Серпентин − змеиный камень (СИ) - Глинина Оксана

‒ Меня выводят из себя посторонние на моей личной территории! ‒ отдышавшись после питья, заявил король. ‒ Твои сиделки могут шпионить на кого угодно, еще яду подсыплют.

Ольгерд терпеливо выслушивал ворчание старшего брата, у которого на фоне болезни развилось острая боязнь заговоров.

‒ В таком случае, ‒ произнес полководец. ‒ Я только что мог отравить тебя, насыпав в твое питьё отравы. Да и каждый, кто подает тебе стакан воды, может с легкостью это сделать.

Король рассмеялся сиплым, кашляющим смехом.

‒ Моя смерть для тебя ничего не изменит. Разве… ты поскорее желаешь усадить на трон своего непутевого племянника. Но не думаю, что твоё влияние в королевстве укрепится… скорее наоборот ‒ Дардас не упустит возможности поверховодить в стране.

‒ И это меня беспокоит, Крайст, ‒ младший брат серьезно посмотрел на старшего. ‒ Тебе не кажется, что ты поступаешь немного… не обдуманно.

‒ Еще бы! ‒ король рукой вытер выступившую на губах пену с кровью. ‒ Все я обдумал и не один раз, но не нашел другого выхода. Йодас задери все это, Ольг! Казна пуста, а ты знаешь, что я не был опрометчив в поступках своих и действиях, но… последние три компании подобно крысам, подточили золото короны.

‒ Неужели? ‒ Ольгерд Бездомный скрестил на груди могучие руки и с укором посмотрел на брата. ‒ Уж кому-кому, а мне ‒ я думал ‒ ты доверяешь больше остальных.

‒ Да чтоб тебя, Ольг! ‒ сдался Крайстут. ‒ От тебя не утаишь!

Король вздохнул.

‒ До меня дошли сведения, что на Юге не спокойно, лорды провинции Антарас почти открыто бунтуют. Они требуют автономии и нашли поддержку среди других государств Энике. Антарас поддерживает даже Ивелесское королевство и эльфы. И это при том, что провинция находится в составе Латгельского королевства с самого начала!

‒ Провинция богатеет.

‒ И что? Это не значит, что надо поднимать бунты и искать поддержки среди врагов!

‒ Нашим соседям выгодно, чтобы королевство развалилось изнутри, причем нашими же руками. Нужен только повод, и, прости брат, твоя смерть будет самым верным знаком для начала действий.

‒ Вот поэтому я и вызвал Дардаса на переговоры. А он, хитрая сволочь, выдвинул условие, либо его дочь становится королевой, либо он при поддержке лордов начнет компанию по обретению самостоятельности.

‒ Наглая псина! ‒ выругался военачальник.

‒ Еще какая! Естественно, что ничего бы у него не вышло, но сам понимаешь, что это чревато затяжными распрями, а этого допустить нельзя, когда с одной стороны давят эти тощеногие, а с другой начинает шевелиться Иманский каганат.

‒ Почему ты не собрал Совет?

‒ А толку, Ольг? Это всего лишь свадьба, с таким же успехом его можно было бы женить на девчонке Вардаса.

‒ И это был бы наилучший вариант.

‒ Нет!

Ольгерд вопрошающе взглянул на брата.

‒ В Антарасе уже собрано войско, правда, из наемников, но оно стоит и ждет своего часа. Сейчас междоусобные стычки мне ни к чему.

Военачальник задумчиво почесал бороду.

‒ Ты хоть понимаешь, что Дардас изо всех сил рвется ко власти!

‒ Не дурак, все прекрасно понимаю, но и резня за лакомые куски королевства нам тоже не нужна!

‒ Зачем ты пошел на сделку, Крайст? ‒ маршалак серьезно посмотрел на короля. ‒ Даже сейчас ‒ союз с Вардасом был бы более уместен. Он, по крайней мере, человек чести.

‒ Мне осталось слишком мало, Ольг! ‒ правитель нервно мотнул головой. ‒ А Удвиг пока слишком безголов. Мой долг государя в том, чтобы оставить ему хоть и хлипкий, но мир, а с Дардасом мальчишка и сам разберется ‒ ведь умудрялся же он все эти годы противостоять мне.

Король даже ухмыльнулся. Его младший брат только не заметно вздохнул, он не мог не согласится с таким утверждением Крайстута, но его интуиция прожженного годами сражений воина подсказывала, что просто не будет. Но на то он и маршалак Латгелии, чтобы охранять мир, как внутри королевства, так и снаружи.

‒ Я только тебя попрошу, Ольг! ‒ правитель посмотрел на брата серьезно и грустно. ‒ Мы сотворили сильное военное государство, не я ‒ мы оба! Чтобы позволить растоптать его изнутри всяким затейникам? Лучше эту змею Дардаса держать подле себя, чтобы не дать ему наплести очередных козней, тут его легче будет контролировать…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‒ Хорошо, но…

‒ Да не перебивай ты! Дай договорить… ‒ Крайстут отдышался и снова продолжил: ‒ Не оставь королевство, после моей смерти, брат, служи ему верой и правдой в память о наших сражениях, о том, что мы создали. Помоги этому болвану удержать власть, я не сомневаюсь в том, что он умен и силен, но ему нужна будет поддержка, а Удвиг слишком импульсивен ‒ чего доброго перессорится с Домами, потеряет опору. Не дай ему наворотить дел, Ольг!

‒ Клянусь тебе, я выполню то, о чем просишь, брат! Боги свидетели!

‒ Да будет так! 

Глава 5

Герде ничего не оставалось, как собрать по осколкам разбившиеся надежды и чаяния о первой любви и заставить себя отправиться на бал, идти на который совсем не хотелось. Однако, разве у неё был выбор? Явиться на торжество было необходимо, чтобы замять, стереть из памяти людей это недоразумение, как сказала бы мама, а потом вернуться домой и готовиться к помолвке с сыном герцога Виллерийского. Только вот замуж за того, кого Герда никогда не видела, не очень-то и хотелось.

Впереди её ждала совершенно безрадостная жизнь среди чопорных и скучных ивелесских лордов. Теперь, когда было достаточно времени всё обдумать, она сделала вывод, что всё придумала сама. Сказывался слишком малый опыт общения с молодыми людьми ‒ братья не в счёт. Удвиг ведь никогда не признавался Герде в любви, а значит и чувств к ней не испытывал ‒ его поведение было вызвано простейшим интересом. Все было лишь игрой ее воображения, окрыленного любовью. От такого вывода девушке стало только горше.

Как она могла быть такой глупой? Как?!

Но теперь уже не было смысла в самоистезании, что вышло, то вышло. С этим просто надо было дальше жить. Однако, как прежде ‒ уже не будет. У Герды складывалось впечатление, что она безвозвратно что-то утратила. Счастливое детство с любящими и заботливыми близкими осталось позади, а как жить дальше с болью и унижением, не могла подсказать даже мама с собственным взглядом на любой вопрос.

Нет, родители, братья, маленькая сестра и даже старенькая няня будут по-прежнему ее искренне любить и лелеять, но почему-то оставалось ощущение, что все равно все изменилось. И в первую очередь метаморфозы произошли именно с Гердой. Она стала другой. Теперь девушка точно знала, что с опаской будет относится к речам ухажеров, если таковые появятся, и, уж точно, станет обходить десятой дорогой места уединения с кавалерами на сегодняшнем балу.

Теперь Герда точно ощутила холод глубокой ямы, в которой оказалась, и мысленно готовилась к тому, что ее неприятности еще не закончились.

А самое главное ‒ необходимо было взять волю в кулак и не расплакаться вечером, когда объявят о помолвке Удвига с другой.

От воспоминаний слезы снова навернулись на глаза. Пора смирится с мыслью о том, что нежный поцелуй в волосы никогда и не стал бы поцелуем в губы.

Тяжкое самобичевание прервал тихий стук в дверь комнаты, которую девушка занимала в замке вместе с младшими братом и сестрой, но сейчас дети были на прогулке с няней Аникой.

Пришедшей оказалась Инге Браггитас.

‒ Мне очень жаль, ‒ грустно произнесла незваная нарушительница спокойствия.

‒ Ты ни в чём не виновата! ‒ заверила ее Герда. ‒ Входи.

‒ И, тем не менее, всё очень некрасиво вышло.

‒ Ничего не поделаешь, твоя сестра постаралась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Инге вздрогнула, а Герда поспешила исправиться:

‒ Но я ни в коем случае тебя не виню! Ты сразу меня предупредила, даже не побоялась говорить со мной на виду у всех.

‒ Чего может бояться человек, которого в компанию принимают со снисхождением, а за спиной шушукаются и посмеиваются.

Герда удивлённо посмотрела на младшую из девушек Браггитас.