Вождение за нос - Марина Серова

Я снова вернулась в кабинет и продолжила его осмотр. Нашлись еще две любопытные вещицы — записная книжка и перчатка. Оба предмета лежали недалеко от рабочего стола Гробовского, упав за одну из его панелей.

— Так, а это чье? — спросила я вдову, вставая с пола и демонстрируя добычу.

— Перчатка Игоря, — ответила она сразу. — Он заходил вчера и снимал перчатки. Я хорошо это помню, и вообще он всегда так делает. А вот про записную книжку не знаю.

Обе улики последовали, так же как и осколок, в пластиковые пакеты. Люблю порядок во всем.

Больше в кабинете делать было нечего — все, что можно, я уже проверила. Оставалось разобраться с моими подозреваемыми, которых пока насчитывалось трое.

— Это все? — я внимательно посмотрела на Элеонору Наумовну. — Может быть, вы еще что-то вспомните? Постарайтесь собраться с мыслями. А мне нужно сделать несколько важных звонков, — сказала я и опустилась в кресло.

Прежде всего мне нужно было связаться с давним моим милицейским другом Кирей и попросить его насчет экспертизы перчатки и ампулы. Отпечатки пальцев многое могут дать — если что-то обнаружится на этих двух предметах, раздобыть отпечатки Игоря и помощника я точно смогу. И не такое находила. А вот с третьим вчерашним посетителем будет сложнее. Вдова точно не знала, пришел ли он вместе с Игорем Самохиным или они просто случайно одновременно нанесли визит Гробовскому.

Дозвониться до Кири не составило труда: он был на своем рабочем месте и в данный момент, к счастью, плевал в потолок, поскольку время ежеквартальных отчетов прошло. «Вот и чудненько», — обрадовалась я, сразу сообразив, что проблем с экспертизой быть не должно. Договорившись забросить к Кире в отдел добытые доказательства пока неизвестно чего через пару часов, я снова принялась «пытать» хозяйку. Держалась она, несмотря на свое горе, просто молодцом. Все-таки старая закалка многое значит.

— Возможно, я покажусь вам излишне настойчивой, но мне необходимо знать обо всех, кто посещал ваш дом вчера, позавчера, два дня назад…

— Только Данила приходил. Больше никого не было. Не то чтобы мы негостеприимны, просто супруг любил свою работу и большую часть времени уделял ей. К тому же предстоял аукцион, для которого он выполнял одну икону. Он даже на телефонные звонки не отвечал и не ходил в антикварную лавку… — Элеонора Наумовна разгладила руками подол черного батистового платья и вздохнула. — Танечка, я рада оказать вам любую посильную помощь, но поверьте, никто в эти дни действительно не приходил… Только вот из лавки присылали сегодня курьера.

— Какого курьера? — чуть не подпрыгнула я. Дело начало принимать новые обороты. В мозгу словно вспыхнула яркая лампочка, отличающая практикующих детективов от нормальных людей, которые живут обычной жизнью.

— Не знаю, кто он такой, просто принес краски из «Лавки древностей». Да-да, сразу после того, как ушел Данила, в дверь позвонил Гоша.

— Подождите, подождите, с самого начала, пожалуйста. Кто пришел сегодня утром, во сколько и что за это время успел натворить?

— С самого утра пришел Данила, как договорился с Виктором Модестовичем. Я ему сообщила о смерти мужа. Расстроился юноша сильно. Даже глаза покраснели, чуть не расплакался. Мы с ним поговорили, повспоминали, я чаю согрела…

— А где в это время был он? — совершенно не стесняясь, перебила я Гробовскую. Иногда это нужно, чтобы не потерять сути.

— Как где? — растерялась она. — Тут где-то.

— А в кабинет вашего мужа он мог войти?

— Не знаю.

Вот уж простая душа. Я начинала выходить из себя. Несмотря на все сочувствие и жалость, вдова постепенно вводила меня в состояние бешенства. Скорее всего, именно по ее вине сейчас в кабинете Гробовского стояла не Мара, а всего-навсего копия, которую Артем так легко вычислил.

— Разбираемся дальше. У него была с собой какая-нибудь кладь? Ну, сумка или коробка.

— Он всегда с рюкзаком ходит. Большим, черным. А вот вчера еще и сверток приносил.

— Долго он сегодня у вас был? — Я пыталась представить временную картину.

— Может быть, около получаса. Потом собрался, сказал, что дел много, принес соболезнование. Я еще чай со стола не успела убрать — звонок в дверь. На пороге — Гоша, курьер. Он к нам уже несколько раз приходил, всегда приносил что-то: работу или краски. Знаете, супруг пользовался очень редкими красками, их Данила из Берлина привозил еще… Так вот, Гоша тоже не знал, что мужа больше нет… — Слезинка скатилась по ее лицу, оставив мокрую дорожку на щеке. Только сейчас, казалось, она начинала понимать всю чудовищность своей утраты. Несмотря на то что я знала о Гробовском, его вдову было искренне жаль. — Я сказала, что вчера Витольда Модестовича увезли — случился сердечный приступ. Он пожалел… о безвременной кончине… — Ей все труднее становилось подбирать слова, я понимала — пора заканчивать. — В этот момент позвонили. Я пошла поднять трубку — спрашивали из антикварной лавки, не приносил ли курьер краски. Мне снова пришлось все рассказывать. Потом Гоша попрощался и ушел. Больше мне сказать нечего. Инга звонила еще вчера, для нее это тоже горе. Может быть, даже большее, чем для меня.

— Спасибо за рассказ, Элеонора Наумовна. Простите, что побеспокоили вас в такое время. Но мне кажется, если вашего мужа убили, вы рано или поздно захотите узнать, кто это сделал. У меня есть подозрения. Когда что-то более или менее прояснится и как только вам будет угодно, я ими поделюсь.

Сопровождающие меня мужчины также поднялись и попрощались с хозяйкой. Почему-то я сразу почувствовала себя гораздо легче, когда мы покинули этот дом. Пышная красота, так не вяжущаяся с внезапным горем теперь уже одинокой женщины, создавала столь тягостное впечатление. Хотелось встать под душ и смыть его с себя мыльной губкой.

— А вы весьма оперативны, Татьяна, — пристально глядя на меня, заметил Стрелецкий. — Пожалуй, при необходимости я непременно воспользуюсь вашими услугами.

— Да ради бога, — откликнулась я с готовностью, — двести долларов в сутки, и я возьмусь практически за любое дело. Сейчас я могу вас подбросить до центра. А мне нужно кое-что сделать во Фрунзенском районе. Информировать вас, Валерий, я буду так же — по телефону. Номер моего сотового у вас тоже есть. Так что решайте.

— Я на самом деле не ожидал, что женщина-детектив за такое короткое время успеет сделать так много, — продолжил меня расхваливать Архипов.

Я сама об этом прекрасно знаю, поэтому подобными заявлениями меня не удивишь.

— Это уже попахивает дискриминацией по отношению к женщинам, занимающимся частным сыском… — заявила я без тени смущения, а потом обратилась к Стрелецкому: — Еще один вопрос. Поскольку я не знаток антиквариата, то предпочитаю расспрашивать обо всем, чего не знаю.

— Спрашивайте все, что вам угодно, — кивнул головой Артем.

— А есть ли смысл подменять статуэтку? Допустим, Валерий получил бы назад поддельную Мару. Но кто купит одну, даже подлинную, если фигурки парные?

— Да кто угодно, — ответил сам Архипов. — Хоть я не профи, но уж в этом разбираюсь. Бронза сейчас очень ценится, даже новички-коллекционеры пытаются приобрести хотя бы по одному, по два предмета.

— Возможен и второй вариант, — дополнил Артем. — Если одна подлинная статуэтка есть, по ней можно изготовить хорошую копию, поскольку они абсолютно идентичны. А дальше можно продавать.

Все неясности на этот момент были разрешены.

В конце концов я поехала к Кире. Он уже ждал меня, помешивая ложечкой сахар в стакане холодного чая.

— Ну как? — задал он вопрос, совершенно ничего не обозначающий, и предложил мне стул напротив. Потом достал второй прозрачный стакан, упаковал его в подстаканник, сразу напомнивший мне поезд дальнего следования, налил в него мутноватой жидкости, все так же молча и сосредоточенно на меня глядя. Придвинул чай мне.

Откинувшись на спинку стула, я подумала о том, как хорошо, что когда-то я набралась смелости и покинула стены прокуратуры, где некоторое время работала. И почему наши доблестные правоохранительные органы всегда пьют, когда не пьют что-нибудь покрепче, такую вот бурду, называя ее чаем?

— И это ты называешь чаем? — спросила я, отхлебнув предложенного напитка.

— А чем не чай? Ты, вообще, сюда за чем пришла?

Я поняла — подполковник милиции Владимир Кирьянов не в духе. Но старым друзьям можно простить абсолютно все, а о таких мелочах, как чай, по вкусу больше напоминающий запаренную солому, и говорить нечего.

— Нужно кое-что быстренько проверить. — Я извлекла добытые улики из сумочки. — Все, что только можно снять с этих вот вещей.

Киря недовольно поморщил нос:

— Ладно, как только смогу, так отправлю. Результаты не раньше вечера. Можешь даже не уговаривать, по-другому не получится.