Вереница - Элисон Синклер

Морган вытащил блокнот, который всегда носил с собой, хотя и пользовался им редко. Он уже и не помнил, когда в последний раз писал рукой более или менее длинный и связный текст; как правило, его записи представляли собой хаос из слов и рисунков – карту мыслей, непонятную ни для кого, кроме него самого. Когда ему надо было написать связный текст, а не просто зафиксировать мысли, Морган набирал его на клавиатуре.

Он вспомнил все данные, которые ему удалось собрать, все наиболее правдоподобные гипотезы земной науки. Берег Чесапикского залива в свете прожекторов. Попытки проникнуть в тайну двух потерянных часов. Место, где они сейчас находились – судя по всему, корабль, хотя это было лишь предположение, основанное на отсутствии других предположений. Членов отряда, которые дурачились, подтрунивая друг над другом, словно у себя в казарме… Они затеяли абсурдное до нелепости соревнование, пытаясь создать самое впечатляющее нестандартное оружие. Лидером, естественно, был старший оружейник сержант Адлаи Лецце, смастеривший арбалет и бумеранг, хотя в категории оружия устрашения золотую медаль могло получить мачете Рахо. Эй Джи, капитан и Пьетт обсуждали, удастся ли хотя бы в будущем спасти электронное оборудование, а если нет, то как его лучше уничтожить. Морган сомневался, что что-нибудь удастся починить, в том числе и его компьютер, но, как ни странно, ему очень не хотелось с ним расставаться – в памяти должна была сохраниться информация. Хотя с каждым часом эта информация все больше утрачивала свое значение… Интересно, подумал Морган, как далеко они сейчас от Земли?

“Начинай сначала, – велел он себе. – Думай. Анализируй”. Только когда он сумеет сформулировать вопросы и хоть как-то сориентироваться в этой сплошной неопределенности, можно будет приступить к поиску ответов.

5. Хэтэуэй Дин

Дорогие мама, лейтенант Пета, сэр Дэйв – победитель драконов, Джонни и моя маленькая Джой!

Я была так сердита на вас и на себя за эту глупую ссору перед моим отъездом, что даже не успела написать и объяснить толком, почему я улетаю. Кстати, из-за чего мы ссорились? Я совершенно забыла. А теперь вы небось думаете, что я удрала из-за скандала, хотя в своей записке я пыталась втолковать вам, что это не так. Я действительно решила улететь с инопланетянами.

Я хотела написать вам еще на Земле. Но существует масса способов послать сообщения через космос. Вы знали бы об этом, если бы слушали дядю Стэна так же часто, как я. Я придумаю, как вам его переслать – и все остальные письма, которые я напишу, тоже. С кораблем, астероидом или даже в бутылке, если придется.

Вот что я хотела вам сказать.

Хоть я и улетела, я люблю вас всех до одурения. Моей любви больше, чем песчинок на пляже. Моей любви больше, чем планктона в океане. Моей любви больше, чем клеток в мозгу. Моей любви больше, чем атомов во вселенной. Я люблю каждый волосок на ваших головах, и каждую веснушку на ваших носах, и каждую морщинку возле ваших глаз (прости, мама!). Единственное, что я люблю в этом человеке – ну, вы знаете о ком я (да, мама, я про Аллена), – так это как он улыбается. Чтоб мне провалиться, если вру!..

Но дело не в Аллене. Правда, мама. И не в том, что ты вышла за него замуж. И не в том, что жизнь с ним была такой невыносимой, что я решила сбежать куда угодно. Я терпеть не могу слово “шанс”. Его так опошлили! Его треплют почем зря – и когда пытаются что-то продать, и когда заставляют нас сидеть в школе и выпрашивать подачки. Но это действительно уникальный шанс. Я знаю: многие не верят, что инопланетяне пригласили нас просто так; многие говорят, у них должна быть причина для такого приглашения – например, что они хотят нас съесть, или внедрить в нас свои яйца, или сделать из нас рабов или еще что похуже. Но инопланетяне – они с другой планеты, а потому не похожи на нас. Быть может, настолько не похожи, что они действительно способны на приглашение без всякого злого умысла. (Я очень надеюсь, что НАСА позволит дяде Стэну принять их приглашение. Он хочет этого не меньше, чем я. Но если его заставили остаться, не звоните ему и не ругайтесь. Он тут ни при чем. Я сама так решила.)

Ну вот. А теперь я должна сказать вам – почему. Это самое трудное. Я знаю, вы считаете свою жизнь прекрасной, и лишь одна я вам ее отравляла. Надеюсь, вы и впредь будете так думать (не обо мне, а о жизни). Я знаю, каково это, когда у тебя отнимают то, чем ты гордился. Поэтому я хочу, чтобы вы наслаждались жизнью – а также домом и деньгами. Я хочу, чтобы вы наслаждались жизнью с ним. С Алленом. Даже я понимаю, что он неплохой человек.

Но я по-прежнему не считаю, что раньше мы были неудачниками. Я не думаю, что мы были обузой для общества, отбросами, из которых непременно должны были вырасти серийные убийцы и проститутки. Это верно: мы часто сидели на мели, иногда нам нечего было есть, мы ругались почем зря – но у нас были на то причины. Да, конечно, порой мы прогуливали школу, и надеть нам было нечего, и на учебники денег не хватало. Но это не наша вина – и не твоя, мама. Ты не виновата, что вышла замуж совсем молоденькой и родила пятерых детей. И мы не виноваты в том, что мы были бедны. Это не преступление. И то, что ты осталась одна с нами на руках, – тоже не преступление. И папа не виноват, что умер, хоть он и курил. Дурацкая реклама и проповеди запудрили нам мозги. Вдруг оказалось, что он сам, видите ли, виноват, что у него рак! А при чем тут курение? Если б у него рак легких был, тогда еще понятно…

В общем, вся наша жизнь вдруг оказалась одной большой ошибкой. Если бы мы были хорошими людьми, мы не были бы бедными, и мы не делали бы того, что делали, и с нами не случилось бы то, что случилось. Можно подумать, все это было лишь дурным сном, вроде тех кошмаров, которые показывают по телеку. И вдруг вышло, что я слишком рано повзрослела и присвоила себе роль главы семьи, и потому мои проблемы с Алленом – нечто вроде транссексуального Эдипова комплекса. Да любой инопланетянин куда нормальнее этих психоаналитиков! Я была просто старшим ребенком в семье, причем отнюдь не паинькой. Без меня еще неизвестно, что было бы с остальными. Я не стыжусь, что стала сильной – и осталась такой. И я не считаю себя испорченной. Просто он внезапно стал моим отчимом, и оказалось, что он, и учителя, и психоаналитики знают все, а я – ничего. Я же всех вас знаю гораздо дольше, чем они! Но это, понимаете ли, не в счет. Даже ты, мама, так считаешь. Ты купилась на всю эту брехню о том, как плохо мы жили. Ты больше не хочешь, чтобы я была для тебя опорой, как раньше.

А что касается ребенка… Я забеременела вовсе не потому, что пыталась привлечь к себе внимание или доказать, что я все-таки женщина. Причина в другом: из-за антибиотиков, которые я глотала, чтобы вылечить ступню, противозачаточное средство не подействовало. Понятно? Нога у меня, конечно, болела, но я не думаю, что это было что-то серьезное. Мы не привыкли бегать по врачам из-за каждого пустякового пореза. Тебе не кажется, что док Сонкаут мог бы предупредить насчет антибиотиков? В конце концов, на Земле далеко не все сохраняют девственность до восемнадцати лет… Ха-ха-ха!