Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие - Вудхаус Пэлем Грэнвил

– Ага! – сказал Глэдстон Ботт.

– При розыгрыше семнадцатой лунки объект поднял мяч и рукой бросил его на грин.

– Это ложь! Грязная, наглая ложь! – выкрикнул Бредбери Фишер.

– Предвидя подобную реакцию объекта, я принял соответствующие меры и сделал моментальные снимки при помощи встроенной в часы фотокамеры.

Бредбери Фишер закрыл лицо руками и застонал.

– Мой матч, – с мстительным восторгом сказал Ботт, – попрошу доставить дворецкого в мою резиденцию не позже завтрашнего дня. Ах да, чуть не забыл, ты должен мне три железных дороги.

Близзард с достоинством и теплотой встретил Бредбери в византийской гостиной.

– Надеюсь, матч закончился удачно, сэр? – спросил дворецкий.

Почти невыносимая боль пронзила Бредбери.

– Нет, Близзард, нет. Мне не повезло.

– Очень жаль, сэр, – сочувственно ответил Близзард, – надеюсь, ставка была не очень высока?

– Э-э, весьма высока. Именно об этом нам надо поговорить чуть погодя.

– Как вам угодно, сэр. Пошлите за мной лакея, когда пожелаете поговорить, – я буду у себя. Да, сэр, вам телеграмма. Пришла совсем недавно.

Бредбери равнодушно взял конверт. Он ожидал новостей от своих лондонских агентов. Перед отъездом он велел им купить Кент и Сассекс. Очевидно, телеграмма сообщала об успешном завершении сделки.

Он вскрыл конверт и отпрянул, словно увидев скорпиона. Телеграмма была от жены.

Возвращаюсь немедленно. Прибываю «Аквитании» пятницу вечером. Непременно встречай.

Бредбери в оцепенении уставился на телеграмму. Хоть он и был сам не свой от пережитого на семнадцатом поле кошмара, его неутомимый мозг не прекращал действовать. По дороге домой он в общих чертах придумал, как справиться с ситуацией. Если предположить, что миссис Фишер пробудет в Англии еще месяц, он мог бы купить газету, поместить на первой странице некролог о Близзарде, отправить вырезку жене, продать дом и переехать в другое место. Таким образом, она никогда и не узнала бы о том, что произошло.

Но если миссис Фишер вернется на следующей неделе, план неосуществим и разоблачения не избежать.

Он с горечью раздумывал о том, почему она изменила планы, и пришел к выводу, что какое-то женское шестое чувство предупредило ее об опасности, угрожающей Близзарду. С раздражением Бредбери подумал о том, что Провидению совершенно незачем было наделять женщин шестым чувством. С ними и при пяти-то сладу нет.

– Да что же это такое! – простонал он.

– Сэр? – поинтересовался Близзард.

– Нет, ничего, – ответил Бредбери.

– Хорошо, сэр.

Портовая таможня Нью-Йорка – едва ли подходящее место для человека с нечистой совестью и расшатанными нервами. Сквозняки так и свищут. Повсюду слышатся странные звуки. Мрачные таможенники жуют жвачку и скрываются в тени, будто тигры в ожидании обеденного гонга. Неудивительно, что настроение Бредбери Фишера окончательно испортилось еще до того, как пассажиры начали выходить на берег.

Жена сошла с трапа одной из первых. Как она прекрасна, подумал Бредбери, глядя на нее. И, о ужас, как грозна. Ему всегда нравились волевые женщины. У первой жены была сильная воля. Впрочем, у второй, третьей и четвертой тоже.

Но теперешняя жена могла дать им сто очков вперед. В ожидании встречи Бредбери Фишер впервые пожалел, что не женился на кроткой мягкой девушке из тех, что безропотно страдают под властью мужа в дамских романах. Сейчас ему вполне подошла бы жена, счастливая уже тем, что законный супруг не таскает ее за волосы по бильярдной, пиная при этом ногами.

Направляясь к ней, он перебирал в уме три фразы, с которых можно было бы начать разговор.

– Дорогая, я должен рассказать тебе…

– Любимая, мне нужно кое в чем признаться…

– Солнышко, ты, случайно, не помнишь нашего дворецкого, Близзарда? Видишь ли…

Однако первой заговорила жена.

– О, Бредбери, – воскликнула она, бросившись в его объятья, – я совершила ужасную глупость, ты должен простить меня!

Бредбери захлопал глазами. Никогда еще он не видел ее в таком странном настроении. Прижимаясь к нему, она казалась застенчивой, робкой и почти хрупкой, если так можно сказать о женщине весом за семьдесят килограмм.

– Ну, что случилось? – нежно спросил он. – У тебя украли драгоценности?

– Нет, нет.

– Много проиграла в бридж?

– О нет, нет. Гораздо хуже.

Бредбери напрягся.

– Только не говори мне, что ты пела «Мой домик на Диком Западе» на корабельном концерте? – спросил он, вглядываясь в ее лицо.

– Да нет! Как же тебе сказать? Взгляни, Бредбери! Видишь вон того мужчину?

Бредбери посмотрел в указанном направлении. Под буквой «В» рядом с горой чемоданов стоял высокий, тучный человек, исполненный отрешенного достоинства и похожий на полномочного посла. С первого взгляда, даже издали, Бредбери Фишер странным образом почувствовал собственную неполноценность. Внушительные формы, глаза навыкате, каскад подбородков в обрамлении нависающих щек – все это напомнило Бредбери о том, как чувствуешь себя в присутствии сильных мира сего. Такое бывает при встрече с чемпионами по гольфу, метрдотелями шикарных заведений или дорожной полицией. Он заподозрил неладное.

– Так, – прохрипел он, – и кто это?

– Бредбери, не суди меня слишком строго. Судьба свела нас, искушение было слишком велико…

– О, женщина, – заревел Бредбери, – кто этот человек?

– Его зовут Воспер.

– Что произошло между вами? Когда это началось? И почему? И как? И где?

Миссис Фишер промокнула глаза платочком.

– Все случилось у герцога Бутля, Бредбери. Меня пригласили на уик-энд.

– Там вы и встретились?

– Да.

– Ха! Что дальше?

– Едва я увидала его, меня будто подменили.

– Ах вот как!

– Ах, как он выглядел. Всю жизнь я мечтала о таком. Я поняла вдруг, что все эти годы мне приходилось довольствоваться вторым сортом.

– Вторым, значит? Даже так? В самом деле? Значит, довольствоваться? – процедил Бредбери Фишер.

– Я ничего не могла поделать, Бредбери. Конечно, я всегда была горой за Близзарда. Но, откровенно говоря, их и сравнить-то нельзя, ей-богу. Видел бы ты, как Воспер стоит за креслом герцога. Словно верховный жрец во время священного религиозного обряда. А какой у него голос! Он спрашивает, будешь ты херес или рейнвейн, а голос льется, точно волшебные звуки органа. Я не могла устоять. Я заговорила с ним, и выяснилось, что он не прочь уехать в Америку. Воспер прослужил у герцога восемнадцать лет, и ему до смерти надоело разглядывать его затылок. Вот я…

В глазах у Бредбери Фишера потемнело.

– Этот человек, Воспер. Кто он?

– Да я же говорю тебе, милый. Он был дворецким у герцога, а теперь он наш. О, ты же знаешь, как я импульсивна. Сказать по правде, только на полпути домой, посередине Атлантического океана, я вдруг вспомнила о Близзарде. Как же быть, Бредбери? У меня не хватит духу уволить Близзарда. А что будет, когда он войдет в свою комнату и обнаружит там Воспера? Подумать только, Бредбери!

Бредбери Фишер как раз думал – впервые за неделю не терзаясь душевными муками.

– Евангелина, – мрачно изрек он, – это неприятно.

– Знаю.

– Крайне неприятно.

– Да. Знаю. Но ведь ты что-нибудь придумаешь, правда?

– Может быть. Обещать не буду, но может быть.

Он глубоко задумался.

– Ха! Идея! – воскликнул он. – Возможно, мне удастся всучить Близзарда Глэд стону Ботту.

– А он возьмет?

– Может быть, если правильно подойти к делу. В общем, попытаюсь его уговорить. Вам с Воспером пока лучше побыть в Нью-Йорке, а я поеду домой и начну переговоры. В случае успеха дам знать.

Конец ознакомительного фрагмента.