Лебединая песня - Марио Портер

Вильям выглядел превосходно. На нем был стильный черный костюм, светлые волосы были аккуратно зачесаны назад. Он оставлял впечатление весьма солидного мужчины, и только узенькие крокодильи глазки выдавали в нем коварство. Он был холодным, изворотливым человеком и одновременно любил поглумиться над людьми. В его доме в Малибу периодически происходили дикие оргии.

— Секундочку, — говорил Вильям Ди в камеру, — у меня нет на этот счет каких-то конкретных планов.

Энн выключила телевизор и некоторое время сидела неподвижно, затем она встала и подошла к зеркалу. Ей было пятьдесят пять, и выглядела она соответственно. Она была невысокого роста, с черными с проседью волосами. Энн знала, что муж изменяет ей, да Ли этого и не отрицал. В пятьдесят пять трудно говорить о какой-то сексуальности. Она смирилась с тем, что ее муж меняет девиц как перчатки, благо ни одна из них не представляла угрозы их браку. Энн знала, что именно она миссис Харпер и останется ею. Много воды утекло за годы их совместной жизни, и они оставались вместе. Их брак был не из тех голливудских браков, которые утром заключаются, а вечером расторгаются. Вместе с тем это не был брак по расчету. Просто она и Ли были нужны друг другу. Энн заботилась о нем как мать, утешала и поддерживала его, когда все вокруг отворачивались, радовалась вместе с ним, когда ему сопутствовала удача.

Энн снова включила телевизор, чтобы удовлетвориться, что Вильям еще там: его крокодильи глазки по-прежнему буравили прямой эфир. Энн закрыла глаза и представила, как Ли сейчас лежит в объятиях очередной любовницы. Интересно, с кем он сейчас. Черт, почему она до сих пор не может привыкнуть к этому! Она подошла к бару и налила себе приличную порцию виски. Какая разница? Она выпила виски и налила себе еще. Напиться бы! Нет, завтра она пожалеет об этом. Гораздо лучше завтра спросить у Ли как прошло его совещание с Вильямом. Интересно, как там эта певичка из бара, которая выставляла всем свою грудь на обозрение. Мразь! Может, Ли сейчас с ней и пробует эту грудь на мягкость, а она здесь напивается как алкоголичка. Нет, нужно успокоиться, уже ничего не изменишь. Интересно, я бы изменяла своему семидесятилетнему мужу? — подумала Энн и рассмеялась. — Как все это глупо.

Она приняла снотворное и пошла спать. Она не будет каждый раз ждать Ли, пока он развлекается с очередной шлюхой.

Рэй лежал на кровати, уткнувшись носом в подушку. Два раза его уже стошнило, и по его состоянию было видно, что это только начало. Ему казалось, что еще немного, и он отправится на тот свет. Никогда ему еще не было так плохо. Так Рэй Джордан приступил к лечению наркомании. Доктор Флобер уже оставил своего внеочередного больного, предоставив его заботам сиделки, полной, молчаливой женщины, которой явно было не впервой лицезреть наркоманов.

— Вы впервые лечитесь? — поинтересовалась она.

— Да, а что?

— Ничего, если бы вы лечились во второй или третий раз, все было бы гораздо хуже, — успокоила сиделка. Однако Рэю от мысли, что можно мучиться еще сильнее, легче не становилось. Николь уехала вечером, и для Рэя наступила одна из самых ужасных ночей в его жизни. Он изо всех сил пытался не закричать, но все равно от его совсем не эротических стонов можно было сойти с ума. Сиделка каждые два часа пичкала его валерианкой и делала успокоительные уколы, но на Рэя они не действовали. Он обливался холодным потом, так что простыню, на которой он лежал, можно было отжимать как выстиранное белье. Это приходилось делать сиделке, которая меняла ему постель. Рэй изо всех сил боролся с желанием добыть где-нибудь героину, и только мысль о том, что через четыре дня он излечится, как ему сказала Николь, еще как-то поддерживала его. Когда же Рэю удалось задремать, во сне он увидел те же боли и мучения и от ужаса проснулся, чтобы пережить их наяву.

Николь приехала утром и сразу же прошла к нему в комнату. Доктор Флобер, сдобренный щедрым гонораром от Николь, уже сидел на кровати и говорил, что кризис уже миновал, однако Рэй знал, что за соответствующую сумму этот человек может объявить его здоровым, поэтому никакой радости не выражал. Николь подошла к нему и, несмотря на возражения сиделки, взяла его за руку.

— Ты должен через это пройти. Через три дня ты будешь здоров. А теперь немного потерпи, совсем чуть-чуть. Я буду с тобой каждый день, и ты выкрутишься.

Рэй здорово стыдился своей беспомощности перед Николь, но понимал, что только она может морально поддержать его и не сдерживал при ней своих стонов, которые иногда переходили в душераздирающие вопли.

— О Боже, когда же это кончится, — Николь сама готова была стонать вместе с ним от боли. Но она знала, что он это выдержит.

Наконец, пытка подошла к концу. Через три дня Рэй уже сидел с Николь на террасе.

— В среду я приглашена к Харперам на обед. Можешь ли ты пойти со мной, или стоит немного подождать?

— Нет, зачем же. Если я не так ужасно выгляжу, то почему бы и нет.

— Ты нормально выглядишь, и с каждым днем ты будешь смотреться еще лучше.

— Ты уже сказала Харперу обо мне?

— Я позвоню ему завтра. Но можешь ли ты обещать мне, что больше этого не повторится?

— Обещаю, я не хочу больше испытывать на себе весь этот ужас.

Николь похвалила его, но, зайдя в дом, тут же позвонила доктору Флоберу и поинтересовалась, может ли Рэй снова начать употреблять наркотики. Ее вопрос разозлил Флобера.

— Вы же сами знаете, насколько велик риск возвращения к наркотикам. Многие после лечения снова садятся на иглу. Здесь большую роль играет ближайшее окружение человека. Эти люди должны помочь ему вернуться к нормальной жизни.

— Рэю нужна работа, — подумала Николь. — Ли обязательно должен найти для него что-нибудь подходящее, тем более что внешность у него весьма незаурядная.

— С кем это ты? — Рэй нервно курил сигарету, постоянно стряхивая с нее пепел.

— С доктором. Все в порядке. Харпер, я думаю, будет доволен.

— Ты ему скажешь про героин?

— Нет, я ограничусь тем, что ты мне рассказал про свою актерскую жизнь. Остальное ему не следует знать.

— Здорово, — сказал Рэй. — Ты не хочешь остаться сегодня здесь?

Ответом был долгий и сладостный поцелуй Николь.

Брайен Лестер проснулся от дикой головной боли. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на белом ковре в своем номере отеля. Он не помнил, как он добрался сюда, может, его кто-то принес сюда, вчера он был не в состоянии передвигаться. Рядом с ним на полу лежала литровая бутылка из-под виски. — «Неплохо», — подумал Брайен и хотел встать и принять холодный душ, который всегда действовал на него отрезвляюще, но в этот момент зазвонил телефон. У Брайена не было охоты ни с кем разговаривать, но звонивший оказался настойчив. Брайен, пошатываясь, подошел к столику с телефоном и снял трубку.