Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен

база слабо соотносилась с реальными ресурсами страны. Окрыленный своими победами, Генрих V смог наложить на своих подданных более тяжелое бремя, чем любой король до него или в течение многих последующих лет. Но к концу его правления представленные в Парламенте общины уже были сыты по горло. В октябре 1419 г., на фоне растущих признаков налогового истощения, они прямо заявили представителям короля, что, хотя они готовы платить за оборону Англии, они не будут больше голосовать за введение налогов для поддержки войны во Франции. За исключением единственной субсидии, предоставленной Генриху V в конце 1421 г., они придерживались этой линии в течение девяти лет, до 1428 г. В результате, на фоне упадка таможенных сборов, ежегодные доходы английского правительства из всех источников сократились почти вдвое по сравнению с тем, чем пользовался Генрих V[26].

Безразличие Палаты Общин к финансовым затруднениям правительства было симптомом более общего отстранения английского общества от участия во французской войне. После заключения договора в Труа Англия и Франция номинально находились в состоянии мира. Палата Общин придерживалась мнения, что английские налоги не должны использоваться для поддержки гражданской администрации Франции или для оплаты военных операций в этой стране. Она рассматривала продолжающуюся борьбу с Дофином как внутренний кризис французского государства, а не как английское национальное предприятие. Судя по всему, большинство англичан были с этим согласны. Но они не совсем заблуждались. После того как Нормандия была оккупирована, герцог Бургундский стал союзником, а Бретань — нейтральной, у Англии больше не было врага на противоположном берегу Ла-Манша. Граница Франции Валуа находилась более чем в 200 милях, по реке Луара. У Дофина было мало кораблей и не было атлантических портов, кроме Ла-Рошели в Пуату. Дофинистский гарнизон все еще держался за крепость Ле-Кротуа в устье Соммы, окруженную вражеской территорией, но французы так и не смогли разместить там флот, и в любом случае дни их пребывания в крепости были сочтены. В результате французские морские набеги на английское побережье и английское судоходство практически прекратились. Что касается союзников Франции — Шотландии и Кастилии, то они предоставили важные контингенты в армии Дофина во Франции, но ни одна из этих стран не хотел нападать на Англию напрямую. Северные границы Англии затихли на пять лет, а Кастилия, хотя и была готова предоставлять транспорты для шотландских отрядов, переправлявшихся во Францию, отказалась от крейсерских войн и возобновила активные торговые связи с Англией[27].

Патриотический пыл, поддерживавший предприятие Генриха V, к моменту его смерти уже угасал. В некоторых регионах, например в Ланкашире, еще сохранялась старая традиция военной службы во Франции. Лондон и Восточная Англия также были важными местами вербовки английских армий. Однако на большей части территории Англии правительство испытывало трудности с набором войск для службы за границей. В новое царствование эти трудности усилились, особенно среди дворянства и крупных землевладельцев, которые были опорой прошлых континентальных экспедиций. Их вклад был важен не только сам по себе, но и потому, что сети их клиентов и зависимых людей в английских графствах были основным источником солдат. Большинство из них воевали не за деньги, а за статус. Честь служить под началом короля всегда была самой большой приманкой, и военная служба была путем к королевской благосклонности даже тогда, когда король не присутствовал в армии лично. Почти четыре пятых парламентских пэров служили в армии, сопровождавшей Генриха V во Францию в 1415 г., но король-младенец, чье благорасположение контролировалось его Советом, никогда не смог бы сравниться с Генрихом V. Только половина пэров сопровождала восьмилетнего Генриха VI во Францию в 1430 г., а число служивших в менее важных кампаниях было гораздо меньше[28].

Эти проблемы отражали глубокие изменения в английском обществе, которое постепенно становилось демилитаризованным. Латники традиционно набирались из дворянства и джентри, и с ранних лет обучались сражаться верхом на лошади с копьем и мечом. Дворяне всех рангов продолжали прислушиваться к воинским идеалам, которые по-прежнему являлись признаком статуса, но высокий уровень участия, достигнутый во времена правления Эдуарда III и Генриха V, так и не был повторен при их преемниках. Каждым отрядом, сражавшимся при Азенкуре, командовал опоясанный рыцарь. Однако число мужчин, желающих стать рыцарями, снижалось на протяжении многих лет. После кратковременного улучшения ситуации в правление Генриха V, при его сыне этот спад стал еще более заметным. Капитаны, как правило, собирали свои отряды с числом рыцарей значительно меньше того, что было указано в контрактах на службу. К 1430-м годам во всей Англии насчитывалось, вероятно, не более 250–300 английских рыцарей. Меньше половины из них когда-либо служили во Франции, и только несколько человек служили несколько раз. В 1434 г., когда был проведен опрос, во Франции находилось всего 29 английских рыцарей из примерно 6.000 солдат. Размышляя об окончательном провале английского оружия, сэр Джон Фастольф, переживший последние годы существования ланкастерской Франции, объясняет его отказом знатных семей от традиций рыцарского воспитания. Люди, "происходившие из благородных семей и рожденные для ношения оружия как сыновья рыцарей, эсквайры и другие представители дворянской крови", теперь посвящали себя юриспруденции и другим "ненужным делам". В середине 1430-х гг. Совет жаловался, что "мало капитанов, как рыцарей, так и оруженосцев, которые хотят служить". Их число приходилось восполнять за счет привлечения людей более низкого происхождения. Это были "бедняки", о которых писал герольд Николас Аптон, люди, "ставшие благородными в результате службы в войнах Франции, благодаря собственной мудрости, силе, доблести или другим достоинствам, которые облагораживают человека". Однако даже при наличии более широкой социальной базы для рекрутирования доля латников в английских армиях в период правления Генриха V постоянно снижалась. Баланс обычно восполнялся за счет лучников, которые были более многочисленны и дешевы. Стандартное соотношение численности латников и лучников составляло один к трем. Но по мере продолжения войны это соотношение постепенно уменьшалось, достигнув в последние годы английской оккупации соотношения один к пяти-шести или даже больше[29].

Тактика ведения войны смягчала эти изменения. Большинство кампаний XIV века представляли собой шевоше (chevauchées), предполагавшие быстрое и разрушительное продвижение через вражескую территорию, длившееся не более нескольких месяцев. Война же XV века была иной. Это была осадная война, требующая постоянной оккупационной армии. Служба в основном проходила в гарнизонах и требовала длительного пребывания во Франции. Большинство ведущих капитанов, все главные командиры гарнизонов и многие их более скромные коллеги были кадровыми военными, которые проводили во Франции годы и даже десятилетия. Наиболее успешные из них получали земельные наделы или должности в Нормандии. Но такая служба мало привлекала людей, у которых были свои интересы и свои владения дома.

Поскольку английские армии все больше набирались из низших социальных слоев, а мужчины проводили долгие годы за границей, военное сообщество во Франции и