Дневная звезда - Евгений Петраш

– Я тебя очень сильно понимаю, Эйли.

Эйли остановилась, как вкопанная, не имея понятия, как он все же узнал о ее присутствии. Поразмыслив, что бы сказать, она наконец ответила:

– В чем… вы меня понимаете?..

– Понимаю, почему ты так любишь это место. Здесь и правда замечательный вид. Эти качели будто волшебные, не правда ли?..

Эйли улыбнулась, в этот момент к ней почему-то снова вернулась смелость. А может, она просто забыла, что нужно чего-то бояться. Она подошла и встала рядом с качелями, справа от них, возле пустого места, и взялась рукой за железный столб, который сверкал белизной краски.

– Да, это точно, – ответила она.

– Эйли, это ты нарисовала?.. – спросил у нее Смит, показывая рукой на покрашенные в такой же белый цвет доски сиденья рядом с собой – там чем-то острым была выцарапана странная небольшая спираль, круги, каждый из которых был внутри предыдущего, и в конце концов они сходились в точку.

– Да, я, – ответила Эйли, мелко покивав.

– И что это значит?

– Я не знаю… Мне просто захотелось что-то нарисовать – и вот, так получилось. Я теперь понимаю, что испортила краску…

– Нет-нет! Ничего подобного. Ты не испортила краску. Ты сделала нечто гораздо большее – ты оставила здесь след от своего присутствия! Теперь любой, кто будет сидеть на этих качелях, увидит это и поймет: вот, здесь сидела Эйли, и однажды ей захотелось что-то нарисовать – и вот, что получилось. Это точно была она, потому что никто другой никогда не смог бы нарисовать такой рисунок!

Эйли рассмеялась в ответ:

– Да это же просто линия!..

– Нет, это не просто линия. Ты и сама это знаешь, но только не можешь объяснить. Не потому, что тебе не хватает слов, а потому что такие слова вряд ли найдутся. Есть ведь вещи, которые глупо пытаться называть словами, это пытаются делать только дураки, да и к слову сказать, не весьма успешно… А гораздо проще и правильнее сделать один маленький рисунок – и вот, все сразу ясно. Ведь я прав?

– Наверное…

Смит посмотрел на нее снизу вверх, улыбнувшись и кивая головой.

– Эйли, садись рядом со мной, – он хлопнул ладонью по белизне досок и махнул призывным жестом.

Эйли послушно приземлилась рядом, схватившись правой рукой за цепь. Смит оттолкнулся от земли ногой, и они отправились в аккуратный полет вперед и назад, ветерок легким прикосновением взвевал волосы Эйли, на лице у нее заискрилась улыбка.

– Это не просто линия, Эйли, в этом все и дело, – продолжал Смит, глядя то на светлое лицо Эйли, то на светлые дали впереди. – Точно так же, как эти качели – не просто качели, а что-то гораздо большее, так и эта линия, которую ты изобразил на них – это не просто линия, а что-то гораздо большее. – Смит улыбнулся и помолчал несколько минут, а потом произнес: – Скажи мне одну вещь, Эйли. Только скажи честно. От этого многое зависит. Ты когда-нибудь была там? – и он указал рукой вдаль.

У Эйли что-то дрогнуло внутри, в этот момент она почувствовала, будто сейчас, вот именно сейчас наступила главная минута ее жизни, причем эта минута уже идет, и Эйли уже находится внутри ее, и никто не мог думать, что она наступит именно сейчас и именно таким образом.

– Нет… – Эйли отрицательно помотала головой.

– А ты знаешь, что там находится?

Эйли снова помотала головой, не произнеся на этот раз ни звука. Она не могла себе представить, куда может увести этот разговор.

– Я так и думал, – Смит вздохнул, улыбнулся и положил руку себе на колено. – Ты ведь всю жизнь провела здесь, на этой горе, верно?

– Да, – ответила Эйли честно; ведь она действительно всю жизнь провела на этой горе.

– Скажи, а почему так? Неужели твои родители никогда не путешествуют?

– Почему же… – Эйли пожала плечами. Этот вопрос на самом деле показался ей странным – ведь это же так просто! – Почему же… Они путешествуют: вверх и вниз по горе…

– А тебя не берут с собой?

– Берут, даже очень часто! – Эйли смотрела на него очень внимательно, не понимая, что его так удивляет.

– А где ты бывала?

– О, я бывала во многих местах! – она улыбнулась не без гордости и подняла высоко голову, на синем небе ища названия тех мест, где она бывала. – Я видела все окрестные леса и озера. Я даже залезала на самый крутой склон в восточной части горы, немного повыше – ах, я же встречала там рассвет! – она с размаху хлопнула в ладоши и щелкнула пальцами. – Точно! Это был самый лучший рассвет, какой я видела! Я никогда не могла представить, что солнце может иметь такую форму!.. А потом я еще бывала в городе, что вверх по дороге, как-то он так называется… Гроксгриншампталь… Это же надо же было так его назвать… И еще в одном городе, он еще выше, до него вообще ехать три дня… И еще я была в городе, что в неделе пути отсюда вниз, там цветут зеленые сады, а фонтаны – ну с наш дом высотой, даже выше!.. И еще…

– Но это же все находится на горе! – улыбнулся Смит.

– Конечно!

– Но разве это путешествия?

Эйли замолчала и задумалась. Непреодолимая сила все толкала ее вперед и назад, ветерок подхватывал волосы, но округ не было ни звука, даже качели будто перестали поскрипывать – все затаилось. Или Эйли просто забыла обо всем.

– Я имею в виду другие путешествия, – вздохнул Смит, а глаза его беспрерывно смотрели вдаль, на прохладную и хрустально-чистую зелень холмистых лесов.

Глаза Эйли устремились туда же, и в этот миг снова привычная волна давних, знакомых и тщательно хранимых чувств подошла к ее глазам, и она снова не дала им вырваться наружу – быстрым морганием.

– Вы имеете в виду… – Эйли помотала головой. – Но туда же нельзя путешествовать!

– Почему, Эйли?..

– Так говорит папа… И мама тоже так говорит. Потому что это очень далеко. И если туда уйдешь – то назад уже не вернешься. А это очень грустно, когда не можешь вернуться назад.

– Это правда, – покивал Смит. – И твои папа с мамой тоже правы. О бывает еще грустнее. Например, когда ты не двигаешься вперед… Ведь скажи мне, Эйли, – Смит подогнул под себя одну ногу и сел на качели, повернувшись к Эйли. – Ведь, если честно, если честно – то ведь на самом деле ты хочешь туда? Побывать там. Увидеть, что там есть – какие люди, какие города, какие там слова, какие песни?.. Как бы ни была велика твоя гора, Эйли, – он широким жестом охватил все раскинувшееся вдалеке пространство, – все равно это больше, все равно там больше интересного и удивительного, все равно это целый мир, а твоя гора – это всего лишь гора. Разве я не прав?

– Зачем вы это говорите, господин Смит? – Эйли скрыла от него свои глаза, забегав ими по земле, летающей внизу назад и вперед. – Зачем?..

– О, Эйли, прости меня. Меньше всего мне хотелось тебя расстроить… – Смит ласково ей улыбнулся. – Я просто… Прости меня, если можешь. Но я видел твои рисунки, я видел, как ты часами сидела у окна в башне, как ты часами качалась на этих качелях, смотря все время вдаль… И я начал этот разговор только потому, что хорошо понимаю эти твои чувства. И самое главное: я, кажется, могу тебе кое в чем помочь.

Взгляд Эйли остановился в одной точке где-то внизу, а спустя несколько секунд метнулся на лицо господина Смита.

– Только для этого, – Смит погрозил указательным пальцем, – ты должна быть абсолютно честной со мной.

Эйли продолжала на него смотреть, не отводя глаз.

– Ты не можешь вот так попасть туда, это правда, – Смит печально кивнул. – Но если в тебе действительно есть то, о чем думаю – тогда тебе и не нужно туда идти. Понимаешь, Эйли, есть много способов открывать непознанное. Путешествие – это только один из них. И, пожалуй, самый простой. Путешествовать может каждый, у кого для этого достаточно сил и терпения. Но есть и другой способ, он доступен далеко не каждому человеку, он может быть доступен только тем… У кого внутри рассыпаны звезды.

– Это… как?.. – удивленно спросила у него Эйли.

Смит, услышав это, громко рассмеялся, запрокинув голову:

– Эйли, это ты спрашиваешь у меня?

Эйли отвела от него взгляд и снова опустила его в землю…

– Видишь ли, Эйли, бывают такие люди, которые родились со звездой внутри. Это обычные с виду люди. Не отличишь от других. Они не светятся в темноте, у них могут даже не сверкать глаза. В их речи нет ничего необычного, они вообще больше молчат… Но только некоторое время. Можешь представить себе, что в это время стоит очень пасмурная погода, и их звездочка затянута со всех сторон облаками. А потом приходит кто-то, или наступает что-то, что будто взмахом руки срывает с них эти облака, звезда вспыхивает. И тогда они – уже не обычные люди. Тогда уже у них горят глаза, и речь их заставляет замирать, не чувствуя под собой земли. Вот таким людям доступен тот тайный способ, о котором я говорю.

– Они, наверное, просто очень смелые, – вздохнула Эйли печально.