Она это может - Питер Чейни

Только вот мужчины — странный народ… Если бы парень оказался на необитаемом острове, имея все необходимое: бочонок рома, съестное и пару хороших книг, вы думаете, он бы чувствовал себя счастливым?

Держите карман шире… Могу поставить последний шиллинг против всех запасов чая в Китае, что еще до захода солнца этот балбес обшарит весь остров, прочешет все кусты, обшарит лес в поисках существа с округлыми формами в той или иной юбке.

Потому что уж так устроены все мужчины, с тех пор, когда змей в Саду Эдема едва не свалился с дерева, потешаясь над Адамом, который по тем временам был величайшим специалистом по части фруктов.

Было немногим позже двенадцати, когда я вышел от генерала. Ночь была сносной, разве что чуточку прохладной, но я против этого не возражал. Я думал о Риббэне и о том, что со стороны Джимми Клива было здорово вот так сочинить историю о падении Риббэна с лестницы, когда он якобы побежал за ручкой с чернилами. Сразу видно, какая у него сообразительная башка, ведь он смекнул про авторучку в тот самый момент, когда я сказал ему, что в комнате Риббэна на столе приготовлены бумага и конверты, как если бы тот собирался писать письма.

И Клив знал, что шеф не ухватится за сообщение об убийстве Риббэна, раз я находился поблизости. Это было бы уж слишком. Сперва обманом выкрадывают Марселину, затем убирают Риббэна. Клив сообразил, что подобная новость нужна шефу как петуху тросточка. Даже последний олух поймет — от того, что эти двое перешли в лучший мир, больше всех выигрывает любимый сыночек миссис Кошен. Я, если уж честно, и не особенно их оплакиваю. Клив поступил как настоящий друг, постаравшись выгородить меня из этой истории.

Мне думается, что Клив — толковый следователь, хотя он всего лишь частный детектив, прикомандированный на время войны к нашей службе. Было бы здорово, если бы у нас было побольше вот таких парней.

Затем мои мысли перебрасываются на Джуанеллу Риллуотер. Вроде бы, ребята, я вам уже говорил, что мир тесен. Но даже я не догадывался, что он тесен в такой степени и что я смогу встретиться здесь, в Париже, с этой милашкой. Лишнее доказательство того, что ни один парень не может предугадать, кого или что он увидит за углом…

Вот поэтому-то мудрец Конфуций, с которым я вас уже знакомил, однажды высказался таким образом: «Нежданная женщина подобна прекрасной розе за твоей изгородью. Она появляется неизвестно откуда и исчезает, поиграв тобою и выбросив тебя через некоторое время, как дохлую рыбу».

Теперь вы видите, ребята, что этот парень, Конфуций, был знатоком по части женской половины рода человеческого и мы можем положиться на его суждения. Я закурил папироску и двинулся к отелю «Сен Денис». Он расположен неподалеку от бульвара Сен Мишель и представляет из себя заурядное заведение, каких много. Во всяком случае, так мне казалось, а когда я подошел к нему, то и сам убедился, что так оно и было. Пара старых зданий с выходом на боковую улочку. Я позвонил в звонок, и через несколько минут работяга в темном переднике отворил дверь. Физиономия у него заросла двухнедельной щетиной. Он казался настоящим Мафусаилом, вылезшим на свет Божий после долголетнего пребывания в преисподней.

Я говорю ему: «Добрый вечер». Он же молчит, стоит и пялит на меня глаза. Похоже, он привык, чтобы его сначала обругали, и уж после этого он начинает что-то соображать.

— Послушай, — спрашиваю я, — тут живет одна леди по имени миссис Риллуотер. Она у себя?

Он этого не знает, но все же сообщает, что она занимает номер 23 на втором этаже.

Я благодарю его и поднимаюсь наверх. Дом провонял, а уж коли я говорю это, то запах действительно непереносимый. В нос мне ударяют всевозможные странные и непонятные ароматы… Ковры не трясли, видимо, множество недель, а у потолка такой вид, как будто он того и гляди обвалится вам на голову.

Подойдя к номеру 23 на втором этаже, я тихонько стучусь в дверь и жду ответа. Но ничего не происходит. Стучу сильнее, и снова безрезультатно. Тогда я нажимаю на ручку, растворяю дверь и вхожу. В комнате темно, но в противоположной стене имеется еще одна дверь, ведущая во внутренние помещения. Я вижу, что из-под двери пробивается полоса света. Тогда я отыскиваю выключатель и зажигаю свет. В этот момент раскрывается вторая дверь и из нее выходит дама.

Я не из тех парней, которых можно легко удивить. В свое время нагляделся на разные чудеса, но такого зрелища, как эта особа, я никогда не встречал. На ней были надеты турецкие шлепанцы без задников, широченные восточные шаровары, которые могли показаться непрозрачными разве что слепому, бюстгальтер, который вообще ничего не прикрывал, и масса звенящих браслетов.

Передо мной потрясающие ножки, каких я еще никогда не видывал, замечательная фигура, лицо с раскосыми глазами, которые как будто глядят на тебя со страниц географического учебника. В добавление к этому волосы у нее были окрашены в соломенно-желтый цвет, хотя краска уже начала слезать с корней. В довершение всего над пупком у нее была приколота серебряная картонная звезда.

— Ну и ну, — невольно вырвалось у меня. — Я вижу сейчас перед собой самое очаровательное маленькое создание из сказки «Индийская принцесса с пробковой ногой».

Она отвечает:

— Послушайте, молодой человек. Вы что воображаете, что вы из гестапо? Возможно, вам говорили, что эта часть Франции уже не находится под оккупацией и что никто больше не имеет права без приглашения врываться в частные дома.

— Не верьте такой ерунде, крошка, — советую я ей. — Что касается меня, то я ведь и есть из оккупационных войск. Но, может быть, вы согласитесь удовлетворить мое любопытство. Чего ради вы нацепили на себя все это барахло? Или же вы репетируете стриптиз?

Она опускает глаза на свои шаровары и произносит:

— А вдруг я думаю о старых временах?

— Даже если это так, моя козочка, — отвечаю я ей, — вам все равно нужно было бы надеть на себя хоть какое-нибудь исподнее, потому что моя старенькая мама, миссис Кошен, женщина умная и опытная, частенько говаривала, что женское белье подобно Рейну: оно практически является для женщины последней линией обороны. Ну а в таком виде, уверяю вас, у вас нет даже и одного шанса на спасение, коли кто-нибудь предпримет обходной маневр.

— Значит, вот вы какой шустрый, да? Может быть, вас удивит, если я скажу, что одно время я действительно выступала с номером стриптиза. «Стриппер» — так они называют эту должность. А теперь у меня тоже есть номер в программе варьете. Да еще какой! Гвоздь программы!

— Так уж и гвоздь? Ставлю 6 против 4, что, если кто-нибудь из здешних завсегдатаев заметит, что у вас косят глаза, он больше никогда не взглянет на вас.

— Наплевать на косоглазие, парень! Посетителям в голову не приходит смотреть мне в глаза. Но, может быть, вы мне скажете, чего вы тут ищете? Это не частные номера.

— Я ищу одну даму по имени Джуанелла Риллуотер. Это ее комната. Может быть, вы знаете, где она?

— Это не ее комната, и я не знаю, где она. Во всяком случае, я не имею никакого желания знакомиться с дамой по имени Риллуотер. Мне не нравится это имя.

Я стою и продолжаю рассматривать малютку. Ее вид будит во мне какие-то воспоминания. Вдруг до меня доходит.

— Ба-ба-ба… Жизнь иной раз преподносит самые неожиданные сюрпризы. Если вы не Марта Фрислер, которая выступает со стриптизом в бурлеске Мецлера в Чикаго, то я тогда Адольф Гитлер.

— Ты прав, парень, — говорит она. — Это я, и я пользовалась успехом. Припоминаю один вечер…

— Верю вам на слово, — перебиваю я ее не совсем вежливо. — Мне думается, что один вечер в этом бурлеске был точно таким же, как и второй. Итак, вы не знаете миссис Риллуотер?

— Нет. Я никогда о такой не слыхала. А теперь закругляйтесь и разрешите мне заняться репетицией.

— Послушайте, у меня есть еще парочка вопросов, которые я хотел бы разрешить до того, как я исчезну.

— А кто вы такой, чтобы задавать мне вопросы? — удивляется она.

— Меня зовут Кошен. Я из Федерального бюро, откомандированный сюда в армейскую разведку. А что вы тут делаете и каким образом сюда попали? — спрашиваю я и показываю ей свой значок. Она отворачивает обшлаг и смотрит на свои часики.

— Это долгая история, хотя и очень занятная. Может быть, вам будет интересно ее выслушать с самого начала?

— Почему бы и нет? Не откладывайте дела в дальний ящик. Валяйте.

— Ладно. Присаживайтесь, правды в ногах нет.

Жестом она приглашает меня сесть возле окна, подходит к буфету и наливает пару стаканов рома. Один протягивает мне. Я выпиваю. Хорошая штука.

— Ну, это дело тянется давно. Вот послушайте, как все началось.

Она смотрит куда-то поверх меня, и на ее лице вдруг появляется мимолетная гримаска. Я сижу спиной к двери. Повернувшись на стуле, я вижу, что в комнату входит какой-то парень: высоченный, худой детина с продолговатым лицом и хрящеватым носом.