Ловцы запретных желаний - Татьяна Олеговна Воронцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А кто наказывает тебя?
– Никто. Наказывает всегда тот, кто сильнее. Того, кто слабее. Если ты сидишь под замком в башне, которая принадлежит мне, это значит, что я сильнее тебя.
– Или что тебе крупно повезло. Или что я решил не противиться заточению, так как в долгосрочной перспективе это сулило либо выгоду, либо удовольствие, либо то и другое одновременно.
Сжав пальцы в кулак, Алина вознамерилась двинуть его по ребрам, но из этого ничего не вышло. Молниеносным движением Константин перехватил ее руку в полете.
– Пусти!
Но он не отпустил, наоборот, развернул ее к себе лицом, шагнул к ней и обнял. Обхватил обеими руками.
– Ничего себе! – Она дернулась раз, дернулась другой… И забилась в его руках, как пойманная птичка. Или рыбка. Или мышка. – Пусти сейчас же!
– В чем дело, моя госпожа? – с притворным удивлением вопрошал Константин. – Вы уже не хотите подвергнуть наказанию дерзкого раба? Вы передумали?
Молча, с непонятным ей самой ожесточением, она продолжала вырываться. Константин не отпускал. Его худые руки и жесткое костлявое тело под рубашкой казались железными. Она слышала, вернее, чувствовала, стук его сердца. И собственного сердца тоже. На редкость дурацкая ситуация… И что тут прикажете делать?
– Не сопротивляйся, – вдруг шепнул Константин.
Алина замерла. Несмело подняла голову. Он смотрел ей прямо в глаза, в углах губ затаилась та самая неотразимая улыбка. Которую еще нельзя было увидеть, но уже можно было угадать.
– Отдайся.
Глубоко вдохнув, она задержала дыхание… выдохнула… и расслабилась в его объятиях. Он тут же наклонился и прижал свои полураскрытые губы к ее губам.
Целовался он очень странно. Робко и как будто неумело. Но Алине все время хотелось этих поцелуев, совершенно не похожих на поцелуи других мужчин. И еще она думала, бог знает почему, что танцует он, наверное, точно так же – с пугающей и завораживающей механической грацией робота последнего поколения.
– Почему ты это сказал?
– Когда к тебе применяют силу, и ты понимаешь, что она превосходит твою, есть смысл оставить сопротивление и позволить своему телу принять или боль, или удовольствие, или чем там тебе угрожают…
– Отдаться?
– Да.
– А ты умеешь?
Он немного помолчал.
– Иногда.
Мимо проехал одинокий велосипедист. Прошла шумная компания из почти одинаковых мальчиков и девочек старшего школьного возраста в рваных джинсах и ярких, с принтами, футболках навыпуск. В свете уличных фонарей их длинные черные волосы отливали синевой. Один патлатик окинул долгим пристальным взглядом сначала Алину, потом обнимающего ее за плечи Константина, и ей на минуту стало не по себе: что если ощущение безопасности, сопровождающее все их передвижения по Македонии, окажется обманчивым? Многие юноши агрессивны, не исключено, что греческие тоже. И Константину в одиночку с ними точно не справиться. Если он вообще способен справиться с кем-то или с чем-то, кроме бутылки вина.
Тема ее захватила, и, провожая взглядом горластую молодежь, Алина рискнула задать ему вопрос:
– Костя, ты умеешь драться?
Константин хрюкнул.
– Нет, правда! Если бы эти парни начали задираться, что бы ты сделал?
– Парни, которым нужна драка, выглядят и ведут себя иначе.
– То есть ты был спокоен?
– Когда? Пять минут назад? Ну, разумеется.
– Ладно. – Она шевельнула плечом, и Константин разжал руки. – Вернемся в нашу башню. – Он хрюкнул вторично. Она сделала вид, что не услышала. – Итак, ты злишь своих тюремщиков. Но зачем? Ведь от их отношения к тебе зависит твое благополучие, элементарные удобства наконец. Зачем же их злить? Не лучше ли, наоборот, постараться завоевать их расположение?
– Если сделать предметом своей заботы в первую очередь благополучие, то да.
– А что может быть важнее?
– Достоинство. Свобода.
Он произнес это безо всякого пафоса, очень буднично, как «жаркое по-деревенски». Именно так и говорят о вещах очевидных, в которых не сомневаются.
– Значит, ты сопротивляешься не человеку, который тебя пленил, а самому факту пленения?
– Конечно.
– И даже то, что главный тюремщик, то есть я, тебе симпатичен, не меняет дела?
– Ничуть.
Ей требовалась время, чтобы это обдумать.
Впереди показались светящиеся окна заведений, где кормили и поили допоздна, но многие кафе и таверны были уже закрыты. Стало ощутимо прохладнее.
– К машине? – спросил Константин.
– Да, пора. Янис и Ростислав, наверное, заждались. Неудобно перед Янисом, он работает двадцать часов в сутки.
– Тебе известно, что он – владелец прокатной конторы и катает нас на собственной машине не для того, чтобы заработать, а для того, чтобы посмотреть вблизи на живых русских?
– Ого! – поразилась Алина. – Ты серьезно?
– Абсолютно. Он фанат России. Сам сказал.
– Обалдеть.
Янис и Ростислав курили около машины. При виде загулявших коллег они оживились, Ростислав начал бурчать про счастливых, которые часов не наблюдают, Янис радостно заулыбался. Большой нос с горбинкой, черные с проседью волосы, изучающий взгляд… Да, вот теперь Алина увидела Яниса. И самого Яниса и его к ним интерес.
– Понравился город?
Константин ответил улыбкой на улыбку.
– То, что удалось увидеть, понравилось. А вам понравились пироги?
Все засмеялись, как будто он удачно пошутил, и полезли в машину.
– Тебя сегодня ждать? – шепнула Алина, устроившись с ним рядом на заднем сиденье.
Он кивнул.
– Я злюсь. Понимаешь что это значит?
Он закатил глаза в притворном ужасе, потом кивнул еще раз.
5
Он вышел из ванной в темно-синих джинсах, подвернутых до щиколоток. Остановился перед зеркалом, в котором отражалась кровать и на ней – Алина в распахнутом шелковом халате, кружевном белье и туфлях. Константин смотрел на нее, не отрываясь, без улыбки. Она отвечала ему пристальным взглядом. Страсть, замкнутая в зеркальной глубине.
На ум ему пришли ее слова: «Порой я сама боюсь своих желаний». Медленно, очень медленно он повернулся, сделал несколько шагов – Алина привстала, опираясь на локоть, – также молча заложил руки за спину и опустился на колени около кровати.
Алина затаила дыхание. Взгляд ее, устремленный на коленопреклоненного мужчину, стал похож на взгляд голодного хищника.
– Если бы ты только… – начала она и прикусила губу.
Константин отметил в ее голосе хрипотцу, свидетельствующую о сексуальном возбуждении.
– …не передумал.
– Смотри сама не передумай, – усмехнулся он, глядя ей в глаза.
Не сдержавшись, она расхохоталась, показав сразу все зубы.
– Дерзишь?
– Я делаю то, чего тебе хочется. Давай же, сделай то, чего хочется мне.
Алина оборвала смех и подалась вперед, к нему. Глаза ее горели.
– Ты считаешь, мне нужна твоя дерзость?
– Конечно, – невозмутимо
