От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994 - Джузеппе Боффа

39. Boffa G. Storia dell'Unionc Sovietica. — Vol. II. — P. 602-603.

40. Klimov E.// S.F. Cohen, K. vandel Heuvel... — P. 233.

41. Solzenicyn A. La quercia e il vitello. — Milano, 1975. — P. 193-195; Mcdvedev Z. 10 anni dopo Ivan Denisovic. — Milano, 1974. — P. 79-83.

42. «Хроника» родилась в 1968 году и оставалась довольно активной до 1972 года. В 1973 году наблюдался кризис, но издание возобновилось в следующем году и продолжалось до конца декабря. См. Samizdat. Voice of the Soviet Opposition/A cura di George Saunders. — N.Y., 1974. — P. 13; Память. Исторический сборник. — № 3. — P., 1980. — P. 558-559.

43. Solzenicyn A. Op. cit. — P. 169-174; Medvedev Z. Op. cit. — P. 64-66, 77-79.

44. An End to Silence. Uncensored Opinion in the Soviet Union/A cura di Stephen F. Cohen. — N.Y., 1982. — P. 162, 164.

45. О первых проявлениях этого кризиса см. Boffa G. Dopo Krusciov. — Parte II. — Torino, 1965.

46. Медведев Р. Личность и эпоха... — С. 168-172. Текст письма опубликован в кн. An End to Silence... — P. 177-179.

47. Samizdat... — P. 248-250; An End to Silence... — P. 158-161.

48. Медведев Р. Личность и эпоха... — С. 174-178; см. также The Soviet Union since Stalin/A cura di Stephen F. Cohen, Alexander Rabinowitch, Robert Sharlet, Bloomington (Indiana), 1980. — P. 44-48.

49. Лично Брежнев ценил Сталина (см. свидетельства Вилли Брандта: Brandt W. Меmorie. — Milano, 1991. — Р. 210).

50. Boffa G. II fenomeno Stalin nella storia del XX secolo. — P. 24-36.

51. Термин, ранее широко использовавшийся для определения самых радикальных носителей демократической мысли XIX века, в следующем десятилетии после реформы 1861 года применялся особенно широко в 80-х годах при обсуждении этого идеолого-политического течения и его выразителей.

52. Samizdat... — Р. 258.

53. Medvedev R. La democrazia socialista. — Firenze, 1977. — P. 222.

54. Yanov A. Op. cit. — P. 90; Medvedev Z. Op. cit. — P. 50.

55. Показательно сопоставление первого русского издания работы и его полного переиздания во времена Горбачева. См. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. — М., 1969 и десятое издание (М., 1990) в трех томах, дополненное в соответствии с рукописным оригиналом.

56. Karpinsky L.// S.F. Cohen, К. vanden Heuvel... — P. 289-290; Yevtushenko Y.//Ibid. — P. 264.

57. Политический дневник. — Т. II. — Амстердам, 1975. — P. 704-705; Медведев Р. Личность и эпоха... — С. 221; Medvedev R. La democrazia socialista. — P. 254; Medvedev Z. Op. cit. — P. 28-29.

58. Лигачев Е.К. Указ. соч. — С. 12.

59. Такое поведение было следствием решения, принятого наверху и державшегося в секрете (см. Медведев Р. Личность и эпоха... — С. 109; Бурлацкий Ф.// Иного не дано. — С. 483).

II. Биполярный мир

Сверхдержавы

На первом этапе брежневского правления наблюдался рост международного влияния Советского Союза, достигшего наивысшей точки к началу 70-х годов. Это было время, когда военный потенциал страны более всего приблизился к уровню Соединенных Штатов, достигнув так называемого «стратегического паритета», то есть, по существу, равновесия в самых смертоносных видах вооружений, в ядерных зарядах и средствах их доставки. В эти годы отмечалось также явное улучшение отношений с Соединенными Штатами и их союзниками в Западной Европе, получившее название «разрядки». Одновременно вырисовывается образ «биполярного» мира в том смысле, что над всей большой международной политикой, казалось, доминировало противостояние двух «сверхдержав», а именно Советского Союза и Соединенных Штатов.

Отношения СССР с остальным миром рассматривались в Москве по двум отдельным статьям, что определилось специфическими особенностями послереволюционной истории: с одной стороны — внешняя политика как таковая, а с другой стороны — ее коммунистическая направленность. Первая касалась отношений со всем миром, вторая — связей с коммунистическим движением, точнее, со странами, где у власти находились коммунистические партии. Двумя этими направлениями занимались две различные структуры: первым — министерство иностранных дел, вторым — специальный отдел ЦК КПСС. Оба они работали под контролем высшего органа Политбюро[1]. Две политики в конце концов слились воедино, но применительно к периоду, о котором сейчас идет речь, они еще требовали отдельного рассмотрения.

Главным партнером СССР во внешней политике были Соединенные Штаты. Начиная с карибского кризиса 1962 года, эти привилегированные взаимоотношения стали явными для всего мира. Две державы подошли к грани ядерного конфликта и вовремя сумели отступить, понимая, что обе могут стать жертвами этого столкновения. Приобретенный опыт повлиял на формирование образа мышления в мировом масштабе. Итак, максимальные усилия дипломатической работы Москвы были сосредоточены на Соединенных Штатах. На втором месте стояла Западная Европа, где преимущественное внимание уделялось Федеративной Республике Германии. Канцлер Брандт признался в своих воспоминаниях, что он был удивлен, поняв, сколь важное значение сохраняла его страна в глазах /29/ СССР[2]. Такой акцент Москвы объясняется, по крайней мере, столетней историей, завершившейся жутким испытанием в виде войны с фашизмом.

Во втором ряду этой иерархии интересов стояли страны Азии, Африки и Латинской Америки, которые обычно обозначались расплывчатым термином «третий мир». При этом в качестве «первого» рассматривался капиталистический Запад, «второго» — страны с коммунистическим режимом правления. Благодаря поддержке, оказанной антиколониальным революциям, ставшим в глобальном масштабе наиболее характерным явлением первых 20 послевоенных лет, СССР завоевал немалые симпатии в «третьем мире» и получил новое поприще для дипломатической работы. В январе 1966 года на трехсторонней встрече в Ташкенте Косыгин выступил в качестве посредника и арбитра между Индией и Пакистаном, заработав на этом дополнительные очки[3]. Основной заботой в международных делах СССР становится использование его влияния в отношениях с «третьим миром», которые все меньше рассматривались как ценные сами по себе, но всегда сквозь призму отношений с Соединенными Штатами, а позднее, начиная со второй половины 60-х годов, сквозь призму постепенно обостряющегося конфликта с Китаем[4].

Во второй половине 60-х годов многое благоприятствовало СССР. Самым важным в этом смысле фактором была война во Вьетнаме, в которую Соединенные Штаты втянулись особенно активно начиная с 1965 года, при администрации Джонсона. Конфликт затягивался, поглощая ресурсы и нанося урон престижу США настолько, что начал определять политику Вашингтона и в других регионах мира. СССР мог извлекать из этого выгоду, заключавшуюся не только в относительном ослаблении соперничающей «сверхдержавы». Если Хрущев не решался идти до конца в поддержке Вьетнама, потому что опасался мешать диалогу с Соединенными Штатами, то его преемники решили предоставить Вьетнаму не только дипломатическую, но также значительную финансовую и военную помощь[5]. В силу сделанного выбора в этой, как представлялось, последней из колониальных войн Советский Союз приобретал новые симпатии, тем более что даже с течением времени Соединенным Штатам не удавалось поставить на колени своих маленьких противников, поддерживаемых Москвой.

Другим существенным фактором было новое соотношение сил, складывавшееся между Европой и Соединенными Штатами в рамках Североатлантического блока. Экономика европейских стран оправилась от послевоенной разрухи, формирование «Общего рынка» давало свои положительные результаты, разрыв в пользу Америки уменьшался. Политическим отражением происшедших изменений была претензия основных европейских государств на более значимую /30/ роль в международных делах. Инициатором стала Франция, которую тогда крепко держал в руках генерал де Голль. ФРГ, Италия и, пусть с большей осмотрительностью, Великобритания пытались проявлять самостоятельность. Ни одна из этих стран не ставила под сомнение целесообразность союза с Соединенными Штатами, и хотя этот альянс оставался прочным, правительства этих европейских стран стремились развивать собственные отношения с СССР. В результате мировая политика в целом представлялась не такой монолитной, какой она была предшествующие два десятилетия. Движение неприсоединения, куда вошли почти все страны «третьего мира», не желавшие быть клиентами той или иной «супердержавы», в свою очередь, активизировалось и завоевало авторитет. И наконец, 60-е годы более или менее повсеместно отличались возобновлением левого движения. Таким образом, в распоряжении СССР оказалось немало козырных карт.