В дебрях Даль-Гея - Юрий Тупицын

Снегин весело рассмеялся. Таиг недоуменно посмотрел на него.

— Простите, ленд президент, но я представил себе подобную ситуацию, и она показалась мне очень забавной.

— Не будете же вы утверждать, ленд Снегин, что такие индивидуумы не встречаются среди землян?

Снегин на мгновение задумался.

— Не знаю, поймёте ли вы меня, — сказал он после паузы, но то, о чем вы говорите, может быть свойственно лишь людям, скорее всего, психически нездоровым. Потому что уже давно, ещё в процессе строительства нового общества, были устранены все экономические и социальные источники, могущие породить подобные явления.

— И все-таки, ленд Снегин, на чем же основываются земляне, разрешая или запрещая себе что-то?

— А как вы, ленд президент, определили, когда можно взять чужой зонтик?

Таиг качнул крупной головой и рассмеялся, а Снегин уже серьёзно добавил:

— У нас очень много занимаются воспитанием нового поколения. Что такое хорошо и что такое плохо, что можно, а что нельзя — откладывается в сознании детей с самого младенческого возраста, а в пору юности становится нормой.

Таиг смотрел на Снегина с интересом и симпатией.

— Вы заставили меня задуматься, но не убедили. Что и кто стоит на страже ваших моральных устоев? Без подпорок рушатся куда более фундаментальные вещи.

— Общественное мнение.

В серых глазах Тайга мелькнуло недоверие.

— Вы серьёзно?

— Вполне.

— Но общественное мнение, — Таиг сделал рукой неопределённый жест, — так эфемерно и негибко.

Снегин усмехнулся.

— Полиция гибче?

— Нет-нет, — шутливо испугался Таиг, — зато надёжнее. Не думайте, ленд Снегин, я отдаю должное общественному мнению, оно и в наших условиях играет определённую роль. Но… как бы это выразиться понятнее… Оно регулирует поведение человека обобщённо, по самым генеральным направлениям. А детали? Я говорю даже не о распределении продуктов. Например, идти сегодня на работу или не идти, сославшись на нездоровье? Как общественное мнение влияет на решение этой альтернативы, я не понимаю. Это проблема личная, а не общественная.

Внимательно глядя на президента, Снегин сказал:

— Понимаю. Вы воспринимаете общественное мнение как абстрактный кодекс законов, которые в личном воплощении, без стороннего контроля, могут трансформироваться как угодно.

— Вы уловили мою мысль, — живо подтвердил Таиг.

— Так вот, ленд президент, общественное мнение у нас не только абстракция, но и глубоко личностное явление — это мнение коллектива, в котором живёт, трудится и отдыхает человек. Такие коллективы, пронизанные узами дружбы, любви и товарищества, рождаются ещё в школах. А друг и любимая — это не абстракция. Как лгать или кривить душой перед ними?

Снегин ждал возражений, но президент молчал, опустив голову.

— Знаете, — вдруг сказал он негромко, — в наших интернатах тоже рождаются время от времени дружные коллективы. Ребята там подбираются разные, непохожие и как-то дополняют друг друга.

— Очень верное наблюдение.

Но Таиг словно и не слышал реплики земного гостя.

— Ребята клянутся в вечной дружбе, — все так же негромко продолжал он, — а потом вступают в жизнь. И она раскидывает их в разные стороны, крушит детские иллюзии, и бывшие друзья нередко становятся непримиримыми врагами.

— Когда-то так было и у нас.

— Было и уже нет? Трудно поверить в реализацию мечты… Наши социологи утверждают, что это всего лишь пропаганда.

— Но вы беседовали и с нашими социологами!

Таиг пренебрежительно усмехнулся:

— Я не особенно верю ни тем, ни другим. Я вообще отношусь насторожённо к рекомендациям учёных и научных организаций.

— Вам ближе религия?

— Нет. Но религия хотя бы менее эгоистична. — Президент внимательно посмотрел на Снегина. — Впрочем, вам пока трудно трезво судить о нашей действительности. Я подожду вашего прощального визита.

Снегин помолчал, обдумывая слова Тайга; тот явно намекал на какие-то обстоятельства, которые он пока не знал и которые ему, очевидно, предстояло узнать.

— Наша беседа небезынтересна, — сказал он. — Однако я бы предпочёл перейти к более конкретным делам. Вы говорили о стремлении к дружбе с нами.

— Я это повторяю.

— Хотелось бы вместо общих фраз получить конкретные доказательства этому.

— А именно?

— Мы хотим, чтобы Тур Хаасен был живым и невредимым доставлен в консульство.

Таиг ответил не сразу.

— Если бы я был главой гангстерского клана, захватившего вашего человека, выполнить эту просьбу было бы для меня сущей безделицей. Но я всего лишь президент. — Он взглянул на панораму города. — А кто такой президент? Король без королевства, без толпы преданных слуг, без права по своей прихоти рубить головы и бросать в тюрьмы. Моя власть ограниченнее, чем это иногда представляется землянам. Единственно, что я могу вам твёрдо пообещать, — это всемерное содействие моего государственного аппарата. Причём обещаю, что это содействие будет искренним.

— Окажется ли это содействие достаточным?

Таиг откинулся на спинку кресла, разглядывая гостя.

— Вы задаёте нелёгкий вопрос, ленд Снегин.

— Меня вынуждают к этому обстоятельства, — суховато ответил посол Земли.

В глазах президента мелькнула тень насторожённости.

— Какие именно?

«Почему Таига взволновал такой простой и естественный ответ? Скорее всего, потому, что этих самых обстоятельств несколько, похищение Тура лишь одно из них, и Таиг не знает, что конкретно имеет в виду земной посол. Это надо запомнить. Однако сейчас самое главное — вызволить Тура».

— Мы можем примириться со многими нарушениями конвенции о сотрудничестве, проявить понимание и терпение, — чётко выговорил Снегин. — Не потерпим лишь одного — покушений на жизнь или свободу граждан Земли.

Президент склонил голову.

— Знаю, жизнь любого человека у вас оберегается, как величайшая драгоценность. А потому буду откровенен. — Он прямо взглянул на Онегина. — Я не могу дать полной гарантии, что Хаасен вернётся живым и невредимым.

Всеволод невольно вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Я ценю вашу откровенность, ленд президент, — как можно спокойнее сказал он. — Не могли бы вы тогда предоставить мне некоторую самостоятельность действий?

После короткой паузы Таиг медленно проговорил:

— Гангстеры, похитившие вашего консула, находятся вне закона. Поэтому вы можете быть совершенно свободны в своих действиях. Единственно, о чем я вас попрошу, это детально информировать мой аппарат о маршрутах вашего следования. Это в интересах вашей же безопасности. Если с вами случится какая-то неприятность, наши отношения с Землёй обострятся до последней крайности, а я, президент Даль-Гея, не могу этого допустить.