душе? Что вы хотели сообщить, пожелать тем мужчинам, но не успели?
– Я не успела поблагодарить их. Сейчас поняла, как они много для меня сделали, а я приняла их качества даром. Но они пытались переделать меня под себя, привить свои интересы. Обычно такая инициатива заканчивается провалом. Разве можно полностью подстроиться под партнера?
– Скорее, нет. Так теряется естественность, и возникает напряжение. Долго в таком состоянии не протянешь.
– Согласна. Только Миша в этом плане отличался. Нет, и он внушал всякую чушь, но хотя не бы круглосуточно.
– Думаю, вы стали сильнее.
– В тех отношениях?
– Да.
– И где теперь эта мощь?
– Сила внутри. Ее нужно обуздать, приспособиться. Вы сейчас озвучили позитивные аспекты пережитых отношений. Если нет обид, значит, вы благополучно отпустили значимых людей из своей жизни. Уверена, вы тоже многое им дали – любовь, радость, счастье.
– Они никогда об этом не говорили, – с грустью произнесла Виталина, прикусив нижнюю губу.
– Мужчины вообще редко делятся сокровенным, – подытожила Олеся, выдохнув в такт, бессознательно подстроившись к позе и мимике клиентки.
«Неужели она меня понимает? – удивлялась про себя Виталина. – Задает правильные вопросы, направляет, создает купол защиты и доверия. С ней проще выразить наболевшее и избавиться от гнетущих воспоминаний. Почему-то теперь она говорит о бывшем без паники. Беспокойство есть, но уже меньше, напряжение спало – заслуга психолога».
Раньше Виталина недооценивала Олесю, ожидая разговор ни о чем про тяжелое детство, будто психолог обязательно повторит, что в ее бедах виноваты холодная мать и жестокий отец, раннее отлучение от груди, а ее зачатие было непоправимой ошибкой. Мать не хотела ее рожать и наградила тревожностью. Так, кажется, пишут в книгах.
Как важно найти понимающего специалиста, способного более-менее объективно разобраться в нагромождении конфликтов, разложив по полочкам мысли. У Олеси Олеговны получилось. Виталина не собиралась мешать, готовая согласиться с самыми оригинальными идеями, так как ощущает себя вольготно.
А ведь на первой встрече она чуть не разочаровалась в Олесе. Обычная, спокойная женщина с налетом усталости и заурядной внешностью: приятное лицо с округлыми глазами с опущенными веками и нос картошкой, пухлые щеки, уложенные в хвост каштановые волосы и отзывчивые серые глаза. Деловой имидж как на картинке: неброская косметика, тонкие очки, скромная сливочная блузка и бежевые туфли с потертыми каблуками. Видно, что психолог не халтурит и много читает.
На безымянном пальце нет обручального кольца. Разве она не образец семейных ценностей? Когда-нибудь она обязательно спросит ее про личное, привыкнув и избавившись от смущения. И сейчас она свободно выражает мысли, речь льется полноводной рекой. Виталина удивлялась своей болтливости, словно внутри проснулся оратор. Почему она раньше молчала в тряпочку? Помог чуткий слушатель – точно.
Виталина пыталась предстать особенной, показать свою уникальность, но боялась отпугнуть, боялась услышать, что неизлечима и не годится для психоанализа. Она уже готовилась отправиться к другому психологу, чтобы излить накопившуюся желчь, но пессимистичный сценарий отпал. Олеся степенно разъяснила ее состояние и условия сотрудничества. Сомнения отступили. Виталина отбросила страх осуждения. Никто не корил ее за честность, не призывал сдержаться и не поддаваться сомнениям. Возникло доверие, и сложился союз.
Привыкнув справляться с трудностями без помощников, Виталина попросту выбилась из сил, хотя не считала себя жертвой обстоятельств. Анализируя свою биографию, понимала, что вовсе не является паинькой. С некоторыми мужчинами вела себя дерзко и возмутительно, местами даже грубо. Могла отшить и послать, пообещать и обмануть, изобразить недотрогу или стервозину, примеряя разные маски. От нескончаемого напряжения психика истончилась. Виной тому длительный стресс: болезненное расставание, перегрузки в карьере, ссоры с матерью, и обожаемая собака потерялась в «Лосином острове». Порвался поводок, и Джери бросилась
