Предсказание небес - Линда Уиздом

Улыбка слетела с лица Грега: от его взгляда не укрылось, что Джил несколько раз морщилась от боли, поворачиваясь поудобнее, а когда она попыталась вытянуться под одеялом, то резко прикусила нижнюю губу. И ведь ни за что, паршивка, не признается, что ей больно!

– Никак не привыкну, что я сейчас ограничена в движениях, – со вздохом произнесла Джил, вынув из-под одеяла руку и сжав пальцы Грега. – Слушай, мне ужасно приятно, что ты так долго со мной сидишь, но мне очень совестно, что я отнимаю у тебя столько времени, у тебя ведь, без сомнения, есть, на что его потратить.

Грег заморгал:

– Ты имеешь в виду, что я мог бы собрать с пола своей квартиры грязную одежду?

– Не знаю. Но если ты дойдешь до этого, бедную миссис Хэзевей может хватить удар. Если бы не она и не твои подружки, боюсь, ты бы очень скоро и мебели своей не нашел под слоем грязной одежды.

– Ладно, намек понял. – Он наклонил голову. – Послушай, а разве тебе еще не полагается вставать?

Грег сам удивился, сколько времени он провел с Джил. Обычно-то он находился в больнице не дольше пяти минут – так угнетала его эта обстановка. А сейчас он все никак не решался оставить Джил одну. Он взял с кровати ее халат. При виде голубой в горошек ночной рубашки, воротник и манжеты которой были отделаны кружевной каймой, уголки его губ поползли вверх.

Джил недовольно сморщила нос:

– Ты что, издеваешься? Ты знаешь, сколько времени у меня уходит только на то, чтобы дойти до ванной? Достаточно того, что каждый раз, чтобы встать с кровати, мне приходилось звать сестру!

– А сейчас у тебя есть я. – Грег накинул халат ей на плечи и, когда Джил просунула руки в рукава, заботливо застегнул «молнию». Потом он надел ей на ноги тапочки.

– У меня ноги дрожат, – предупредила его Джил.

– Значит, никто не удивится, что ты опираешься на меня, – подбодрил Грег, сжав ее ладони. – Давай, давай, тренировка пойдет тебе на пользу. Подумай, ведь она может оказаться первой и последней в твоей жизни.

– Садист, – проворчала Джил, медленно вставая на ноги и пытаясь сохранить равновесие. Она боялась, что без поддержки Грега упадет, и крепко стиснула его руки. По крайней мере, на этот раз мелкие раскаленные иголочки впились ей в ноги не так сильно, как раньше. – Ты что, не читал, что даже у тех, кто регулярно бегает трусцой, может случиться сердечный приступ?

– Не торопись, – посоветовал ей Грег, чувствуя, что она пытается за разговором скрыть неуверенность.

– Слушай, ну какая необходимость ходить именно сейчас, – пыталась возразить Джил, делая первый шаг. – Мне этим еще лет пятьдесят предстоит заниматься!

На губах Грега появилась улыбка:

– Доктор Симмонс сказал, что тебе нужно ходить, поэтому мы сейчас совершим небольшую прогулку по коридору. – Грег продолжал поддерживать Джил одной рукой. Слегка повернув голову, он вдохнул запах ее духов. Волосы ее в этот день были скреплены на макушке свободным узлом.

– В неудачный момент все это произошло, – посетовала Джил, стараясь не обращать внимания на дрожь, пронизавшую икры и бедра, когда они медленно вышли из палаты.

– Не думаю, чтобы подобную операцию можно было планировать в соответствии с собственным рабочим графиком. – Внимание Грега отвлекла строй– ненькая рыжеволосая медсестра, которая прошла мимо них.

Впервые за все время их совместной работы Джил покоробило, что Грег так смотрит на другую женщину, а на нее саму едва обращает внимание. Чувство это было для нее новым, тем более что все пять лет они воспринимали друг друга как что-то привычное, не делая шага в сторону от деловых отношений. Джил понимала, что не должна ревновать Грега, поэтому тут же решила, что, как только встанет на ноги, сразу же начнет больше бывать в интересных местах и разнообразить свою жизнь. Она была уверена, что если не будет паниковать, то уже через пару недель войдет в свой обычный график.

Джил и Грег неторопливо прогуливались по коридору, болтая о всяких пустяках. Каждый, кто увидел бы их сейчас, решил, что это – давно сложившаяся семейная пара: рука Грега прочно покоилась на талии Джил, а та склонила голову ему на плечо.

Через пятнадцать минут, когда они вернулись в палату, там уже сидело четверо посетителей.

– Дорогая, ты совсем не выглядишь больной! – воскликнула женщина с экстравагантной копной иссиня-черных волос и таким же вызывающим макияжем. Она простерла вперед руки в широченных пунцовых рукавах и заключила Джил в объятия.

– Привет, София. – Джил улыбнулась ей, но за ее спиной скривилась, показывая Грегу, как она относится к театральным жестам Софии.

Грег закатил глаза, целиком и полностью разделяя чувства Джил. Ему захотелось попросить у медсестры кислородную подушку, чтобы не вдыхать одуряющие жасминовые духи Софии. Он почувствовал, что начинает обалдевать от букета резких запахов, намешанных в одной маленькой комнате, и громкой, назойливой болтовни.

– Дайте ей возможность лечь в постель, – отрывисто приказал он. – На случай, если кто-то забыл: Джил только два дня назад перенесла серьезную операцию. – Грег окинул сердитым взглядом всех этих женщин и мужчин, говоривших одновременно.

София поджала свои ярко накрашенные губы.

– Джил, дорогая, как мы могли об этом забыть? – проворковала она, отступая назад и пропуская Джил к кровати. В темных глазах Софии мелькнула открытая враждебность, когда она встретилась взглядом с Грегом. Они оба с самого начала невзлюбили друг друга: Грег – потому, что понимал, что София – совершеннейшая хищница и использует Джил в своих интересах, а София потому, что знала, что Грег раскусил ее.

Грег в нерешительности остановился на пороге. С одной стороны, ему хотелось как можно скорее покинуть общество Софии, но с другой стороны, он хотел проследить, чтобы эти не особенно чуткие посетители не переутомили Джил.

Джил улыбалась и благодарила их за цветы и открытки, в то же время поглядывая в сторону Грега, который совершенно не скрывал своего прохладного отношения к некоторым из ее гостей, особенно к Софии и Дрейку.

София была типичной представительницей художественной богемы. Эта неопределенного возраста женщина занималась тем, что рисовала картины. Они казались не чем иным, как кусками холста, покрытыми мутными пятнами краски, при этом почему-то продавались за большие деньги.

У Дрейка в его сорок с лишним не было никаких видимых средств к существованию, кроме какого-то семейного кредитного фонда, деньги которого с лихвой покрывали расходы на шикарные вечеринки и оплачивали ресторанные счета.

Тэффи – имя, нелепое для женщины, которой уже далеко за тридцать, – и Рей были не более чем прихлебателями.