Ненужный мальчик - Пьер Немур

– И с тех пор похитители вам ни разу не звонили?

– Ни разу, – заверяет доктор. Полицейский долго молчит, словно обдумывает

его ответ, затем спрашивает:

– Доктор, у вас есть враги? Среди иностранцев вообще, среди африканцев в частности…

Винсент Лефевр, разумеется, ожидал этого вопроса.

– Никаких, – заявляет он. – Когда мне сказали, что речь идет о двух чернокожих, я был просто поражен. Я в Африку никогда и ногой не ступал и не помню, чтобы мне приходилось оперировать африканца, по крайней мере какого-либо африканского деятеля.

– Значит, вам пришла в голову мысль о мести какого-нибудь пациента? – замечает комиссар мимоходом.

– Ненормальные, неуравновешенные люди попадаются часто, – отвечает хирург, пожимая плечами. – Но обычно они начинают с угроз.

– Итак, у вас нет никакой догадки, никаких подозрений относительно личности похитителей или их мотивов?

– Абсолютно никаких, комиссар, – уверяет Лефевр.

«Еще немного, – думает Кро, – он поклялся бы на библии и плюнул на ковер».

– Мог бы я повидать мадам Лефевр?

– Моя жена страшно переживает, мне даже пришлось дать ей успокоительное, когда я вернулся. Но я позову ее.

Двумя минутами позже Кро говорит себе, что было бы обидно упустить такую встречу. Арлетта Лефевр – одна из самых красивых женщин, каких ему приходилось видеть. На ней длинное домашнее платье зеленого цвета, которое красиво оттеняет нежный цвет лица и волосы с бронзовым отливом, распущенные по плечам. Она протягивает ему тонкую, красивую руку. Другой рукой она вытирает глаза, покрасневшие от слез.

– Господин комиссар, – произносит она умоляющим тоном, – возвратите нам нашего маленького Фабиена. Это наш единственный ребенок, господин комиссар. Мы готовы сделать все что угодно…

Ее горе непритворно, но последние слова настораживают комиссара.

– У вас уже потребовали что-нибудь? – спрашивает он.

Ему кажется, что, чуть растерявшись вначале, Арлетта Лефевр быстро берет себя в руки.

– Увы, нет, господин комиссар, но я предполагаю, что люди, похитившие Фабиена, вот-вот дадут о себе знать.

Кро качает головой. Прошло два с половиной часа после исчезновения мальчика и Мари-Клод Жанвье. Он пристально смотрит доктору в глаза.

– Могу я рассчитывать, что вы поставите меня в известность, когда это произойдет?

Винсент Лефевр печально качает головой.

– Я не могу вам этого обещать, комиссар.

– Я вас понимаю, – бурчит Паскаль Кро, прощаясь.

Внизу у дома Видалон ждет комиссара в машине с радиотелефоном.

– Картотеку смотрели?

– Люди на местах, шеф, – докладывает инспектор, – а я изучил все данные. Доктор Лефевр безупречен. Придраться не к чему. Никакой политической деятельности. Не числится в досье спецслужб. Короче, надо начинать с нуля. А что у вас, каково ваше впечатление?

– Трудно сказать, – отвечает комиссар. – Пока я склоняюсь в пользу версии похищения с целью вымогательства. Мать, разумеется, в отчаянии. Ее я видел совсем недолго. Муж дал ей успокоительное. Чертовски хороша, однако. Почти на десять лет моложе, чем он. Я понимаю: дождался, пока достигнет положения, чтобы жениться на королеве красоты.

– А он что думает? Никого не подозревает?

– Никого. Он узнал о похищении от жены, которой сообщили из школы. Вернулся домой, как только смог. Похитители еще вестей о себе не подавали. И я ему верю, поскольку телефон прослушивается с 9 часов 15 минут. Но все-таки…

– Все-таки?

– Не знаю, – произносит комиссар в нерешительности. – У всех у нас в конце концов происходит профессиональная деформация. Но мне кажется, что в ответах эскулапа прозвучала какая-то фальшивая нотка.

– Это не исключено, – соглашается Видалон. – Послушайте-ка Гибера.

Он знаком подзывает инспектора Гибера, крепкого парня с цепким взглядом, в замшевой куртке и таких же ботинках.

– Гибер, – объясняет Видалон, – расспросил господина Распиньяка, директора школы Сен-Блез. Давай, Гибер.

– Неплохой парень, – начинает Гибер. – Переживает, потому что еще не знает, навредит ему эта история или сделает рекламу. Ему сказал о том, что случилось, через несколько минут после похищения старший надзиратель, а тому – привратник. Он быстро спустился из своей квартиры и позвонил в дежурную службу полиции. Это первое, что пришло ему в голову. Прислуга Лефевров подняла гвалт, причитала на португальском, тогда он решил позвонить в больницу.

– В какую больницу? – спрашивает Кро.

– Ла Питье. Там он режет… э… оперирует. Но он не смог с ним поговорить, потому что у хирурга была операция. Тогда он позвонил матери.

– Подождите, шеф, это не все, – вмешивается Видалон. – Что ему сказали в больнице, Распиньяку?

– Ну, он, конечно, настаивал, – продолжает инспектор, – сказал, что дело срочное и касается сына доктора. Но телефонистка сказала: «Ему уже звонили по этому вопросу четверть часа назад».

– А? – подскакивает Кро. – Это в котором же часу?

– Ну, конечно же, шеф, – важно произносит Гибер, – я попросил его уточнить время. Похищение произошло где-то в 8 часов 28 минут. Распиньяка известили в 8 часов 35 минут. Пока он разобрался… В дежурную службу полиции он позвонил в 8 часов 45 минут. Так он полагает, поскольку постоянно на часы не смотрел. А в больницу – спустя пять минут. Во всяком случае, он уверяет, что девяти не было.

Комиссар грустно улыбается.

– Итак, – говорит он, – эскулапа оповестили через пять или десять минут после похищения. Ну, как видите, не такие уж они идиоты, наши клиенты. Они хорошо обмозговали дело, можете мне поверить. Гибер, отправляйтесь в больницу и расспросите телефонистку. Узнайте все об этом звонке. А мы вернемся на Ке-дез-Орфевр. Поищем в наших архивах хитреца, который мог бы организовать такую операцию. И попытаемся, если возможно, ответить на ключевой вопрос.

– Какой, шеф? – с любопытством спрашивает Видалон.

– Ну, если, как мы склонны думать, это похищение с целью вымогательства, то преступники потребуют деньги. Что я говорю! Они уже потребовали деньги. Но я прикидываю, сколько может выложить семья Лефевров. Хирург, работающий в больнице… Он живет, несомненно, в достатке. Я понял это, побывав у него дома, но в Париже наверняка есть сорок или пятьдесят тысяч семей, располагающих такими же средствами, как он.

– Значит, ключевой вопрос таков: почему доктор Лефевр?

Глава VI

После темноты, царившей в кузове, Мари-Клод Жанвье щурит глаза, глядя на открывшуюся ее взору картину. Если, конечно, это можно назвать картиной: каменная стена и канистра для бензина. Машина задним ходом въехала в гараж, и тяжелая дверь с противовесом закрылась за ней с глухим стуком.