Темный алехандр для принцессы светлых (СИ) - Евтушенко Мария

Убедившись в том, что все делает правильно, Симона закрывает глаза и погружает член Мелана глубже в свой рот. А я наконец нахожу в себе силы посмотреть в его глаза. Они у моего алехандра ярко-зеленые, с россыпью золотых вкраплений, которые кажутся песчинками в океане. Мне кажется, что я могу прикоснуться к хаосу в его глазах пальцами, и он будет сиять на моей коже, подобно пыльце цветов.

Мелан манит меня к себе рукой и пальцем в воздухе делает круговое движение. Я послушно подхожу и поворачиваюсь спиной. Чувствую, как умелые пальцы ослабляют шнуровку корсета, распутывают, чтобы освободить меня от платья. Он давно уже научился одевать и раздевать меня так, что нет даже необходимости в прислуге. Отец сперва недобро поглядывал на подобное поведение, но потом махнул рукой и смирился. Дело в том, что я редко кому могу позволить подобные манипуляции. Секс — пожалуйста, отдамся любому, кого выберет мой алехандр. А вот раздевать меня позволено только ему.

Мое облачение соскальзывает вниз с шорохом. Хочется прижаться к нему всем своим обнаженным телом. Но я останавливаю себя, глушу в себе этот порыв. Поворачиваюсь к защитнику лицом. Он рассматривает меня жадно, словно хочет того же. Глупенькая принцесса светлых фей хочет верить в сказку. Сказку о любви будущей королевы и ее телохранителя. Сказку о любви, которой нет в реальности. И никогда не будет.

Лицо Мелана расслабляется. Он становится прекрасным как никогда в те моменты, когда достигает пика наслаждения и его сознание падает во тьму, а тело извергает горячее семя. Вот как сейчас. Я ловлю каждую его эмоцию и жадно пью, как самый сладкий нектар. Словно не Симона, а я там, внизу, глотаю ту самую жидкость, которая дарует жизнь.

Я настолько увлекаюсь мечтами, что пропускаю момент, когда вампирша оставляет Мелана и принимается за меня. Мягко толкает, и я падаю на огромное ложе, усыпанное большим количеством подушек разнообразных форм и размеров. Он тут не для декорации. Подобные аксессуары используют для принятия необычных поз, в которых удовольствие будет особенно острым. Проворный язычок жрицы любви проникает в мой рот, и я чувствую вкус Мелана. Не противлюсь, а жадно вылизываю все, что она не смогла сглотнуть. Мои желания порочны, но я не смогу сопротивляться им и дальше, если перестану позволять себе подобные хитрости.

Симона оставляет в покое мои губы и осыпает поцелуями шею. Я знаю, что будет дальше, и не ошибаюсь. Ее зубы слегка ранят кожу, и она с обреченностью страждущего слизывает выступившую кровь. Для вампиров кровь фей один из деликатесов. Мне не жаль. Я позволяю ей испробовать немного. А в награду ее проворные пальцы проводят по моим складочкам и один их них проникает в меня, заставив выгнуться.

— Еще! — требую, поймав взгляд зеленых глаз, наполненных хаосом и чем-то еще, чего мне не разобрать.

— Еще-еще-еще! — продолжаю умолять любовницу, не отрывая взгляда от Мелана.

Он возвышается над ложем, словно статуя. Красивый, сильный и возбужденный. На нем нет одежды, он обнажен и позволяет мне видеть, насколько сильно его желание, которое выражено не только в стоящем колом члене. Это читается в выражении его лица, слишком сосредоточенном в данный момент. И в позе: каждая мышца напряжена до предела. Он словно хищник, готовящийся к прыжку. Глаза мужчины словно жидким огнем налиты, в них столько всего намешано, что я разобрать ничего не способна. Особенно в такие моменты, когда проворные пальчики ласкают, точно зная, куда нажать, а где погладить. Только и могу, что отдаваться ощущениям и любоваться игрой горящих глаз моего алехандра.

Симона не устает меня удивлять, и вскоре я получаю долгожданную разрядку. Закрываю глаза, наслаждаясь эйфорией, охватившей все мое тело.

— Спасибо, — шепчу ей и откидываю голову назад.

Она ворует у меня поцелуй и спускается ниже. Мелан помогает ей в этом. Он стоит на коленях на ложе и, ухватив вампиршу за бедра, тянет на себя. Та не сопротивляется, только хихикает, ведь сейчас она получит то, за что любит моего защитника.

Он устраивает ее таким образом, чтобы лицо Симоны было у моих широко разведенных ног, и она могла ласкать меня, пока он будет вбиваться сзади. Из всего огромного количества невероятных поз он почему-то предпочитает именно эту. И, должна признаться, смотрится он в таком положении особенно гармонично, словно богами создан именно для того, чтобы брать женщин сзади.

Прикосновения любовницы отвлекают меня от созерцания прекрасного мужского тела. Я не сдерживаю стон, отдавая всю себя ласкам проворного языка. Но я хочу смотреть на него. Смотреть, как он входит в нее и как замирает, чтобы привыкнуть к дурманящей разум тесноте. А потому широко распахиваю глаза и жадно впитываю каждую его эмоцию. Их великое множество отражается на его лице, когда он невыносимо медленно погружается в нашу любовницу, утопая в моих глазах. Он дышит тяжело, а ресницы его трепещут, на недолгие мгновения пряча омут хаоса в его глазах. Мелан втягивает воздух ноздрями и выпускает через приоткрытый рот. Сейчас он похож на змея, дышащего огнем.

Я вижу, как его пальцы сильнее впиваются в кожу девушки, он придерживает ее, давая привыкнуть к себе внутри. И это всегда мне нравилось в нем, что он не врывается, как голодный разбойник, и не таранит как будто ворота вражеской крепости выбивает. Он проникает медленно, щадя и позволяя насладиться каждым своим сантиметром.

К моим щекам приливает жар, и я знаю, что они блестят. Я наблюдаю, как лицо Мелана преображается. Ему нравится смотреть, как я горю. И он никогда этого не скрывал. Первая разрядка получена, мы сбросили напряжение. И впереди еще уйма времени, чтобы насладиться неспешными ласками и таким же медленным сексом.

Мой защитник начинает двигаться. Медленно. На лице полуулыбка, веки приопущены. Из-за его толчков всех нас троих качает, словно мы путешествуем неизведанными морями. Я хотела бы путешествовать морем. Не думать ни о чем, не переживать за положение семьи и долю государства. А просто плыть на корабле по просторам, которым конца-края не видно, и наслаждаться тем, как ветер треплет волосы, а лучи светила согревают кожу своими прикосновениями. И рядом он. Мой невероятный мужчина, самый лучший. Мой темный алехандр.

Но все, что нам позволено судьбою, — это ложе в публичном доме. Где он сможет истратить свою страсть и накопившееся напряжение, а я вольна наслаждаться зрелищем и мечтать о его прикосновениях. Грезить о том, что однажды он вот так возьмет меня. Поставит в свою излюбленную позу. Горячей головкой напряженного члена станет тереться о мои складочки, кружа вокруг входа, грозясь войти. Таить надежду, что однажды почувствую его в себе так глубоко, как только смогу принять. И желать острыми коготками впиться в его смуглую кожу, оставляя на ней следы. Понимать, что, если это произойдет, сдержать крики удовольствия будет выше моих сил. Потому что уж слишком долго я вожделею этого мужчину.

— Еще, — шепчу, заплутав в собственных грезах, — еще, пожалуйста.

Ласки становятся интенсивнее, а движения Мелана более быстрыми, жесткими. И, глядя в его глаза, несложно обманутся, поверить, что нет между нами женщины, и он толкается в меня. Я так и делаю, а вместе с тем проваливаюсь в чистый свет. Сквозь собственный оргазм я слышу, как скулит Симона и как она своими когтями разрывает простынь. И как рычит мой темный алехандр, доходя до пика.

О, я должна видеть это непременно! Распахиваю глаза, еще сама не отойдя от бури наслаждения. Ловлю и изучаю взглядом каждое его движенье, а слухом каждый звук, который он издает. Потому что этот взлет до небес принадлежит мне, как и все его оргазмы. Кого бы ни подминал под себя этот мужчина, он был, есть и будет мой.

8

Мелан опускается со мной рядом, и его рука ложится мне на талию. Как и прежде, он не позволит себе ничего лишнего. Он улыбается удовлетворенно и изучает меня взглядом.

— О чем думаешь? — спрашивает.