Война теней - Олег Кулагин

Только, кажется, тем, в штатском, было все равно.

ГЛАВА 4

Два дюжих парня взяли его под руки — аккуратно и крепко. Невысокий мужчина в легкой парусиновой шляпе показал красные «корочки»:

— Я — полковник Марченко.

— Лейтенант Шадрин.

— Добро пожаловать домой!

— Спасибо, — выдавил Юрий.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально.

Он ждал еще вопросов. Но их не было. Скорее всего их зададут в другом месте…

— Извини, придется тебя обыскать. — Марченко улыбнулся. Только зрачки оставались холодными.

В карманах Шадрина было пусто — не считая носового платка, который ему вернули.

«Амулет!» — вспыхнула и обожгла мысль. Юрий вспомнил слова о почтальоне. Не зря же его зашвырнули прямиком в Москву!

Только как им объяснить?

Пока он терзался сомнениями, один из штатских зачем-то пощупал его пульс и осмотрел зрачки.

— Теперь проедем туда, где можно спокойно говорить, — сказал полковник.

Автомобиль ждал метрах в пятидесяти.

— Стойте! — выпалил Юрий. — Я… я должен был передать… Одну вещь. Наверное, она выпала… Надо поискать там, в траве!

Марченко ласково прищурил бесцветные глаза:

— Все, что надо, мы уже нашли.

Юрия усадили на заднее сиденье — между крепких, косая сажень в плечах, парней. Обе машины плавно двинулись в сторону Комсомольского проспекта.

Шадрина везли во второй. Полковник сидел рядом с водителем и внимательно смотрел вперед — так, будто они не столицей ехали, а по вражеской территории.

«Глупость, — лихорадочно думал Юрий. — Какое-то дикое недоразумение…»

Он провалил задание. Но ведь он не враг!

— Вы должны связаться с Ивановым… с майором Ивановым — он меня вел. Он знает подробности…

— Да, конечно, — сухо отозвался Марченко. — Расслабься. Ты все сделал правильно. Никто тебя не обвиняет.

Странно. Интонации полковника были совершенно миролюбивые, но Юрий ощутил что-то вроде ледяного озноба. Как в страшном сне, когда абсолютно не значащие детали заставляют сердце бешено колотиться…

Вдруг нахлынула беспощадная ясность: это апрельское утро — последнее в его жизни.

«Почему? Неужели в Кремле решили принять помощь „сверхчеловеков“? Это невероятно, дико… Но тогда безумие складывается в логичную картину. Тогда… кто-то на самом верху готов играть по правилам махатм…»

«Почтальон» доставит весточку. Он расскажет все, что знает. Что видел. Чистую, незамутненную истину — под гипнозом или накачанный «сывороткой правды». И тогда…

Тогда исполнивший свою роль Юрий Шадрин больше не нужен. Как вскрытый и опустевший почтовый конверт.

Это очевидно. Таких свидетелей не оставляют.

Деревья парка проплывали за окном.

Что он может, горе-разведчик двадцати трех лет от роду? Не только завалил задание, еще и стал орудием врага, разменной фигуркой, которую вот-вот смахнут с доски. А ведь вопрос не только в его жизни…

Юрий моргнул.

Хороший бетонный столб маячит впереди. Дотянуться бы и дернуть руль — чтобы столб вылетел навстречу. Чтоб с грохотом, металлическим лязгом и скрежетом сложилась в гармошку кабина «ЗИСа»…

Нет. Такого шанса ему не дадут.

— Куда они? — буркнул полковник. — Идиоты!

Юрий поднял глаза.

Ничего особенного. Головная машина так же плавно двигалась через парк. В ранний утренний час тут было безлюдно. Передний «ЗИС» миновал перекресток…

Марченко хрипло выругался.

— Следовать за ними? — спросил водитель.

— Да, — хмуро кивнул полковник. И вдруг изменился в лице, яростно выпалил: — Поворачивай! Жми на полную!

Водитель испуганно крутанул руль — так, что пассажиров швырнуло влево, а машина натужно взревела. Ударил по педали газа, и стрелка спидометра прыгнула к цифре «120».

Деревья замелькали вдоль дороги. Под капотом обычной модели явно прятался форсированный движок.

— Жми! — хрипло повторил Марченко.

Юрий растерянно вертел головой. Что происходит? Чего этот взбеленился? В зеркале заднего вида нет и намека на погоню. Дорога пустая…

— Сиди тихо! — процедил один из его охранников. Кажется, эти двое тоже нервничают.

— Туда! — командует полковник.

Ясно, хотят срезать. Машина вылетела на безлюдную пешеходную аллею.

Что это? Из кустов далеко впереди возникла одинокая согбенная фигура. Едва ковыляет посреди тротуара. Кажется, старушка с палочкой… И не объехать — скамейки и деревья с двух сторон.

Рука водителя тянется к кнопке сигнала.

— Не надо шуметь, — сухо говорит полковник.

Юрий морщится. Уже и без того можно различить гул мотора за спиной, но кажется, старуха глуховата…

Водитель берет немного влево. Он все равно заденет человека, но так меньше пострадает автомобиль. Даже скорость не сбросил…

— Сволочи!

Охранник бьет Юрия локтем в живот. Шадрин изворачивается и наносит удар головой. Оба его «архангела» остервенело работают кулаками. В тесном салоне это получается неуклюже, но они сильнее.

— Наденьте на него «браслеты»! — злится Марченко.

Охранники сбивают Шадрина на пол. Краем глаза он видит, как по лицу у одного течет кровь — Юрий таки сломал ему нос. А за лобовым стеклом быстро приближается хрупкая фигурка. Вот-вот раздастся глухой удар…

Мгновением раньше женщина оборачивается.

И могучий, разлапистый клен будто сам прыгает навстречу «ЗИСу».

В ушах звенело. Барабанило в висках. Пахло жженой резиной.

Юрий распахнул свинцовые, непослушные веки. Шевельнулся и сморщился. Кажется, у него сломаны ребра.

Охранники неподвижны. Еще не очухались? А водитель вряд ли придет в себя: торчит головой в разбитом стекле — оно щедро забрызгано его кровью.

Только Марченко исчез.

Юрий вытащил из кобуры «архангела» пистолет. Каждое движение причиняло боль. Он стиснул зубы и потянулся к дверной ручке. Хорошо, что ее не заклинило. Вытолкнул охранника наружу. И выполз следом.

Оглянулся. Где же тот гад?..

— Я здесь. — В затылок Юрию уперся холодный ствол. — Брось оружие, сынок.

Голос полковника отдавал спокойным холодом.

Шадрин усмехнулся. Одним махом решить все проблемы… Вскинул «ТТ». И получил ногой по запястью. Пистолет вывалился из ослабевшей руки.

«Я все еще ему нужен…»

Марченко отфутболил «ТТ» подальше.

— Возьми в машине «браслеты» и аккуратно надень.

— А иди ты!.. — Юрий хрипло выматерился.

Полковник молча ударил его ногой. Шадрин упал на траву.

Перевернулся, морщась от боли… Он ждал выстрела и надеялся на это, как на спасение: «Чего эта сволочь ждет?»