Слезы-вода - Светлана Черемухина

– И по глазам, и по губам. Вам же хочется, я вижу, – засмеялся Лавр, покрутив ручку газа. – Ну, дело ваше.

Он обернулся к притихшему Кешке, осчастливленному, казалось, до конца своей жизни, и натянул на голову шлем без стеклянного щитка.

Розу, вышедшую из подъезда походкой манекенщицы, мужчины встретили свистом и аплодисментами. После недолгого спора было решено, что поедет она с бородатым амбалом, на чьей куртке красовалась самая красочная эмблема какого-то иностранного мотоклуба.

Дети рассыпались горохом между мотоциклами, стильными, элегантными, блестящими, и крепкие мужские руки выдергивали их из толчеи, как с грядки, рассаживая к себя за спину.

Зоя выбежала во двор последней, едва не заламывая в волнении руки. Лавр снял шлем и смотрел на неё, не отводя глаз, поджидая, пока она приблизится.

– Зайка, не о чем волноваться, – произнес он почти нежно. – Я даю себе отчёт в том, что мы несём ответственность за этих спиногрызов, и обещаю, что скорость будет небольшая. Мы только сделаем кружок по двору, – при этих словах дети завыли в голос, выражая недовольство таким коротким маршрутом. Рассмеявшись, взмахом головы Лавр расправил свои густые темные волосы. – Зая, публика просит. Можно, мы доедем до велотрека?

– До велотрека? Но это же через весь район! – всполошилась бедная мать ребёнка, который не осознавал, какую яму решил вырыть сам себе, усевшись на мотоцикл малознакомого мужчины.

– Поехали с нами, так вам удастся всё держать под контролем, – усмехнулся мужчина.

– Дайте ваш паспорт! – потребовала вдруг Зоя и даже протянула к нему руку, ошарашив этим требованием «медведя».

Зое показалось, что Лавру это не понравилось, у его же друзей неожиданная просьба вызвала смех. Мужчина пристально посмотрел на неё, но, тем не менее, лишь молча пожал плечами, полез во внутренний карман кожаной куртки и достал документ в черной обложке.

– Вот, держите, – протянул его женщине. – Видите, я вам доверяю, чего не скажешь о вас. Надеюсь, за то время, пока я буду королем и богом этой малышни, вы не оформите миллионный кредит на моё имя?

– А для чего еще, вы думаете, я его взяла? – в тон ему ответила Зоя.

Лавр, хмыкнув, натянул шлем, давая понять, что пора отходить в сторону, чтобы не мешать настоящим мужчинам заниматься их любимым делом – пускать пыль в глаза.

Она увидела, как Роза, выглянула из-за могучей спины парня, которого без стеснения уж как-то очень откровенно обхватила за талию, и показала ей большой палец. Глаза её при этом сияли. В следующую минуту довольная красотка опустила щиток на своем шлеме, и процессия под крики и улюлюканье, сделав почётный круг по двору, исчезла под аркой.

ГЛАВА 4

Про ревность, ключ от квартиры и паркур

«Он украл у меня праздник», – твердила Зойка, поднимаясь к себе на этаж.

Она чувствовала сильное разочарование, но не понимала его причины, хотя, если покопаться в себе подольше, немного успокоив нервы, возможно, и докопалась до истины – всё дело в зависти.

Она не могла отправиться с ними в эту несчастную поездку, не могла чувствовать себя уверенно в обществе байкеров, не могла испытывать радость от общения, от скорости, от ветра в лицо. Стоп, какой ветер, если перед ней маячила бы только спина. Чья? Ну уж точно не Лавра, он же посадил к себе Кешку, и тот ни за что бы не уступил свое место матери. Ей пришлось бы ехать с посторонним человеком, зажмурившись от страха, и следить только за тем, чтобы не завизжать. И зачем ей это надо? Она не знала, но чувствовала себя обворованной и опустошенной.

Она не могла быть свободной и счастливой, как эти дети. Да ладно, дети, как Роза. Вот уж кому повезло: и красивая, и стройная, и на язычок бойкая, вот и спорить из-за неё мужчины принялись, каждый хотел прокатить ее на своем байке. А выйди Зойка, и что было бы? В абсолютном молчании эти мужики отводили бы глаза, делая вид, что усиленно чем-то заняты, ужасно сосредоточенны на решении каких-то особо важных задач, и что мотоциклы-то у них почти сломаны и потому лишний вес их доконает. Короче, Зойке пришлось бы краснеть от стыда за себя.

Больше всего на свете она боялась быть отвергнутой, поэтому сама отвергала всех и всё, убегая без оглядки и отказываясь от всего, желая защитить себя от боли разочарования. Но, возвращаясь в свою квартиру, встречала и боль, и разочарование, которые были тут как тут, дожидаясь её с распростертыми объятиями.

Бежит она такая, продираясь сквозь заросли кустарников, цепляющихся за одежду, руками пытаясь отвести ветки, раздирающие кожу. Волосы спутаны, одежда во многих местах разорвана, словно это не деревья, а чудовища, ожившие лишь для того, чтобы мучить ее, издеваться и внушать ужас. Уханье филинов и сов заставляет сердце учащенно биться, а отдаленный волчий вой лишает остатков мужества. Но она должна бежать, стремиться вперед, к возможному выходу из этого проклятого леса, к свободе и свету, который не пропускают эти дебри, лишая ее последней надежды на спасение.

Кто-то гонится за ней незримым призраком, поэтому нельзя останавливаться. Не слышно ни дыхания, ни шума шагов. Ни одна ветка не хрустнет под таинственными ногами, в то время как ее местонахождение выдает с головой шум ломающегося сухостоя, через который она прорывается с упорством смертника, которому уже нечего терять. Но она знает, чувствует ледяное дыхание ужаса, который стремится ее настигнуть, и поэтому обязана нестись вперед, насколько это возможно в заколдованных дебрях.

Что-то блестит в стороне, да это же два желтых глаза, хищный зверь внимательно следит за ней, ждет, когда она выдохнется, чтобы не тратить силы на ненужную борьбу. Он чувствуют ее страх, слышит стук ее сердца и знает, что скоро она упадет.

Но все, что ей нужно делать – это двигаться. Двигаться вперед и не смотреть по сторонам, чтобы не дрогнуть, чтобы не лишиться остатков отваги.

Вот что-то показалось впереди. Забрезжил чуть заметный свет, едва просматриваемый сквозь заросли, когда узловатые стволы вековых деревьев обступили ее, мешая найти тропинку, чтобы нестись вперед, к спасительному свету.

Кажется, что тьма вокруг нее сгущается, становится непереносимо тяжелой, воздуха не хватает и туман обволакивает кожу, затыкая поры и затрудняя дыхание. Ноги подкашиваются, и непреодолимо тянет к земле, лечь, забыться сном, отдавшись на волю рока, который непобедим, который не обмануть, не переспорить, но она должна, обязана выйти к источнику света. Быть может, там есть кто-то, кто поможет, кто вступится за нее и защитит перед лицом смертельной опасности.

Последние усилия, рывок на пределе возможностей, и она практически падает в пустоту, прорвавшись сквозь плотные ряды деревьев, переплетших свои ветви, словно сеть для ловли беглецов.

Мягкая трава приняла ее, смягчив удар от падения. Тяжелое дыхание, сухость в горле и слепота от яркого света.

Подняв голову, напрягла зрение, найдя источник света – высокий костер, вокруг которого сидят… ее преследователи, все как один, похожие на того, кто загнал ее в эту ловушку, на поляну, полную демонов.

«Вот и все», – пронеслось в голове, прежде чем тьма отчаяния захлестнула ее, толкнув в черноту небытия.

«Вот и все», – пронеслось в голове, когда она ударилась о входную дверь. Уж сколько раз твердили миру не забывать ключ от квартиры… Ну прекрасно! Просто замечательно!

Зойка тяжело опустилась на грязные ступеньки лестницы, прижавшись головой к стене. В нарядном платье, с прической и макияжем, никому не нужная глупая тетка, она застряла тут, чтобы опозориться перед сыном и его друзьями. И ведь прекрасно знала, какой «захлопывающийся» у них замок, но Лавр спутал все карты, смутив ее и заставив забыть про все.

Пустить жалостливую слезу она не позволила, только потому, что ждала возвращения гостей, но что делать – не знала. Надо бы куда-то позвонить, но она оказалась без телефона, и все равно было бы нечем заплатить за услугу: совсем не осталось денег. И соседей нет дома. Воскресенье – дачный день, так было, так есть, и так будет всегда. Пойти по другим этажам, позориться? Мысль, что ее видели в обществе сомнительных байкеров, удержала на месте.

Прошло какое-то время, и сквозь приоткрытое коридорное окно донеслось тарахтение моторов. Теперь она знала, что это за звук, узнает его и ночью. Мальчишеские голоса, казалось, перекрикивали рев моторов. Конечно, пацаны счастливы, эмоции зашкаливают, впечатления будут держать их в тонусе ещё несколько дней. Вскоре шум стих и Зоя поняла, что рокеры уехали. Громко хлопнула железная дверь, и гул детских голосов заполнил все пространство подъезда.

Поднимаются наверх, хотят поесть тортика, а их облом ждёт. Зоя, чувствуя, как лицо заливает краска, поднялась с пола и отряхнула платье.

– Слушайте, слушайте, я, когда вырасту, в мотогонках участвовать буду, – говорил один мальчишка.