Больше, чем я мог мечтать - Наталья Михайловна Мацко

было не с ним. И вся жизнь вообще была не его, а кого-то другого человека. А его жизнь началась сегодня с ледяной кружки черного чая, кем-то оставленной на балконе той комнаты, где он сейчас находился. Он смотрел на вещи, окружавшие его и не узнавал их, не помнил, как прикасался к ним и что с ними делал. И что это за бумаги в разноцветных рамочках весят на стенах? Чьи они и что значат? Он оказался в комнате совершенно незнакомого ему человека. Оказался вдруг. Его никто не ждал и не готовился к его приходу – разбирайся сам, где ты и почему ты здесь. Он встал с кровати и подошел к окну. Не хватало воздуха, и он открыл окно, чтобы впустить больше воздуха в эту комнату. Воздух оказался холодным. Алексей поежился и втянул плечи. Нет, мерзнуть ему не хотелось, и он захлопнул окно. Отвратительный холодный чай осел где-то внутри осадком.

Если бы в комнате вдруг оказался врач, он несомненно бы с абсолютной точностью установил, что у Алексея – расстройство, вызванное большим потрясением. Он вовсе не безумен и не сошел с ума. Все, что он сейчас чувствует и как себя осознает – все это объяснимо любовной драмой, случившейся в его жизни. В городе давно не было врачей – людей, только роботы – врачи. Поначалу Алексей думал вызвать такого врача – уж сильно не понятны были ему его новые ощущения. Но потом передумал: от одной только мысли о том, что нужно будет рассказывать другому существу о своих переживаниях, вызывала у него ужас. Нет, он не за что не будет этого делать. К тому же вызов стоит денег, а его бюджет уже давно рассчитан до конца месяца и свободных денег нет. «Терпение – медицина бедных», вспомнил он где-то давно от кого-то услышанные слова.

Сегодня, когда он был на Заводе, АННА прислала ему видео, на котором были Женя и Саша на мосту на Большой реке. Любому было бы достаточно увиденного, чтобы взбеситься и побежать туда, где были они. И устроить полный разбор полетов, как говорила в детстве его мама. Любому, но не ему. Еще в школе на уроках истории он видел, как люди несколько десятилетий назад обливались ледяной водой ради спасения других людей. Он никогда не мог представить, какого это – быть облитым ледяной водой. А сейчас, когда увидел это видео вдруг почувствовал это. Удивительно, подумал он. Я должен рассердиться, но нет. Вместо этого он отпросился с работы пораньше и пошел домой, все время наблюдая за собой и своими ощущениями. Птицы то взлетали с деревьев, то с шумом садились, неуклюже пригибая ветки под своим весом, тучи то комкались вместе, то, разгоняемые ветром, уносились в разные стороны, все было в движении. Он тоже зашагал быстрее как будто в ритм птицам и ветру.

– Похоже, будет дождь, – услышал он слова прохожего.

– Возможно, – зачем-то согласился он. И снова удивился себе – раньше он никогда так просто не говорил с незнакомцами. И вообще обходил стороной тех, кто говорил «сам с собой». А теперь похоже и я стал таким же чудаковатым. На остановке сидел парень с гитарой и играл какую-то мелодию. Кажется, что-то знакомое, подумал он. Эта мелодия была с ним до самого дома.

Придя домой, он вначале решил, что порвет все ее фотографии, потом выбросит подарки от нее. Комната еще дышала, когда он вошел, и он не решился потревожить свои воспоминания и стереть истории прошлого. Пусть они останутся, решил он. Нет никакой спешки уничтожать что-то сейчас. Тут взгляд его упал на гитару, стоявшую в углу уже очень давно без дела. Ему все было некогда на ней играть, а ведь в детстве у него неплохо получалось. Потом он почему-то оставил свои занятия, решил заняться вещами более практичными и нужными на Заводе. Очень радовался своей самостоятельной жизни и ответственности, работе на Заводе и дружбе с Женей, которая делала его таким взрослым. А был ли он по настоящему взрослым? Стало темнеть. Луна появилась на небе и застенчиво заглянула к нему в комнату сквозь занавеску, изредка волнуемую все тем же ветром, который так уверенно гнал тучи днем.

Раздался звонок в домофон. Это могла быть только она. Никто другой к нему не приходил никогда. Что он ей скажет? Его охватило снова ощущение ледяной воды, опрокинутой на него. Он преодолел себя и нажал на кнопку, не поднимая трубку. Будь что будет, решил он. Остался ждать у двери. В дверь постучали. Каждую минуту перед нами появляются непредвиденные возможности. Открыть дверь или нет? Он открыл. Женя стояла на пороге, серьезнее, чем обычно. На какое-то мгновенье он позабыл, что произошло сегодня и ощутил сильное желание обнять ее. Но это чувство также быстро прошло, как и появилось.

– Ты не отвечал на телефон. Мы сегодня собирались встретиться, -сказала она, улыбаясь.

– Проходи, – ответил он.

– Что-то случилось? – она сняла пальто. Как всегда приятный аромат. Он промолчал, вдыхая аромат магнолии. Они оказались в комнате с подглядывающей Луной. Черный чай в кружке покрылся пленкой.

– Я сделаю тебе чай. Замерзла, руки вот холодные, как обычно, – сказал он, завесив свое лицо непроницаемой шторой. Не так просто взять и перестать быть внимательным к тем, кого любишь.

Пока он был занят чаем на кухне, она разглядывала комнату, в которой знала все. Вот это кресло она помогала ему выбрать, этот цветок подарила, эту рамку они вместе заказывали, вот этот пиджак, брошенный на диван, покупали на распродаже. Просто вещи, но за каждой из них стоит воспоминание из реальной жизни.

Он вернулся быстро с двумя кружками в руках. Потом еще принес корзинку с печеньем и другими сладостями, которые она обычно ела и поставил их на стол. Появилась тягостная пауза. Неопределённость ему никогда не нравилась. Год назад, когда он заканчивал школу, он одним из первых в классе прошел собеседование с АННОЙ и в тот же день написал заявление на поступление в один из трех предложенных департаментов. Быть в ощущении ожидании чего-то или кого-то для него всегда было тягостно, поэтому решение он находил быстро, следуя правилу меньшее из всех зол. Вот и сейчас он решил, что не за что не выдержит этого молчания, этого ожидания и пусть лучше он будет эмоционален, чем вот так просто стоять и ждать чего-то.

– Я знаю про тебя и Сашу, – выпалил он. В ответ – тишина и упавший взгляд.

– Я все