Завет - Эрик ван Ластбадер

Слезы навернулись на его глаза. Он застыл на месте, парализованный неожиданно нахлынувшими эмоциями. У него был шанс все изменить, но он его упустил. Жребий был брошен, он поставил не на ту карту и проиграл. Он понял это в момент очередного озарения; помнится, Стеффи никогда не понимала этой его способности, а он не умел ей объяснить. В его мире свободный выбор был всего лишь опасной иллюзией, происками дьявола…

— Черт побери, Браво!

На мгновение Браво испугался, — отец в жизни не произносил ничего подобного. Чем бы ни было вызвано такое поведение, Браво понимал, что это наверняка что-то серьезное. Но у них совершенно не было времени! Браво медленно и осторожно высвободил руку.

— Я скоро приеду, и мы обязательно поговорим. — Он произнес это мягким, примирительным тоном. — Обещаю, отец.

Декстер Шоу помедлил, затем обессиленно кивнул и, отвернувшись, двинулся к тротуару. Браво наблюдал, как отец переходит улицу, а потом отправился в другую сторону. Неожиданно он понял, что понятия не имеет, какой подарок стоит преподнести Эмме. Вот отец всегда безошибочно угадывал, что понравится его детям… Несмотря на оставшийся на душе неприятный осадок после очередной попытки отца надавить на него, Браво решил на время забыть о самолюбии и, уворачиваясь от машин, помчался через Шестую авеню. К тому времени, как он оказался на другой стороне улицы, Декстер уже поднимался по ступеням из песчаника. Браво окликнул его, но Шоу уже скрылся за внешней дверью.

Браво побежал быстрее, надеясь привлечь внимание отца прежде, чем Эмма успеет открыть внутреннюю дверь и впустить его. Он вскочил на первую ступеньку… и в этот момент раздался взрыв. Из окон выбило стекла, тяжелая внешняя дверь сорвалась с петель и врезалась прямо в Браво. Вместе с дверью он отлетел на несколько метров и упал прямо посреди проезжей части.

Раздался пронзительный, словно крик ворона, визг тормозов, невнятный шум, нарастающий гул чьих-то взволнованных голосов, но Браво, потерявший сознание, оставался равнодушен к окружившему его хаосу.

«Нет, неверно», — в который раз повторил отец.

Девятилетний Браво поднял на него пытливые голубые глаза под взъерошенной челкой. «Где я сделал ошибку?» — «Дело не в ошибке». Декстер Шоу опустился на колени рядом с сыном. «Послушай, Браво. Я хочу, чтобы ты научился использовать не только свой ум, но и душу. Разум позволяет добиться многого. Но самые важные уроки, которые преподносит нам жизнь, никогда не обходятся без потерь и поражений». Отец бросил взгляд на заданную им сыну головоломку. «Ошибка — нечто поверхностное. Внутри, под поверхностью, где лежит сокровенная суть неудачи, ее сердцевина, — вот где ты должен искать в первую очередь».

Даже если Браво понял и не все слова, произнесенные отцом, он уловил смысл. «Сокровенная суть, сердцевина», — повторял он про себя новые выражения, необычные и красивые, словно драгоценный камень, который он однажды увидел в витрине ювелирного магазина: переливающийся глубокими цветами, многогранный, таинственный. Да, Браво понял отца, почувствовал значение его слов; для него они были живыми, осязаемыми и близкими, как биение сердца. Он знал, чего хочет от него отец, и, разумеется, сам этого хотел.

«Когда-нибудь я проявлю свою сокровенную суть», — подумал он, направляя все силы разума и души на решение задачи, изобретенной для него блестящим умом отца…

Острая боль пронзила тело, заволакивая сознание; Браво почувствовал, как его уносит куда-то, и начал яростно сопротивляться. Он боролся изо всех сил, больше всего на свете желая остаться рядом с отцом и решить головоломку, потому что такие задачи удивительным, загадочным образом сближали их. Но следующая волна боли захлестнула его с головой, лицо отца превратилось в маску из блестящей ртути, отдаляясь, уплывая прочь в тумане, полном голосов, собравшихся вокруг него, галдящих, будто стая воронов…

— Наконец-то. Приходит в себя.

— Пора бы уж.

Голоса доносились словно из-за толстой мягкой стены. Браво почувствовал запах мужского одеколона, перебивающий другой, странный, сладковатый… Его замутило, к горлу подступила тошнота. Чьи-то сильные руки приподняли его. Браво пытался сопротивляться, но сил не было. Он был не в состоянии удержать в голове разом больше одной простой мысли, мозг просто-напросто отказывался думать.

Открыв глаза, Браво обнаружил перед собой две фигуры неопределенных очертаний. Постепенно зрение прояснилось, и фигуры превратились в двух склонившихся над ним мужчин. Старший из незнакомцев, одетый в белый халат — очевидно, врач, — был худощав и невысок, с очень темной кожей и лицом индейца. Второй, лет на десять моложе, обладал помятой физиономией и облачен был в не менее помятый, сильно запачканный костюм-двойку. Браво заметил, что на пиджаке оторвана одна манжета. От него волнами исходил запах одеколона.

— Как вы себя чувствуете? — с легким акцентом спросил врач. Он чуть склонил голову набок, словно один из привидевшихся Браво воронов. Темно-карие, почти черные глаза внимательно следили за экранами приборов над головой у Браво. — Пожалуйста, мистер Шоу, если вы меня слышите, скажите что-нибудь.

Упоминание собственного имени подействовало на Браво как выплеснутая в лицо пригоршня холодной воды.

— Где я? — Собственный голос показался ему незнакомым, неестественно низким.

— В больнице Святого Винсента, — ответил врач. — У вас сильные ушибы, ожоги в нескольких местах и, безусловно, сотрясение мозга. Но, к счастью, ничего не сломано и вообще нет существенных повреждений.

— Как давно я здесь нахожусь?

Врач взглянул на часы.

— Вас доставили в больницу почти двое суток тому назад.

— Двое суток? — Браво поднял было руку к уху, но тонкие пальцы доктора предостерегающе сжали его запястье. — Звуки доносятся словно издалека… и звон в ушах…

— Вы находились очень близко к месту взрыва, в результате частично потеряли слух, — сказал врач. — Уверяю вас, это совершенно нормальная реакция. Я рад, что вы наконец очнулись. Надо сказать, вы заставили нас всех поволноваться.

— Эта чертова дверь спасла вам жизнь, мистер Шоу, факт! — вступил в разговор второй мужчина. Он говорил с сильным нью-йоркским акцентом.

И тут Браво все вспомнил, — как бежал по Шестой авеню, поднимался по истершимся от времени каменным ступеням, вспомнил кошмарный взрыв… потом пустота. Неожиданно все вокруг показалось Браво плоским, нарисованным; он почувствовал себя совершенно опустошенным, выпотрошенным невидимой огромной рукой…

Доктор нахмурился.

— Мистер Шоу, вы слышали? Через несколько дней слух полностью восстановится…

— Я слышал. — Браво отнесся к словам врача со стоическим спокойствием, почти безразлично. — Что с моим отцом?..

— Он… ему не так повезло. Соболезную, мистер Шоу, — сказал помятый тип.

Браво закрыл глаза. Комната закружилась, ему стало тяжело дышать.

— Я же предупреждал вас! Слишком рано! — Возмущенный голос доктора раздавался откуда-то сверху. Браво почувствовал, как по телу разливается тепло и спокойствие.

— Расслабьтесь, мистер Шоу. Я просто ввел вам немного валиума.

Он не хотел, он мучительно боролся и с начинающим действовать валиумом, и со слезами, которые жгли веки и стекали по его щекам на глазах у этих совершенно чужих ему людей. Боже, как я могу расслабиться! Нужно узнать…

— Моя сестра, Эмма, она жива?

— Она в палате на этом этаже, через холл. — Помятый вытащил блокнот и простой карандаш. Никаких карманных компьютеров.

— Не волнуйтесь за нее. Вообще не нужно ни о чем волноваться, вам это вредно, — успокаивающе проговорил доктор.

— Мне нужно остаться с ним наедине на какое-то время, — резко проговорил помятый. Последовала короткая перепалка, на которую Браво почти не обратил внимания, пребывая на грани между явью и забытьем. Мятый пиджак определенно побеждал.

Когда Браво снова очнулся, незнакомец внимательно наблюдал за ним немного покрасневшими, блестящими карими глазами. На плечах ткань темного костюма засыпала перхоть, словно пепел пожара. Или взрыва…

— Позвольте представиться, мистер Шоу. Детектив Сплейн. — Он вытащил удостоверение. — Полицейское управление Нью-Йорка.

За дверью послышались голоса. Один явно принадлежал недовольному чем-то пожилому человеку. Раздался скрип колес с резиновыми рессорами, и голоса постепенно стихли. Браво молчал, пока тишина не стала невыносимой.

— Вы уверены, что… Может быть, это какая-то ошибка?

Детектив вытащил два фотоснимка и передал их Браво.

— Боюсь, он попал почти в эпицентр, — тихо сказал он.

Браво смотрел на фотографии отца, — вернее, того, что от него осталось. Один из снимков, ужасающе четкий, был сделан с близкого расстояния. Снимки выглядели нереальными. Словно жуткая шутка по случаю Дня Всех Святых… У Браво помутилось в глазах от нахлынувшего горя и чувства безысходности. Снова выступили непрошеные слезы.