Мать Мария (Скобцова). Святая наших дней - Ксения Кривошеина

Дом Пиленко был открыт для людей самого разного толка, здесь можно было встретить и аристократа, и простого учителя гимназии. Атмосфера была очень либеральной по духу и открытости обсуждаемых тем. Недаром Юрий Дмитриевич прослыл прогрессистом.

С шести лет Лиза окунулась в мир печатного слова и к тринадцати годам прочла много взрослой литературы. Она любила задавать вопросы, не всегда получала на них ответы, чаще всего она возвращалась к теме веры: в чем кроется правда и существует ли Бог – Бог любви и милосердия?

Внезапная смерть отца сотрясла юную душу, это было крушение любви, гармонии, мира… Лиза не просто любила отца, она боготворила его! Как реакция – страстный протест против смерти, этой «мировой несправедливости». Темная, промозглая петербургская ночь навсегда затмила солнце, море, Крым… То был первый удар судьбы, первый уход близкого человека, первое разочарование в Боге, который не спас отца. Бродя по чужому городу, плача по ночам, молясь, обращаясь к Нему, она задавала наивные вопросы: «за что?» и «почему?». На эти вопросы ей предстоит отвечать всю жизнь и всю жизнь терять и хоронить близких.

Но придет время, и в своей статье «Рождение в смерти» она напишет: «И мы верим! И вот по силе этой нашей веры мы чувствуем, как смерть перестает быть смертью, как она становиться рождением в вечность, как муки земные становятся муками нашего рождения…»

А тогда молодость и время постепенно брали свое – по натуре она была человеком энергичным и жизнелюбивым.

Все сведения о знаменитых и талантливых предках с большим почтением сохранялись в семье Софьей Борисовной Пиленко. Родословная пополнялась из поколения в поколение, и, как уже было сказано выше, благодаря именно ей многое дошло до наших дней. Прекрасно образованная, начитанная, художественно одаренная, она унаследовала лучшие качества своих предков. В ее петербургских квартирах (она их снимала в разные годы в разных частях города) хранились произведения ее родственников Дмитриевых-Мамоновых, иконы старинного письма, портреты-миниатюры и отличная коллекция старинных кружев ручной работы, которой в начале 1910-х годов восхищалась жена Александра Блока. Многое из этого «домашнего музея» после революции осталось в Петрограде и в Анапе и, к сожалению, пропало бесследно. То, что удалось спасти, было продано в тяжелые голодные годы странствий в эмиграции, в трудных двадцатых годах в Париже…

В 1912 году в Петербурге вышла обстоятельная монография с приложением генеалогического древа, гербов и т. п. – «Дмитриевы-Мамоновы». Не подлежит сомнению, что до эмиграции эта монография находилась в семье Софьи Борисовны.

Сама С. Б. по материнской линии была из рода Рюриковичей, по мужской – из Делоне, обрусевших французов, которые приходились прямыми потомками знаменитого коменданта Бастилии де Лоне.

Когда-то Рюриковичи были удельными князьями, но со временем утратили свои наследственные уделы; их княжества остались лишь в воспоминаниях да на страницах летописей. С 1688 года потомки этих князей (по материнской линии м. Марии) получили специальное разрешение царя именоваться двойной фамилией: Дмитриевы-Мамоновы. Род этот был чрезвычайно разветвленный, породнившийся со знаменитыми русскими семьями. Один из первых Дмитриевых-Мамоновых, Иван Ильич, был горячим сторонником преобразований Петра I. Он участвовал во всех крупных сухопутных сражениях Северной войны: под Нарвой, Лесной, Полтавой, а также в Шведском и Дербентском походах. При его ближайшем участии были разработаны важнейшие документы петровского времени: Воинский артикул, Табель о рангах и другие. Он был морганатическим супругом царевны Прасковьи Иоанновны, племянницы Петра I, дочери его брата Иоанна.

Дмитриевы-Мамоновы были связаны с императорским домом, один из них даже был фаворитом Екатерины II. Некоторые из них состояли в родстве с писателем Д. И. Фонвизиным и с Грибоедовыми: А. С. Нарышкина, двоюродная бабушка Лизы, была замужем за А. Ф. Грибоедовым – родным дядей автора «Горя от ума». По семейным преданиям, сам Александр Сергеевич Грибоедов часто бывал в доме и читал отрывки из своей комедии «Горе от ума». Многие Дмитриевы-Мамоновы оставили заметный след в русской истории, но в соответствии с нашей героиней и рассказом о ней, коснемся лишь тех из них, кто имел непосредственное отношение к искусству.

Прадед Лизы А. И. Дмитриев-Мамонов (1787–1836) любил живопись и сам рисовал. Несколько его этюдов, посвященных эпизодам войны 1812 года, в свое время украшали залы царскосельского дворца У матери Лизы хранилась акварель, изображающая взятие Парижа русскими войсками в 1814 году.

А. И. Дмитриев-Мамонов являлся одним из основателей Общества поощрения художников (1821 г.). Благодаря этому обществу десять крепостных художников получили вольную; в 1825 г. оду в Петербурге была открыта первая постоянно действующая публичная выставка русских художественных произведений, а несколько позже организована художественная лотерея по распространению предметов культуры во всех слоях русского общества.

Организуя общество, меценаты обязались «всеми возможными средствами помогать художникам, выказывающим дарование…».

Одними из первых стипендиатов стали братья К. П. и А. П. Брюлловы. Сам А. И. Дмитриев-Мамонов принимал личное материальное участие в обеспечении отправки этих молодых дарований за границу на обучение и стажировку. В свою очередь и Карл Брюллов рисовал членов семьи Дмитриева-Мамонова, например, нам известен портрет Александра Ивановича (1822), находящийся в Русском музее Санкт-Петербурга.

По семейным преданиям, существовал также портрет одной из дочерей мецената кисти Брюллова.

Супруга Дмитриева-Мамонова была фрейлиной императрицы Марии Федоровны при дворе Павла I. Она обладала многими талантами: прекрасно рисовала, играла на рояле и арфе, а их дети стали художниками-профессионалами.

Их сын, Э. А. Дмитриев-Мамонов (1824–1880), по оценке современников, был «художник и мыслитель замечательный». Он является автором портретов многих известных русских общественных деятелей и писателей: Н. В. Гоголя, Н. Ф. Павлова, К. С. Аксакова, А. С. Хомякова, Н. В. Нащокина, П. В. Киреевского, Н. М. Языкова и других. Для усовершенствования мастерства в конце 1840-х годов Эммануил Александрович ездил в Италию, а в начале 1850-х сблизился со славянофилами, где в салоне А. П. Елагиной встретился с виднейшими русскими общественными деятелями.

Его брат Ипполит Александрович (1825–1884) был также художником по росписи фарфора и… мастером карикатуры. Его рисунки остро и смело высмеивали крепостников и бюрократов. Одна из литографированных карикатур изображала Сенат, где все сенаторы крепко спят вокруг стола, а на столе стоит зерцало, лежат своды законов, которые грызут мыши. Подпись под карикатурой гласила: «Спите, Бог не спит за вас!».

Племянник Эммануила и Ипполита А. Н. Волков был профессором Петербургского университета, некоторое время работал вместе с И. И. Мечниковым. Выйдя в отставку, он решил целиком посвятить себя искусству, уехал в Англию, где написал множество акварелей. Свои работы он подписывал и продавал под фамилией Русов.

Повествуя о родословной Софьи Борисовны Пиленко, мы не можем не упомянуть о французской крови, которая текла в ее жилах от легендарного Пьера-Шарля де Лоне (1793–1853), сына коменданта Бастилии. Он происходил из купеческого сословия г. Тура департамента Индра и Ульри.

Бастилия взята. Предместья торжествуют.На пиках головы Бертье и де-Лоней.

В России имя де Лонеэ (de Launay) постепенно превратилось в Делоне.

Пьер-Шарль Делоне, прадед Лизы Пиленко, получил медицинское образование во Франции; в звании фельдшера или санитара (officier de santé) участвовал в войне с Россией, будучи помощником полевого лекаря в армии маршала Даву. В 1812 году он был взят в плен. «По учинении на верность и потданность Российской Империи присяги» Делоне был определен на службу в московскую больницу странноприимного дома с 18 декабря 1815 года, выдержав предварительное испытание на звание лекаря 2-го отделения, предоставлявшее ему право «практиковать по общим отраслям медицины». В 1818 году Делоне уволился из больницы по состоянию здоровья и стал вольно-практикующим лекарем и оператором.

На своей вновь обретенной родине Петр Карлович (так стали его звать на русский манер) служил весьма исправно, и в 1829 году императором Николаем I был пожалован в русское дворянское достоинство.

Профессиональная жизнь его сложилась на редкость успешно. Он принимал активное участие в ликвидации эпидемии холеры в Москве в 1831 году, был возведен московской медико-хирургической академией в степень хирурга-медика, стал членом-корреспондентом Медицинского общества и парижского Медицинского факультета, имел награды. Закончил он свои дни в Симбирске, находясь в должности старшего врача симбирской больницы.