Порог невозврата - Ауэзхан Кодар

– Сверните в этот проулок и заезжайте во двор, – сказал Агзамов при виде знакомого пятиэтажного дома, где жил Айхан. Таксист заехал и остановился перед указанным подъездом.

– Ты посиди, – сказал Агзамыч, оглянувшись к Маньке, сидящей на заднем сиденье. – Я недолго, возьмем одного друга и поедем куда-нибудь отдохнем.

– Ой, какой страшный подъезд! – не удержалась Маша, увидев расхристанную дверь, держащуюся на честном слове. Подъезд действительно был из тех, которые встретишь только в беднейших районах Индии, а здесь даже в профессорских домах, каковым и был этот дом, не редки такие подъезды. Он был, как отрыжка советского менталитета, – весь в окурках, пивных банках, обрывках газет, со стенами, покрашенными в тюремный темно-синий цвет. Агзамов не удивился, что на полуэтаже перед раскрытой форточкой мирно дремлет бомж, спокойно обогнул его и поднялся на второй этаж. К его удивлению, дверь открыла незнакомая женщина, похожая на известную певицу Лолиту. Рослая статная, с дремучими, развратными глазами, она стояла в пеньюаре и лениво разглядывала незнакомого мужчину. Агзамов и тут не очень удивился, поскольку прекрасно знал пристрастие своего дружка к женщинам и алкоголю.

– Я к Айхану, можно войти? – приветливо попросился он.

– К какому Айхану?

– Ну, насколько я знаю, тут только один Айхан живет, – несколько раздраженно произнес Агзамов.

– Нет тут никакого Айхана. Они давно переехали. Он дом купил в Тау-Самале.

– Не может быть! Он всегда жил в этом доме! – пролепетал Агзамов. Он-то прекрасно знал, что дом купить его дружку не на что, не заработал он еще таких денег. Эта женщина нагло обманывала его, почему-то пряча от него Айхана. Но с другой стороны его вообще поражало присутствие этой женщины в этой квартире, поскольку Айхан был женат и славился как примерный семьянин. Немного отстранив женщину, он закричал:

– Айхан! Это я, Агзамыч!

Но вместо Айхана показался парень похожий на Цекало.

– Чего тебе надобно, старче? – мирно спросил веселый коротышка.

– Здесь живет мой друг, куда вы его дели?

– Тебе же объяснили, папаша, он переехал. Ему новый мэр квартиру подарил.

Это уже было более правдоподобно, но для очистки совести он попросился в квартиру и его спокойно впустили.

– Может, он оставил какие-то координаты? – повернулся он к знойной женщине, продолжающей невинно стоять в пеньюаре. Агзамову даже показалось, что это единственное подобие одежды, нисколько не скрывающее соблазнительные подробности ее изобильного тела.

– Вы знаете, нет. Он сказал только, что его всегда можно будет найти в казино «Шахерезада».

– А где это казино?

– А шут его знает…

Осмотревшись в прихожей, Агзамыч обнаружил, что в квартире Айхана всё начисто изменилось. Но больше всего его поразило то, что внутренние перегородки стали прозрачными. Взглянув на кухню, он увидел стоящего на голове Цекало, а в зале шла какая-та бурная дискуссия между четырьмя мужчинами. Один из них, седой, с высоким крутым лбом и крупным швабским носом что-то медленно проговаривал, в то время как другой – сухощавый и со встопорщенными усами, как у молодого Максима Горького, размахивал руками, метался из стороны в сторону, то и дело отметая доводы седого старца. Третий в античной тоге, со смуглым лицом, курчавыми волосами и горящими глазами, сложив руки на груди, стоял подле первого, снисходительно улыбаясь. Четвертый сидел в глубине комнаты у окна и меланхолично поигрывал револьвером, целясь то во второго, то в первого. Айхана нигде не было. Зато над столом, где восседал спокойный как танк старик, Агзамыч увидел портрет степного балбала в натуральную величину. Агзамов тут же узнал его. Это был его подарок Айхану в честь его 40-летия. Поигрывавший пистолетом молодой человек, очень похожий на латиноса, а если точнее, на Тарантино, стал целиться в балбал. Вдруг с глаз Агзамыча как будто пелена спала, он понял, что это, действительно, Тарантино, а тот усатый – наверняка Ницше. Третий смахивал на Гераклита. Только вот старика он никак не мог распознать, он напоминал ему какого-то голливудского актера, но, черт возьми, кто же он?

– Кто этот старик? – спросил он Лолиту.

– А, этот крутолобый, который сказал, что язык – дом бытия, что ли? У него фамилия сложная… ХайдЕггер, кажись?

– А, Хайдеггер! – обрадовался Агзамыч, вспомнив статью Айхана «Инобытие или Дом бытия?». – А эти, выходит, Ницше и Тарантино?

– Да, они самые!

– А это кто?

– Господь с тобой, да это же Гераклит!

– А ты Лолита?

– Я – Лолита.

– Но что вы тут делаете?

Но в это время к нему подскочил Тарантино и, сунув в нос пистолет, прорычал:

– А ты тут что делаешь? А ну вон отсюда!

Агзамыч кинулся к двери, открыл защелку, толкнул дверь, и, выскочив на лестничную площадку, побежал вниз по лестнице, но на полуэтаже грохнулся, споткнувшись об бомжа. Бомж даже не пошевелился, так и лежал, улыбаясь, погруженный в какие-то сладкие грезы.

Агзамыч, медленно спускаясь по лестнице, обернулся – его поразила мысль, что он может окончить свои дни таким же незамысловатым образом. «Да и чем же я лучше бомжа, – думал он по дороге к машине. – Я и есть бомж, человек без определенного местожительства, не имеющий ни семьи, ни работы, ни надежды хоть как-то вернуться в свою былую привычную жизнь. Чем больше я пытаюсь в нее вернуться, тем больше меня от нее откидывает. Я даже не бомж, ибо даже бомж имеет какой-то социальный статус. Я хуже, я – никто, я – странное существо, пережившее собственную сущность».

Когда он медленно сел в машину, Маша поняла, что что-то не так.

– Что с другом? Он не едет с нами?

– Его вообще нет – исчез, испарился. Вместо него в его квартире то ли духи, то ли актеры. Я так ничего и не понял.

– Не может быть. Не может человек испариться в миллионном городе!

– В миллионном городе как раз испариться легче всего. Хотя… мне сказали, что он часто бывает в каком-то казино.

– В каком?

– Кажется, «Шахерезада».

– Нет ничего легче! Я знаю, где это находится! Давай, жми до Ленина! – повернулась она к водителю.

В казино

Они поехали по Аль-Фараби, переехали Фурманова, и только тогда Агзамов заметил, как изменился город, когда-то величественная Алма-Ата, а теперь неудобоваримое, какое-то куцее – Алматы. Однако, несмотря на невыразительное название, в бывшей столице выросло множество суперсовременных высотных комплексов, которых можно было видеть с любой точки города. Если ранее единственной высоткой кунаевской столицы была 25-этажная гостиница «Казахстан», на фоне новеньких «куатовских» высоток, она смотрелась эдаким архитектурным динозавром, мирно доживающим свои дни на чужом празднике жизни, на фоне пятизвездочных отелей с чудными иностранными наименованиями типа «Рахат-Палас», «Анкара», «Сингафредо». Но в то же время состояние дорог было такое, как будто по ним каждый день катаются на танках. Разметки куда-то делись, асфальтовое покрытие было латано-перелатано, рытвины имперского размера сочетались с новоявленными «скрытыми полицейскими». В общем, Агзамова так растрясло, что он с тоской вспоминал об индийских рикшах, бережных к каждому своему пассажиру.

И еще Агзамычу бросилось в глаза то, что город превратился в как бы огромную лавку: первые этажи некогда бесцветных многоэтажок пестрели разными вывесками на чудовищной смеси английского, казахского и русского языков. Там располагались всякие бутики, магазинчики, закусочные, а рядом под красочными переносными зонтами зазывали к себе пивные и кафе-мороженое. Но больше всего в городе оказалось даже не кафешек и ресторанов, хотя и их тоже развелось видимо-невидимо, но всяких казино и игровых автоматов. Казалось, что за неимением лучшего, или, вернее, вследствие потери всяких разумных оснований для воспроизводства и смыслопроизводства, люди надеются только на выигрыш в лотерею, неважно какую, лишь бы повезло. Будет ли это выигрыш в рулетку или покер, в «наперсточек» или Джек-пот, все равно, лишь бы слепая игра случая выбрала меня, любимого. Такая настроенность невидимых людских масс оскорбляла Агзамова, всегда привыкшего надеяться на свой интеллект и на свое влияние в обществе. Ведь механизм славы – самая загадочная вещь на свете, однажды потрудившись заработать авторитет, всю остальную жизнь ты можешь почивать на лаврах, твоя слава будет работать на тебя лучше любого продюсера. Но теперь, – кто он, бывший Агзамов? Агзамова поразило, что он подумал о себе в прошедшем времени, как о бывшем. А это кто едет с отвязной красоткой на заднем сиденье, с толстой мошной в кармане?! Правда, они уже побывали в трех казино с похожим названием и все еще не нашли Айхана. Ну и что? Как сказал когда-то Горбачев: «Процесс пошел!». Пусть Агзамыча выкинуло из прошлой жизни, но ведь он еще жив и, главное, его интеллект еще при нем, вон он как рефлексирует все это время, пока они по бывшей Ленина спустились на все еще Гоголя и поехали по нему прямо. Когда авто переехало улицу Фурманова, Агзамов на противоположной стороне улицы увидел казино «Шахерезада», построенное в виде сверкающей, трехлучевой короны. Перед казино были выставлены, видимо, в качестве выигрыша, три автомобиля – «БМВ», «Мерседес-600» и «Тойота-Лэндкрузер». Этот джип очень понравился Агзамову, ибо напомнил ему о его собственной машине, которая так неожиданно и безвозвратно ушла из его жизни. Но ушла ли? А может, попробовать ее вернуть? И тут Агзамов совсем неожиданно для себя решил зайти в казино и попытать свое счастье.