8, 9 – аут. Сириз - Владимир Буров

– Это одно и то же. Стало ясно, что это ты завалил сержанта, как куропатку. Но дело сделано. И человек уже сидит.

– Вы не отпустили его?

– Это не так просто, как ты себе это представляешь. Но не беспокойся, выпустим. Уже выпустили бы, но пока сверху нам не разрешают провести эту операцию.

– Почему?! Ведь он не виновен. Практически не виновен, – добавил Алексей.

– Ты, наверно, думаешь, что Серийник исчез? – спросил Сергей Сергеевич. – Нет. За полгода совершено шесть убийств.

– Я об этом ничего не слышал, – сказал Алесей. – Неужели удалось сохранить это в тайне?

– Да. Тем более пять из них произошли в других городах. А ты, значит, хотел перейти на сидячую работу? Нет, капитан, битва продолжается. И мы знаем. Что сейчас он в городе.

– Один вопрос можно? В других городах он убивал тоже только женщин боксеров?

– Да. Исключительно. Только женщин, и только боксеров. Но никто не может додуматься, почему Серийник так поступает. Какая связь?

– Может быть, просто. Сидел, думал, кого бы ему убить. И додумался до девушек боксеров.

– Рациональное зерно в твоих рассуждениях есть, – сказал начальник милиции. А именно: – Главное для него убийство. Не может совершенно нормальный человек убивать так много по какой-то специальной причине. Убийство для него на первом месте.

– Похоже, вы здесь проводили штурмовые атаки этой проблемы.

– Да. Но тебя я пригласить не мог. Секрет – он и в Африке секрет. И так начальник опергруппы спросил меня, не работает ли кто-нибудь под прикрытием.

– Подозревает?

– Вполне возможно. Но это не важно.

– Вы меня простите, Сергей Сергеич, но ваше предположение, выработанное коллективным мышлением, тавтологично. По-вашему выходит, что охотник стреляет уток только для того, чтобы стрелять.

– А разве нет?

– Вы забываете, что он их ест.

– Ну, что ж. Это хороший ответ. Между стрелком по уткам и медвежатником есть разница. Ты выпил?

– Нет.

– Как хочешь. Иди работай. И да, – добавил подполковник, когда Алексей был уже у двери: – Сдай пистолет.

– А вы мне его давали? – хотел сказать Алексей. Но передумал. – Это наградной пистолет. Тем более, у вас уже есть баллистическая экспертиза.

– Нам ее прислали. А я хочу сам проверить. Вдруг там ошиблись и передали нам экспертизу совсем другого пистолета. Так мы будем очень долго гадать на кофейной гуще. Ибо…

– Ибо?

– Ибо мы не гадалки, чтобы гадать. Нам надо знать о пистолете все точно, из первых рук.

Они заказали столик в Центральном. Едва успели. Место им досталось у самого оркестра. Шум был невообразимый. Даша пыталась настоять на празднике в кафе Охотник, где они познакомились. Алексей сказал, что там мало места. Не говорить же даме, что Охотник слишком дорогое для него кафе.

– Здесь места больше, – сказала Даша, и оглядела зал. – Здесь можно развернуться.

– Мы будем играть в гольф? – решил блеснуть остроумием Борис.

– Почему в гольф? – не поняла Даша.

– Места много надо, чтобы играть в эту игру капиталистов, – сказал Борис. И добавил: – Софочка, не дергай меня за рукав. Я знаю, что говорю.

– Давайте лучше закажем песню, – сказала Даша. – Алексей закажи нам что-нибудь веселое.

– Еще не вечер, – сказал капитан. – Никто не заказывает сейчас песен. Все едят.

– Я хочу сейчас, а то у меня нет аппетита, – сказала Даша.

– Какую тебе заказать? – спросил Борис. Он хотел быть галантным перед обеими дамами.

– Окрасился месяц багрянцем.

– Ты серьезно? – спросил Борис. – Мне кажется, это не Новогодняя песня. Может быть, лучше Ла шате ми кантаре? Или Челентано?

– Хочу эту, – поддержала Дашу София.

– Никто не будет ее слушать, – сказал Борис. – Слишком старо.

– Давай поспорим, что не только будут слушать, но и будут петь. Я тебе говорю, все будут петь! – сказала Даша.

– На что будем спорить? – спросил Борис. – На деньги?

– Нет, лучше на что-нибудь другое.

– На что, например? – Борис похоже серьезно настроился доказать свою правоту. Студент МГИМО не мог уступить провинциалам.

– Думаю, на раздевание, – сказала Даша. И добавила: – Я не совсем точно выразилась. На переодевание, я хотела сказать. Если ты проиграешь, то наденешь платье, и станцуешь песню Инопланетянина, как Чарли Чаплин в Новых Временах.

– Песни вообще-то поют, – наконец смог вставить свое слово Алексей.

– Ну, и споет, естественно, – невозмутимо добавила Даша.

– Слова я помню, – сказал Борис, – а вот движения надо повторить в уме. Тарара-бумбия, сижу на тумбе я. Нет, это другая песня, – сказал студент, – хотя и похожа. Тарарара-рарара, тарарара-рарара. Ага, понятно. А для танца нужны ботинки сорок седьмого размера. Где мы их возьмем?

– Ты там, в МГИМО, участвуешь в художественной самодеятельности? – спросила София.

– Нет, дорогая Софочка, – ответил парень, – там у нас все студенты развиты многогранно.

– Я попрошу костюм у клоуна, – сказала Даша. – Они сейчас в банкетном зале.

– Хорошо, я и сам могу попросить, – сказал студент.

– Бобик, какой ты энергичный, – сказала Софочка. – Я тебя люблю. Можно, я протру тебе очки?

– Зачем?

– Они запотели.

– Не надо обо мне заботиться, как о проигравшем, – сказал парень, – я еще не проиграл.

Далее, песня.

Они заказали песню в полном варианте. Певец пел ее не хуже, чем Малежик. Иногда он слегка улыбался, но впечатление было драматическое, даже трагическое.

– Брось весла, от гибели верной никто здесь спасти нас не мог.

– Дай парусу полную волю-ю. Сама же я сяду к рулю.

– Дай парусу полную во-о-лю, – спел даже Бобик. Он изумился: пел почти весь зал. – Невероятно! Как только им это не надоест?

Он проиграл. Даша уже договорились с клоуном, что за десятку он даст им костюм на один танец.

Борис быстро переоделся, и оркестр урезал марш. Прощание Славянки. Борис уже вроде начал танец, но вдруг остановился.

– Стоп, стоп, стоп!

– В чем дело? – спросил руководитель оркестра.

– Че-то не то, – сказал Борис. – Я не могу под эту песню танцевать танец Чарли Чаплина.

– А петь? – спросил саксофонист.

– А петь тоже.

– Тогда может, сыграть ему Конфетки – бараночки? – спросил баянист.

– Челентано, – сказал музыкант с бас гитарой. – Ая-яй-ая-я-я-ая-яй!

– Нет, тогда лучше русскую, – сказал Борис. – Давай Одессу с перебором. Знаете? Ах, Одесса, жемчужина у моря, ах, Одесса, ты знала много горя. И да, – добавил Борис, – лучше на иностранном языке. Можете?

– Нет, – ответил пианист.

– Вадик? – деловито спросил Борис.

– Почему Вадик? – спросил пианист. – Я не понял.

– Вы не слышали песню про Вадика? – удивился студент МГИМО.

– Нет, напой, может, мы вспомним, – сказал пианист.

– А если и не вспомним, то быстро переймем, – сказал руководитель оркестра. Он же певец.

– В шумном балагане часто появлялся подлинный красавец, Гришка-сутенер. Женщинам лукаво Гришка улыбался. Но в работе Гришка никудышный вор. – И далее, припев, друзья мои, – сказал Борис.

– Когда иду я балаган, я заряжаю свой наган. Та-да-тада-тада-та-да-тада-тада.

– А где Вадик-пианист? – спросил пианист.

– Есть там дальше, – ответил студент МГИМО. Он привез в этот город новую песню, которую еще никто здесь не знал. И под эту песню Вилли начал исполнять танец Инопланетянина. Главное, что он запомнил в нем это прогиб. Точнее, сгиб спины в виде буквы Г. Я бы этот танец так и назвал:

– Становление человека.

Или:

– Рассказ Хомо Эректуса о своем незавидном прошлом.

– В такой шляпе и в таких башмаках я бы тоже станцевала, – сказала Софочка. – Как вы думаете, мне к нему выйти?

– Костюм клоуна только один, – сказала Даша.

– И тот женский, – сказал Алексей. – Посмотрите он ведь в платье.

– Действительно, – сказала София, – это был женский костюм. Я могла бы сама выступить с этой песней про Вадика-пианиста. Жаль. Жаль, что ты не предложила мне этот номер, – обратилась она к Даше.

Борис подбежал к столу, хлопнул рюмашку, и сказал, что сейчас вернется.

– Я только переоденусь, – сказал он. – А то, знаете ли, в женском платье я чувствую себя не совсем, я бы сказал, счастливо.

– Почему? Вам идет, – сказала Даша.

– Женщины прекрасны, вы правы, – сказал Бобик. Он выпил еще рюмку и добавил: – Но у них, к сожалению, нет души. Извини, Софочка.

– Откуда ты знаешь? – спросил Алексей.

– Так написано, – сказал Борис и побежал переодеваться. Но банкетный зал оказался уже занят гостями. Борис опять вышел в зал в клоунском костюме, и сказал:

– Куда-то дели мое платье. Эти танцоры и клоуны куда-то унесли мою одежду. Где они?

– Вышли покурить, – сказала Даша.

– Пожалуйста, не шутите, мадемуазель, здесь все смолят за столами, как лошади. Несмотря на то, что два грамма никотина убивают двух лошадей.