Жизнь моя - Армия - Любовь Рябикина

Полковник крепко задумался. Потом произнес раздумчиво:

— Может, поступим проще? Отправить их на занятия вместе с солдатами?..

Заместитель отрицательно покачал головой:

— Нельзя. Начнутся «хи-хи, ха-ха», переглядывания-перешептывания и все… Считай, насмарку все наши показатели! Пусть вначале лейтенант Калинин побеседует со всеми девушками сразу. Все же психолог! Узнает так сказать, кто чем дышит и попытается определить наиболее подходящего для них командира среди наших офицеров…

Через сутки молоденький лейтенант влетел в кабинет командира с вытаращенными глазами и без доклада. С порога взмолился:

— Товарищ полковник, отправьте меня в тайгу!

У Савицкого очки с носа упали от такой просьбы. Глухомани все старались избежать любыми способами и средствами. Изумленно спросил:

— В чем дело, лейтенант?!

У Калинина буквально вырвался вопль души:

— Да они меня достали! Это они мне психологический тест устраивают, а не я им! Такие вопросы задают! Я готов даже на Северный полюс! К пингвинам! Только не к ним! Я теперь понял, почему они младшими сержантами не стали! Они любого командира до белого каления доведут…

Полковник понял, что лейтенант не справился с поставленной задачей и вздохнул:

— Успокойтесь, лейтенант! Я сделал не тот шаг. Надо было кого-то посолиднее подключать. Прапорщик Яровой опытный, старый волк, он-то наверняка сумеет справиться с этим бабьим взводом…

Калинин откровенно простонал:

— Не думаю…

Яровой пришел к Савицкому через две недели. Вид и поведение прапорщика «убили» командира. Пятидесятитрехлетний всегда серьезный и обстоятельный раньше мужик, сидел напротив с покрасневшими и явно заплаканными глазами. Сквозь глупое хихиканье и нервный смешок, попросил:

— Иван Артемьевич, увольте меня с армии. Пожалуйста! Я или с ними со всеми разом в постель угожу и тогда меня жена прикончит, либо они меня в психушку отправят.

У Савицкого очки на этот раз поползли на лоб. Он уставился на самого старого прапорщика части и сказал:

— Не понял…

Яровой все с тем же хихиканьем и ужимками пояснил:

— Чего тут понимать? Спецы по работе они не плохие, в отделах хвалят. Вот только заниматься строевой и слушать лекции не любят. Я сам марширую под их команды безо всякого Устава! У Карпович сразу две пуговицы на рубашке во время занятий отлетели — грудь вывалилась из лифчика! Вот это зрелище! Класс! У Мироновой у юбки молния полетела на плацу и та съехала при мне! Трусики кружевные, прозрачные. Солнышко светит… Еще у трех на колготках стрелки пошли. Так они задрали юбки и их при мне зашивали! Да еще делают вид, что я такая же девчонка, как они. Никакого стеснения! А эти вопросы насчет секса? Я старый больной человек, а они…

Прапорщик хлюпнул носом, а потом снова захихикал:

— Представляете, сижу за столом, а Лидка наклоняется и спрашивает шепотом: «Михаил Ефремович, а вы еще можете или уже нет? Я бы не отказалась. У меня мужчин старше тридцати не было…».

Савицкий вытаращил глаза и закашлялся. Прокашлявшись, обалдело произнес:

— А вы не придумываете?

Яровой сморщился и яростно крикнул:

— Я из того возраста вышел!!!

Полковник напряженно спросил:

— И что предлагаете?..

Михаил Ефремович тут же перестал хихикать и радостно выдал:

— Вы к ним майоров прикомандируйте! Среднее звено и такие же наглые, как эти девахи. Мужики уже поднабрались опыта и в соку! Пусть девки на них ездят…

Командира несколько покоробила такая прямота, но по виду прапорщика он понял, что тот «на последнем издыхании». Вернул очки на глаза и спросил:

— Кого в жертвы рекомендуете?

Яровой без задержки выдал:

— Рязановского! Бабник! Пусть они ему спесь поубавят! А то идет мимо плаца позавчера, я с ними мучусь, а он смеется. Двенадцать человек, это не одна…

Савицкий обрадовался и мстительно усмехнулся…

Майор Рязановский действительно «попил кровушки» у него. Почти каждую неделю в командирский кабинет заходила очередная девчонка из поселка неподалеку и жаловалась на этого ловеласа и Дон Жуана. Он менял подружек, как перчатки. Без труда влюблял в себя приглянувшихся девчонок. Проводил пару вечеров и исчезал. Жениться майор не собирался и открыто говорил об этом каждой пассии, но они не принимали к сведению и платились за доверчивость. Через три-четыре дня зареванная влюбленная девчонка появлялась в ракетной части.

Савицкий, проводив и успокоив, как мог, очередную жертву чар неотразимого майора, вызывал его «на ковер». Устраивал «общее прогревание организма», которое, впрочем, ни разу не увенчалось успехом. Зато вопли командира доносились аж до подсобного хозяйства. Рязановский весело поглядывал в глаза полковника блестящими карими глазами и даже не старался скрыть этого, когда тот отчитывал его в очередной раз.

С недавних пор Савицкий уже не знал, что делать с неисправимым бабником. Перевести его в другую часть командир не мог — лучшего спортсмена, чем Женька, в части не было. Ни одно соревнование между частями не проходило без его участия. Все спортивные награды в кабинете командира были добыты им.

Поначалу, когда освободилась должность начальника по физической культуре и спорту, полковник хотел сделать им Рязановского, но потом передумал, вспомнив о часто пустующем, пусть и холодном, зале и сваленных в углу матах…

Идея прапорщика показалась блестящей. Иван Артемьевич довольно потер руки:

— Прекрасно! С завтрашнего дня командовать девичьим взводом будет майор Рязановский! И не дай Бог, если не справится! Спите спокойно, прапорщик!

Яровой резко поднял голову от стола и отозвался возмущенно:

— Да вы никак меня уже хороните, Иван Артемьевич?! Рановато…

Полковник смутился:

— Я не так выразился. Извините. Просто хотел сказать, что с завтрашнего дня проблемы с девчатами вас не касаются. Можете недельку отдохнуть, в себя прийти. В части сейчас больших авралов не ожидается, так что отдохните…

Когда Яровой ушел, Савицкий задумался. Строгие на вид девчонки умудрились довести опытнейшего прапорщика части до нервного срыва. В голову пришло: «Может самому попытаться наладить контакт с молодежью?». Разбирало любопытство, а посмеют ли девчонки сделать и ему, командиру части, хоть одно из тех предложений, что получил прапорщик? И тут же отказался от этой мысли, подумав: «Пусть вначале Рязановского доведут, чтоб не больно-то заносился. Надеюсь, что после общения со взводом, на поселковских девчонок его не хватит. Красавчик!». Тут же, через дежурного, приказал найти майора.

Минут через двадцать чернобровый и томноокий рослый красавец-атлет входил в его кабинет. На лице застыло явное непонимание того, зачем его вызвали. Последнюю неделю он в поселке не появлялся из-за проблем с компьютерами. Черные блестящие брови слегка приподнялись. Доложил по форме и присел на стул с разрешения начальника. Савицкий начал «с подходцем»:

— Евгений Сергеевич, как я понимаю, опыта общения с женским полом вам не занимать. Мы с вами не раз об этом беседовали. Вот я и подумал, что вам будет легче всего наладить нормальные контакты с прибывшим пополнением из девушек…

Майор побелел. Даже его смуглая от природы кожа стала серой. Но полковник сделал вид, что ничего не заметил. Не торопливо встал. Подошел к окну. Посмотрел на зеленый клен и продолжал все в том же духе, чуть повернув лицо к сильно насторожившемуся спортсмену:

— Старые прапорщики отстали от жизни и не понимают запросов современной молодежи, а вы, как очень опытный в вопросах секса мужчина вполне можете поставить девчонок на место. Да и по-отечески прикрикнуть при случае. Все же вам тридцать, а у них там самой старшей всего двадцать один. В общем, с завтрашнего дня я назначаю вас командиром строевой, боевой и физической подготовки у взвода… э-э-э… девушек.

Рязановский умоляюще взглянул полковнику в лицо и промямлил:

— Товарищ командир, я знаю, что они собой представляют… — Его вдруг прорвало: — За что?!

Савицкий яростно усмехнулся и наконец-то прекратил юродствовать:

— А за то, майор! Что надоели вы мне со своими похождениями! Вот теперь вы нагуляетесь всласть! Можете быть свободны!

У Женьки даже плечи обвисли. Когда он вылез из кабинета, весь его бравый вид исчез. Дежурный удивленно посмотрел на согнувшуюся фигуру. Подумал, что у майора стало плохо с желудком и искренне посочувствовал. Женька был свой парень. Никогда и никого не закладывал, со всеми держал ровные отношения. Да и как специалист по компьютерам ценился.

А в голове майора в это время вертелось: «Одна-две-три бабы, но не двенадцать же!». В тридцать лет Рязановский вовсе не собирался становиться стариком. От Ярового он слышал, какие предложения делали девчата пятидесятитрехлетнему прапорщику. Он сообразил, что нахалки все же немножко уважали возраст седого мужика, а уж с ним-то, молодым, церемониться точно не будут. Припрут к стенке и абзац! Женя не знал теперь, что делать. Проклинал свою женолюбивую сущность и судорожно пытался придумать хоть что-то, но в голову, как на грех, ничего не лезло…