Формула шага - Леван Чхаидзе

— Может быть, господа не информированы, что по регламенту выступающим предоставляется десять минут? — осторожно спросил Слободка. — Это ведь всего две тысячи слов. Для демонстрации ваших экспонатов просто не будет времени.

— Ничего, разберемся, сколько там будет слов, а руководство конференции вы можете проинформировать о том, что мы приехали сюда работать с полной отдачей,— решительно заявил Гастев.

На привокзальной площади делегацию терпеливо поджидали три автомобиля. Слободка, огорченно кивнув в сторону цепочки носильщиков, тащивших багаж, извиняющимся тоном сказал, что в машину, предназначенную специально для руководителя делегации, придется сесть еще троим, поскольку один из автомобилей, видимо, полностью придется загрузить вещами.

Однако в этот первый вечер инженеру Слободке так быстро от гостей из СССР отделаться не удалось. Ему пришлось весьма подробно рассказать обо всем, что было известно о предстоящей конференции.

Первый международный конгресс по НОТ был формально созван Чехословацкой академией труда. Верховным патроном конференции был сам президент Масарик. Это говорило о том, что чехи придавали очень большое значение конференции и ждали от нее каких-то важных для себя результатов.

Тут же Слободка добавил, что у конференции есть еще один патрон, заокеанский, в лице министра торговли США Гувера.

— Странный выбор патрона, хотя, конечно, это ваше внутреннее дело,— заметил Гастев.

Слободка стал распространяться о достижениях американцев в области НОТ, о Тейлоре, Гилберте («как печально, что мистер Гилберт скончался месяц назад, ведь он специально приезжал в Чехословакию для переговоров о предстоящей конференции и он, конечно, был бы здесь персоной номер один!»).

— Да, да, это нам понятно,— перебил его Гастев. — А если серьезно?

Видимо, инженер Слободка действительно чрезмерно долго просидел в вокзальном ресторане наедине, как он выразился, «с метром пива» (несложная арифметика: двенадцать кружек в ряд). У него появилось желание показать свое понимание проблем предстоящей конференции и всех ее тонкостей. Выяснилось, что истинным организатором предстоящих дискуссий был некто доктор Шпачек, который несколько лет был торговым представителем Чехословакии в Соединенных Штатах («О, у него колоссальные связи среди промышленников и инженеров!»). Именно у Шпачека появилась идея провести двустороннюю чехословацко-американскую конференцию по НОТ. Во-первых, чтобы продемонстрировать заинтересованность предпринимателей во внедрении наиболее прогрессивных методов труда, а во-вторых, чтобы совершить своеобразную экскурсию для влиятельных заокеанских специалистов по предприятиям страны и с их помощью найти пути к сердцам и сейфам американских кредиторов. Именно они могли убедить крупнейшие американские фирмы и банки в том, что самое выгодное место для капиталовложений в Европе — это чехословацкая промышленность. Германия не в счет: развал хозяйства, послевоенная инфляция. Французы? Им еще нужно оправиться после войны. Италия? Там, правда, появился сильный человек, господин Муссолини, но что он может сделать со своими макаронниками?

— Чехословакия может стать истинной европейской Америкой! — гордо воскликнул инженер Слободка, поднимая очередной бокал пива. — Только нам не хватает кредитов!

Теперь стало понятно появление второго заокеанского патрона у столь ученой конференции.

Выяснилась еще одна причина, по которой чехословацкие бизнесмены были весьма заинтересованы в проведении конференции. По мнению инженера, их очень интересовал вопрос, как с помощью НОТ американцы собираются бороться с надвигающимся социальным кризисом (так он назвал поднимающуюся волну рабочего движения).

— Но это для вас не проблема,— поспешил закруглить разговор Слободка.

Правда, интересы промышленников столкнулись с возражениями ученых. В результате длительных дискуссий решено было расширить состав участников. Уже прибыли югославы, немцы, французы.

— Однако конференция без участия вашего института была бы просто неинтересной. Широта ваших работ нас поражает. И все это в таких ужасных условиях,— сочувственно добавил Слободка.

Заседания проходили в парадном зале городской ратуши. Американская делегация с первых же минут захватила инициативу в свои руки. Однако зал довольно откровенно позевывал, потому что ораторы один за другим прославляли Тейлора и его последователей. Лишь отдельные сообщения вызывали оживление в зале. Это доклад профессора Холланда об организации научно-технических изысканий в США, выступление доктора Уиллхоби о попытках улучшения государственного аппарата. Но заключительные фразы Уиллхоби звучали весьма скептически: исследования продолжаются уже четырнадцать лет, но почти ничего из рекомендаций претворить в жизнь не удалось. Бюрократия прочно удерживала свои позиции.

Темы, связанные с физиологией труда, обозначенные в программе, отсутствовали. Вместо постановки серьезных научных проблем американцы стремились доказать, что НОТ — инструмент, ухватившись за который всеми силами можно защититься от надвигающегося социального взрыва, читай: от того, что произошло в России. Один из докладчиков прямо заявил: «Только тогда социальная революция перестанет устрашать цивилизованное общество».

Ораторы не беспокоились, что кто-то по каким-то позициям будет им возражать. На конференции с самого начала был установлен довольно странный порядок: только сообщения и никаких прений, никаких дискуссий. Благополучный, респектабельный обмен мнениями на фоне великолепного парадного зала ратуши. Все действительно так и было до того момента, пока на трибуну не вышла Е. Ф. Розмирович, представитель совета по НОТ при наркомате Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ).

В сонный зал были брошены страстные слова об огромных социальных преобразованиях в России, о Ленине и его оценке тейлоризма. Она заявила: «НОТ не носит никаких специфических признаков, могущих разрешить современные классовые антагонизмы. Единственной гарантией подлинно научного, беспрепятственного развития НОТ является социалистический строй».

За первыми рядами, на которых расположились официальные участники конференции, сидело еще человек триста инженеров, студентов пражских вузов. Именно оттуда неоднократно раздавались аплодисменты.

Доклад Розмирович на чешском языке читал переводчик. Трудно сказать, чем это было вызвано, но читал он чрезвычайно медленно. И председательствующий прервал его буквально на полуслове под предлогом истечения регламента.

Советская делегация потребовала специальных переговоров с руководителями конференции. Ее представляли Гастев и Бернштейн. Они доказали всю несостоятельность десятиминутного регламента для действительно серьезного научного сообщения. А именно с такими серьезными сообщениями и прибыла делегация. Для материалов, которые привезли с собою представители ЦИТа, не годилось даже само помещение. В ратуше можно было произносить парадные речи, но нельзя было развернуть выставку, продемонстрировать диапозитивы и так далее...

Интерес к докладам советской делегации был так велик, что организаторам конференции пришлось пойти на компромисс. Заседание было перенесено в одну из аудиторий химического института. Регламент выступлений увеличен до тридцати минут.

Времени оставалось в обрез. Как сказал позднее Гастев, «разворачиваться пришлось в порядке полевого штаба».

В одной из аудиторий решили разместить все схемы и чертежи. Только у Бернштейна к докладу «Нормализация движений» было восемнадцать таблиц, иллюстрирующих исследования ударных движений с помощью циклограмметрического метода, да еще плакат метров пять длиной, на котором детально был разложен удар молотом.

Вряд ли успели бы управиться со всем до начала заседания. Но у делегации неожиданно появился отряд помощников — это галерка конференции, студенты.

Без десяти четыре все было закончено. Потом делегация пережила восемь довольно неприятных минут. Никого из участников конференции не было!

Все явились без двух минут четыре, как бы демонстрируя собственную «научную организацию труда» и глубочайшее уважение к порядку и регламенту.

В 16.00 Гастев поднялся на трибуну. Свой доклад «Установочный метод ЦИТа» он сделал на безукоризненном английском языке.

Гастев четко и решительно выдвинул тезис: в Советской стране разные производственные роли — инженера, рабочего — выполняются равными людьми. Нет и не может быть антагонизма между рабочим и специалистом, который так заметен на английских и американских предприятиях, ибо нет для этого социальной основы.

Так с первых же слов доклада Гастев расставил четкие политические акценты.

Он подробно изложил программу работы института, рассказал о структуре, направлениях исследований, обширной издательской деятельности. Оказалось, что не было сколько-нибудь заметной работы по научной организации труда, которая бы не выписывалась Москвой, не переводилась и не издавалась. Осведомленность русских была куда обширнее, чем у зарубежных коллег.