Никогда тебя не отпущу (СИ) - Багирова Александра

— После того как меня не стало, папаня подсуетился и тебя утешил? — слова как хлесткие пощечины.

— Ты в своем уме?! — моя злость поднимается из глубин, я снова закипаю.

Жалость и сострадание оттесняет негодование. Что бы он ни пережил. Денис ведь меня всю жизнь знает, но продолжает обвинять в несусветных вещах.

Он в них верит?

Кем он меня считает?

— Сын от него? — добивает новой мерзостью.

Если у него тело исполосовано, то сейчас он тоже самое творит с моей душой.

— Ты это серьезно? — поднимаюсь с дивана. Медленно приближаюсь к нему.

— Вполне, — не двигается, мышцы перекатываются под черной футболкой, хищник, готовый к прыжку.

— Ты думаешь, я на такое способна? Ты говоришь, что любишь, и при этом считаешь кем? Гулящей? Бабой, которая смогла бы с твоим отцом?

— Есть факты. И он тебя утешил в сложную минуту. Протянул руку. Мой папаша, когда надо может быть очень обаятельным, — он верит в то, что говорит. — Ребенка ты делала явно не с первым встречным.

Ударяю его по щеке. Ладонь обжигает.

— Ненавижу!

— Хочу сделать ДНК. Проверим прав я или ошибаюсь, — нависает надо мной, обдавая огненным дыханием.

Глава 11

— Тебе такого права никто не давал, — рычу ему в губы.

За агрессией стараюсь спрятать страх. Конечно, тест опровергнет его бессмыслицу. Но он покажет, что Ярослав не чужой для Марка. Он его дед.

— Что ты так испугалась, а, Вик? — склоняет голову набок. — Я в точку попал, да?

— Ты даже не представляешь, какую чушь сейчас несешь! — отталкиваю его.

Денис хватает меня за талию, прижимает к себе. Бью кулаками в его грудь.

— Отпусти!

— Чушь? Серьезно? — проводит пальцами по моему позвоночнику. В местах его прикосновений кожа плавится. У него и энергетика изменилась, сейчас она напоминает цунами, сбивает с ног, подчиняет. — Вы много времени проводили вместе. Он тебя утешал. Был с тобой рядом, когда не стало твоей матери, — замирает. Прикрывает веки. — Мне жаль, что с Катериной так вышло. Я бы хотел быть рядом, — в глазах мелькает сожаление… боль. Денис прикрывает веки, прячет ее. — А был не я, а он. Так что мотивчик, организовать то нападение у папаши как раз имелся. Вика… Вика, до кого ты опустилась… он же с твоей сестрой…

Его слова опускают на дно ледяного океана, кровь в жилах стынет, сердце опоясывают острые осколки льдинок. Они вонзаются, терзают, кромсают.

— Это ты с моей сестрой, Денис! Не стоит всех по себе судить! — хватаю его за руки, вонзаю ногти в кожу, до крови царапаю. — Ярослав любил мою мать! Мою мать, идиот! Не меня!

— Чего? — хмурится. Ослабляет хватку.

Пользуюсь его секундным замешательством и вырываюсь.

Отхожу к окну. Тяжело дышу. Надо успокоиться.

Из-за своей ярости я сболтнула лишнее. Ярослав доверился мне. Я сказала то, что Денис знать не должен был. С его стороны, это будет еще один повод презирать отца.

Как я могла!

Когда мы с Денисом поместили маму в клинику, я надеялась, что ей помогут. Верила, что она сможет провести хотя бы старость вне стен больниц. Что она вспомнит меня, увидит внучку.

На какое-то время врачам удалось стабилизировать ее состояние. Истерики прекратились. Мама стала лучше питаться, даже стала выходить гулять под присмотром медсестры.

К сожалению, меня видеть она по-прежнему не хотела. Я часто приезжала, пыталась достучаться до нее. Но завидев меня на пороге, она закрывала лицо руками.

— Сгинь, погибель, — рычала жутким голосом.

Врач говорил, что после моих визитов ей всегда становилось хуже. И потом требовалось около недели, чтобы она перестала причитать и плакать.

Мое появление на нее жутко действовало. Это меня безумно тяготило. Больно когда родная мать из раза в раз называет тебя погибелью. И я даже не понимаю почему.

Но я не теряла надежды, что придет время и мама обязательно посмотрит на меня как на свою дочь!

Я была на втором месяце беременности. Чудо случилось, у меня под сердцем рос малыш Дениса. Ярослав прошел со мной весь этот путь. Без него я бы не справилась. Конечно, мы сблизились. Но не так как решил себе Денис.

Ярослав стал мне другом, отцом, человеком на которого я могу положиться. Когда раздался звонок из клиники, Ярослав был рядом со мной. Мы пили чай с пирожными на кухне.

— Вашей матери стало хуже, — сообщил врач. — Боюсь, ей недолго осталось…

— Но вы же недавно говорили, что был прогресс! — сжала телефон, так что пальцы хрустнули.

— У нее был срыв. Сильный. Сердце слабое.

— От чего срыв? Я ведь не приезжала! — слезы жгли кожу.

— Внезапно… мы тоже в растерянности, — врач сказал это запинаясь.

Очень быстро попрощался и отключил вызов. Создалось впечатление, что правды всей он не договаривает.

— Викусь, что стряслось? — Ярослав взял меня за руки, участливо заглянул в лицо.

Про маму я ему не говорила. Я помнила, как он пытался меня ею шантажировать. И хоть сейчас Ярослав мне и помогал, но я никогда не идеализировала его образ.

Для себя я решила, что у него была неприязнь к моей матери. А вот, что это он оставил ее погибать в психиатрической лечебнице, не верила. Даже не рассматривала этот вариант. Не знаю почему.

Возможно, сыграла роль ее реакция на Дениса, рассказ медсестры, что совсем другой человек тогда платил деньги, чтобы маму пичкали препаратами и свели с ума.

Но после звонка врача, я не могла больше это держать в себе.

— Мама… ей хуже стало…

— Последнее время она же была стабильна, — ошарашил меня Ярослав.

— Ты знал? Следил за ее состоянием?

— Да. Прости, Викусь, ты не хотела делиться этим. А я не лез тебе в душу. У тебя итак переживаний вагон.

— Что вас связывает?! Откуда ты ее знаешь?! Выкладывай! — заорала так, что у самой уши заложило.

— Я одержимо ее любил, — он смотрит на меня, взглядом, устремленным в прошлое. Голос тихий, пронзительный, так не лгут. Так раскрывают душу.

— А она?

— Она любила меня, — еще тише.

Сначала я долго моргала. Осмысливала услышанное. А потом меня накрыло яростное отчаяние.

— Тогда как?! Вот скажи как? Ты мог допустить все это?! Ты знаешь, где она провела практически всю свою жизнь? Что это за любовь? А, Ярослав? Говори! — схватила его за ворот рубашки и начала трясти.

— Я расскажу, — он кивнул обреченно, — И пойму если возненавидишь. Правильно сделаешь. Я сам себе никогда не прощу…

Глава 12

— Как ты понимаешь, мы познакомились, когда уже были не свободны. Тогда вас с Денисом еще на свете не было, — с усталым вздохом опускается в кресло. Достает мобильный телефон. — Надо ехать. Хочу застать Катеньку… живой, — палец на телефоне подрагивает. — Скажу водителю. Сам я не смогу сесть за руль, и тебе не следует в твоем состоянии.

— Надо собираться, — киваю.

Что-то мне подсказывало, что времени у нас оставалось очень мало.

Агату я оставила у Елены. Пришлось ей соврать, что Ярослав помогает мне по работе. Не хотелось, чувствовала угрызения совести, ведь для нее моя мать — его любовница.

Но иначе поступить было нельзя.

Ярослав горел желанием увидеть ее перед смертью.

Нас вез водитель. Дорога была тяжелой. При нем мы не могли говорить, и невысказанность сильно давила.

— Поспи. Ночь ведь, — тихо сказал Ярослав.

— Не могу, — я продолжила гипнотизировать тьму, глядя в окно автомобиля.

Еще один родной человек уходит из моей жизни. Мне всегда так не хватало мамы, я надеялась, что она придет в себя. Будет со мной. Понимала — это иллюзии. Но мне безумно хотелось в них верить.

Вновь стать маленькой девочкой, обретя маму. Ведь для родителей дети всегда остаются детьми.

Увы, это было возможно только в моих мечтах.

Приехали мы в город в четыре часа утра. Остановились в гостинице недалеко от клиники. Нас бы никто в такую рань не пустил на территорию.

— К шести пойдем, — сказал Ярослав, протягивая мне стакан минералки.