Идеальный агент - Сергей Зверев

– А что это за забор? – наивно спросил Младович, наводя камеру на центральную часть раскопок.

– Это моя неудача. Предполагая довольно значительную глубину культурного слоя, я решил сделать большой шурф до самого материка для составления схемы стратиграфических ярусов, но через несколько метров наткнулись на перекоп, вероятно, древний канал. Произошел обвал. Сейчас даже подходить к этому месту опасно, предполагаю наличие в глубине полостей. Ждем оборудование для проведения сейсмической разведки. Но а сейчас, если вас интересует, могу продемонстрировать первые находки.

– Конечно, интересует, ведь я за этим и приехал, буду очень рад.

– Тогда прошу – Бенсон рукой указал, куда именно следует пройти, и первым направился по указанному им же направлению.

Журналист последовал за ним. Включенная камера оставалась на его плече. Когда они проходили мимо группы арабов, все это время стоявших как изваяния и наблюдавших за происходящим, Бенсон сказал им несколько слов, которых Младович не расслышал, после чего оборванцы продолжили работу. Бенсон свернул за небольшой холм, и тут следовавший за ним Алекс увидел рабочих, вытаскивающих ящики из тентованных «Уралов».

«Ну, наконец-то» – подумал он и незаметно для Бенсона направил камеру на грузовики.

Впрочем, Бенсон, нимало не опасаясь, вел журналиста прямо к машинам. Младовича это обеспокоило. Неужели ему действительно нечего скрывать?

Проходя мимо «Уралов», Бенсон, указав на ящики, на ходу объяснил, это, мол, оборудование для механизации раскопок. Транспортеры грунта, металлоискатели, отбойники и другие приспособления, так необходимые при проведении земляных работ.

Один из ящиков, разбитый, привлек внимание Младовича, он моментально навел на него камеру и сделал максимальный наезд.

– Мистер Бенсон, от какого университета вы работаете, если не секрет, – спросил журналист.

– Это частная инициатива, хотя и под эгидой ЮНЕСКО. Были, конечно, трудности с различными разрешениями и согласованиями, но, слава Аллаху, удалось их преодолеть, – ответил археолог.

Они подошли к одной из хижин. Бенсон уже потянул руку, чтобы открыть дверь, но его остановили звуки неожиданно раздавшихся выстрелов. Бенсон резко обернулся, выстрелы повторились, потом еще и еще, послышались радостные вопли, затем еще несколько коротких очередей.

– Идиоты! – злобно прошептал Бенсон и, забыв про журналиста, почти бегом бросился к месту стрельбы. Младович последовал за археологом, но, поравнявшись с грузовиками и видя, что всем сейчас не до него, подошел к разбитому ящику и крупным планом снял его содержимое. Сунув руку за оторванную доску, достал несколько чипов и микроплат, явно уже бывших в употреблении, на ножках микросхем остались следы припоя.

– Ого, – присвистнул Алекс. – Это наверняка не запчасти транспортера грунта или другого оборудования для механизации земляных работ, как объяснял мне радушный ученый. Все, Бенсон, нашел я твой скелет в шкафу, и к археологии он не имеет ни малейшего отношения.

Однако радоваться было рано, зацепка была, но, что она означала, было пока совершенно неясно. Спрятав находку в нагрудный карман рубашки, Алекс поспешил за Бенсоном, узнать, в чем причина криков и выстрелов.

Когда Алекс подошел к месту стрельбы, глазам его предстала картина, неоднократно описанная в учебниках по психиатрии – массовый психоз со всеми клиническими признаками.

Толпа оборванных арабов бесновалась вокруг какого-то предмета, лежащего на земле. Кто плакал, кто танцевал, кто кричал, причем не что-то конкретное, просто кричал, то есть издавал никак не модулированные очень громкие звуки, и все они от избытка чувств периодически палили в воздух из автоматов. Предмет, из-за которого поднялся такой переполох, оказался серебряным с частично стертой позолотой барельефом Саддама Хусейна. Рабы нашли икону своего бога-тирана и свихнулись от радости. Зрелище было не столько смешным, сколько жалким и грустным.

«Странно, – думал Алекс. – Почему он набрал рабочих из единоверцев Хусейна – суннитов, а не местных жителей, ведь это исконно шиитский район?»

С огромным трудом Бенсону удалось кое-как успокоить темпераментных саддамофилов. Но – поздно: со стороны Сабаха показался мощный столб пыли, означавший, что приближаются гости, наверняка это были военные местного гарнизона, выехавшие на звуки выстрелов.

«Ну вот и кавалерия, сейчас они устроят Хэллоуин», – с досадой подумал Алекс, встреча с соплеменниками никоим образом не входила в его планы.

Приближение гостей заметил и Бенсон, у него эта встреча также не вызывала восторга.

Из-за горизонта появились четыре «Хаммера», три из них были вооружены крупнокалиберными пулеметами, и два бронетранспортера. Не долго думая, они прямо с марша охватили место действия в полукольцо. На едва остановившихся «Хаммерах» зачавкали пулеметы, рассыпая пули над головами арабов.

Бенсон бросился к своим рабочим, приказывая им лечь и не открывать огня, но почитатели Саддама продолжали стоять, ощетинившись автоматными стволами.

Вновь застучали американские пулеметы, на этот раз очередь прошла чуть ниже, многие, наиболее сообразительные, упали на землю. Самые тупые и озлобленные продолжали стоять, среди них был и Алекс. Он, лишь немного присев, продолжал снимать все происходящее на камеру. Пулемет рассыпал еще несколько очередей, и все успокоилось, обошлось без жертв.

Из бронетранспортеров высыпали пехотинцы, окружив арабов. Появился офицер. Бенсон направился было к нему, но один из пехотинцев с помощью приклада «М-16» довольно доходчиво дал понять, что ходить никуда не стоит, если надо – начальство само подойдет, а ваше дело стоять и смирно ждать своей участи. Глаза Бенсона налились кровью, но у него хватило ума не спорить с солдатом, и он, стиснув зубы, молча снес возмутительное поведение американского быдла. Тем более что аргумент у пехотинца был более чем убедительный.

Трое здоровенных морпехов направились в сторону Алекса, продолжавшего все аккуратно фиксировать на пленку. Они остановились в нескольких шагах от него.

– Слышь, недомерок, выключи камеру и давай ее сюда, – потребовал сержант, афроамериканец, который был на добрую голову выше журналиста.

– Господа, обращаю ваше внимание на то, что согласно Женевской конвенции, запрещается вести военные действия против представителей средств массовой информации, – дурашливо проговорил Алекс.

– Ты тут дурачка-то из себя не строй, камеру давай, я сказал, – приказал сержант.

– Мой черный брат, ну зачем тебе моя камера, она с системой интеллектуального управления, ты с ней не справишься. У меня в машине есть баскетбольный мячик, хочешь, я тебе его подарю, это как раз под твой рост и интеллект, – продолжал издеваться над сержантом Алекс, ни на минуту не выключавший камеру.

Он понимал, что добром этот инцидент не закончится, и специально заводил пехотинцев с тем, чтобы у них появилось острое желание дать ему в морду, тогда они не будут стрелять. Ему во что бы то ни стало нужно сохранить кассету, а для этого необходимо было остаться живым и хорошо бы здоровым.

– Не понял, что он говорит? – растерянно спросил сержант, обращаясь к своим товарищам.

– Сдается мне, он обозвал тебя идиотом, Бил, – сказал один из солдат.

– Чего? Ах ты, недоносок аль-джазировский. – И с этими словами Бил бросился на журналиста, пытаясь провести ему прямой в челюсть, очевидно считая, что мордобой не является нарушением Женевской конвенции, а может быть, он просто не являлся ее сторонником.

«Сработало», – обрадованно подумал Алекс.

Нарушитель конвенции был правша, Алекс отклонился вправо буквально на несколько сантиметров, слегка присел, выставив вперед левую ногу и руку, согнутую в локте. Удар пришелся негру в горло, он захрипел и рухнул на колени. Алекс сделал полшага влево и ударил сержанта пяткой в ухо, что вырубило парня окончательно.

– Извини, брат, но насчет мяча я тебя обманул. Нет у меня в машине мяча, извини, – сказал он, глядя на неподвижное тело сержанта. – А впрочем, ближайшие дней десять ты все рано в баскетбол играть не сможешь, так что отдыхай.

Двое других пехотинцев, никак не ожидавших такого поворота событий, наконец пришли в себя и, отчаянно матерясь, дружно бросились на журналиста. Нападавший слева хотел ударить его прикладом в голову, но Алекс немного отвел голову назад, и солдат промахнулся, подставляя лицо под удар. У Алекса было огромное желание ударить парня по зубам, но он пожалел его и вместо этого провел боковой скользящий в подбородок, солдат рухнул, как подкошенный. С третьим было совсем просто: удар ребром ладони по основанию черепа отправил отдыхать и его. Алекс старался проводить щадящие удары, чтобы как можно меньше нанести ущерба здоровью солдат – свои ведь как-никак, хотя и придурки.