Смотри в корень! - Козьма Прутков

Церемониал погребения тела в бозе усопшего поручика и кавалера Фаддея Козьмича П…

Составлен аудитором вместе с полковым адъютантом 22-го февраля 1821 года в Житомирской губернии, близ города Радзивиллова.

Утверждаю. Полковник[70]

Впереди идут два горниста,Играют отчетисто и чисто.

Идет прапорщик Густав Бауэр,На шляпе и фалдах несет трауер.

По обычаю, искони заведенному,Идет майор, пеший по-конному.

Идет каптенармус во главе капральства,Пожирает глазами начальство.

Два фурлейта ведут кобылу.Она ступает тяжело и уныло.

Это та самая кляча,На которой ездил виновник плача.

Идет с печальным видом казначей,Проливает слезный ручей.

Идут хлебопеки и квартирьеры,Хвалят покойника манеры.

Идет аудитор, надрывается,С похвалою о нем отзывается.

Едет в коляске полковой врач,Печальным лицом умножает плач.

На козлах сидит фершал из Севастополя,Поет плачевно: «Не одна во-поле…»

Идет с кастрюлею квартирмейстер,Несет для кутьи крахмальный клейстер.

Идет майорская Василиса,Несет тарелку, полную риса.

Идет с блюдечком отец Герасим,Несет изюму гривен на семь

Идет первой роты фельдфебель,Несет необходимую мебель.

Три бабы, с флером вокруг повойника,Несут любимые блюда покойника:

Ножки, печенку и пупок под соусом,Все три они вопят жалобным голосом.

Идут Буренин и Суворин,Их плач о покойнике непритворен.

Идет повеся голову Корш,Рыдает и фыркает, как морж.

Идут гуси, индейки и утки,Здесь помещенные боле для шутки.

Идет мокрая от слез курица,Не то смеется, не то хмурится.

Едет сама траурная колесница,На балдахине поет райская птица.

Идет слабосильная команда с шанцевымструментом,За ней телега с кирпичом и цементом.

Между двух прохвостов идет уездный зодчий,Рыдает изо всей мочи.

Идут четыре ветеринара,С клистирами на случай пожара.

Гг. юнкера несут регалии:Пряжку, темляк, репеек и так далее.

Идут гг. офицеры по два в ряд,О новой вакансии говорят.

Идут славянофилы и нигилисты;У тех и у других ногти не чисты.

Ибо если они, не сходятся в теории вероятности,То сходятся в неопрятности.

И поэтому нет ничего слюнявее и плюгавееРусского безбожия и православия.

На краю разверстой могилыИмеют спорить нигилисты и славянофилы.

Первые утверждают, что кто умрет,Тот весь обращается в кислород.

Вторые – что он входит в небесные угодияИ делается братчиком Кирилла-Мефодия.

И что верные вести оттудоваПолучила сама графиня Блудова.

Для решения этого спораСтороны приглашают аудитора.

Аудитор говорит: «Рай-диди-рай!Покойник отправился прямо в рай».

С этим отец Герасим соглашается,И погребение совершается…

Исполнить, как сказано выше,

Полковник***

После тройного залпа из ружей, в виде последнего салюта человеку и товарищу, г. полковник вынул из заднего кармана батистовый платок и, отерев им слезы, произнес следующую речь:

Гг. штаб– и обер-офицеры!Мы проводили товарища до последней квартиры.

Отдадим же долг его добродетели:Он умом равен Аристотелю.

Стратегикой уподоблялся на воинеСамому Кутузову и Жомини.

Бескорыстием был равен Аристиду —Но его сразила простуда.

Он был красою человечества,Помянем же добром его качества.

Гг. офицеры, после погребенияПрошу вас всех к себе на собрание.

Я поручил юнкеру фон-БоктУстроить нечто вроде пикника.

Это будет и закуска и вместе обед —Итак, левое плечо вперед!

Заплатить придется очень мало,Не более пяти рублей с рыла.

Разойдемся не прежде, как к вечеру —Да здравствует Россия – Ура!!

Видяй сломицу в оке ближнего, не зрит в своем ниже бруса. Строг и свиреп быши к рифмам ближнего твоего, сам же, аки свинья непотребная, рифмы негодные и уху зело вредящие сплел еси. Иди в огонь вечный, анафема.

Посадить Герасима под арест за эту отметку. Изготовить от моего имени отношение ко владыке, что Герасим искажает текст, называя сучец – сломицею. Это все равно, что если б я отворот назвал погонами.

Так как отец Герасим есть некоторым образом духовное лицо, находящееся в прямой зависимости от Консистории и Св. Синода, то не будет ли отчасти неловко подвергнуть его мере административной посаждением его под арест, установленный более для проступков по военной части.

А мне что за дело. Все-таки посадить после пикника.

Узнав о намерении полковника, отец Герасим изготовил донос графу Аракчееву, в котором объяснял, что полковник два года не был на исповеди. О том же изготовил он донос и к архипастырю Фотию и прочел на пикнике полковнику отпуски. Однако когда подали горячее, не отказался пить за здоровье полковника, причем полковник выпил и за его здоровье. Это повторялось несколько раз, и после бланманже и суфле-вертю, когда гг. офицеры танцевали вприсядку, полковник и отец Герасим обнялись и со слезами на глазах сделали три тура мазурки, а дело предали забвению. При этом был отдан приказ, чтобы гг. офицеры и юнкера, а равно и нижние чины не смели исповедоваться у посторонних иереев, а только у отца Герасима, под опасением для гг. офицеров трехнедельного ареста, для гг. юнкеров дежурств при помойной яме, а для нижних чинов телесного наказания.

Плоды раздумья

Мысли и афоризмы

Обручальное кольцо есть первое звено в цепи супружеской жизни.

Жизнь нашу можно удобно сравнивать со своенравною рекою, на поверхности которой плавает челн, иногда укачиваемый тихоструйною волною, нередко же задержанный в своем движении мелью и разбиваемый о подводный камень. – Нужно ли упоминать, что сей утлый челн на рынке скоропреходящего времени есть не кто иной, как сам человек?

Никто не обнимет необъятного

Нет столь великой вещи, которую не превзошла бы величиною еще большая. Нет вещи столь малой, в которую не вместилась бы еще меньшая.

Смотри в корень!

Лучше скажи мало, но хорошо.

Наука изощряет ум; ученье вострит память.

Что скажут о тебе другие, коли ты сам о себе ничего сказать не можешь?

Самопожертвование есть цель для пули каждого стрелка.

Память человека есть лист белой бумаги: иногда напишется хорошо, а иногда дурно.