Схватка - Грег Бир

— Мои тесты показали, что это не так.

— Видимо, аппаратура среагировала на те участки информационных потоков, что плавают в его кровеносной системе. Как вы думаете?

— Я не знаю.

— Послушайте, я бы хотел, чтобы вы заглянули в нашу лабораторию, когда Верджил туда переберется. Ваш опыт может оказаться для нас полезным.

Нас. Значит, он с «Генетроном» заодно. В состоянии ли он сохранить объективность?

— Каков ваш собственный интерес во всем этом деле?

— Эдвард, я всегда держался на переднем крае своей науки. И не вижу причин, почему бы не поработать здесь. С моими знаниями функций головного мозга и нервной системы, после всех исследований по нейрофизиологии, что я провел…

— Вы могли бы помочь «Генетрону» избежать правительственного расследования, — сказал я.

— Весьма грубо. Слишком грубо и, кроме того, несправедливо.

— Возможно. Но я согласен. Я бы очень хотел побывать в лаборатории, когда Верджил туда переедет. Разумеется, если при всей моей грубости приглашение еще остается в силе.

Бернард посмотрел на меня острым взглядом. Он понимал: я не буду играть на его стороне, и на какое-то мгновение эти мысли совершенно отчетливо проступили у него на лице.

— Конечно.

Он поднялся и протянул мне руку. Ладонь у него была влажная. Хотя Бернард старался этого не показать, нервничал он не меньше моего.

Я вернулся домой и просидел там до полудня. Читал и пытался разобраться в своих мыслях. Прийти к какому-то выводу. В частности, решить, что все-таки составляет реальность и что я должен защищать.

Перемены человек может принимать только в определенных дозах. Нововведения — это хорошо, но понемногу и постепенно. Нельзя навязывать их силой. Каждый имеет право оставаться прежним, пока не решит, что готов.

Величайшее научное открытие после…

И Бернард будет навязывать его силой. «Генетрон» тоже. Мысли об этом казались невыносимыми. «Неолуддит», — обозвал я сам себя. Действительно, грязное обвинение.

Когда я нажал кнопку с номером квартиры Верджила на переговорной панели в холле высотного здания, он ответил почти сразу.

— Да, — сказал он возбужденно. — Поднимайся. Я в ванной. Дверь не заперта.

Я вошел в квартиру и двинулся по коридору к ванной. Верджил сидел в розовой воде, погрузившись до самого подбородка. Он рассеянно улыбнулся и всплеснул руками.

— Выглядит так, словно я перерезал себе вены, да? Не волнуйся. Все в порядке. «Генетрон» берет меня обратно. Бернард только что позвонил. — Верджил указал на отводной аппарат с интеркомом, установленный в ванной.

Я сел на крышку унитаза и сразу обратил внимание, что у шкафа с полотенцами на самом краю полки над раковиной стоит отражатель для загара с многочисленными лампочками для дневного света. Однако провод был выдернут из розетки.

— Ты в самом деле этого хочешь? — спросил я, опустив плечи.

— Пожалуй, да, — сказал Верджил. — Они смогут позаботиться обо мне лучше других. Так что я решил привести себя в порядок и сегодня вечером отправляюсь. Бернард заедет за мной на своем лимузине. Класс! Отныне у меня все будет по высшему классу.

Вода розоватого оттенка выглядела странно: это совсем не походило на растворенное мыло.

— Что это у тебя в воде — пенный шампунь? — спросил я, но спустя секунду догадался сам — и мне стало вдруг нехорошо: настолько очевидными и неизбежными были эти события.

— Нет, — сказал Верджил.

Это я уже знал.

— Нет, — повторил он, — это выделения через кожу. Мне не все рассказывают, но я думаю, что теперь они начали высылать разведчиков, первопроходцев. Астронавтов.

Он внимательно посмотрел на меня, и в его взгляде я не заметил даже тени озабоченности, скорее, просто любопытство: как, мол, я на это отреагирую. Подтверждение моей догадки, прозвучавшее в его словах, заставило меня внутренне сжаться, словно я готовился к удару. Прежде я совсем не думал о такой возможности, видимо, потому, что был занят другими аспектами проблемы.

— Это первый раз случилось? — спросил я.

— Да, — ответил он и рассмеялся. — Я все думаю, не выпустить ли этих чертенят в канализационную систему. Пусть узнают, каков на самом деле наш мир.

— Они же распространятся тогда по всему свету!

— Это точно.

— Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Сейчас очень даже неплохо… Их тут, должно быть, миллиарды. — Еще один всплеск рукой. — Как ты думаешь? Может, стоит их выпустить?

Быстро, почти не раздумывая, я опустился на колени у ванны. Мои пальцы сами нащупали провод от лампы для загара и воткнули вилку в розетку. Верджил как был мальчишкой, когда подводил ток к дверным ручкам, варил пунш, окрашивающий мочу в синий цвет, и разыгрывал тысячи других дурацких шуток, так им и остался. Он не вырос, не созрел до понимания, что его гениальности вполне достаточно, чтобы действительно изменить мир, но при этом нужно обладать еще и огромным чувством ответственности.

Верджил протянул руку к пробке, затыкающей слив.

— Знаешь, Эдвард, я…

Он так и не договорил. Я схватил лампу, бросил ее в ванну и тут же отпрыгнул назад, потому что вода буквально взорвалась облаком пара и искр. Верджил закричал, судорожно дернулся — затем все замерло. Лишь продолжала шкворчать лампа, да от его волос поднималась тонкая струйка дыма.

Я поднял крышку унитаза, и меня тут же стошнило. Потом я зажал нос и прошел в гостиную. Ноги вдруг отказались держать меня — и я рухнул на диван.

Примерно через час, порывшись на кухне, я нашел коробку отбеливателя, нашатырь и бутылку виски. Вернулся в ванную и, старательно отворачивая взгляд от Верджила, налил в ванну сначала виски, потом нашатырный спирт, потом высыпал отбеливатель. Хлорка тут же забурлила в воде, и я вышел, плотно затворив за собой дверь.

Когда я вернулся домой, в квартире звонил телефон, но я не стал снимать трубку. Вдруг это из больницы? Или Бернард? А может, полиция. Легко представлялось, как я буду с ними объясняться. «Генетрон» напрочь откажется подтвердить мой рассказ. Бернард вообще заявит, что ничего не знает.

Я ощущал невероятную усталость во всем теле, мускулы сжимались в тугой узел от напряжения и… Даже не знаю, как можно назвать такое чувство. Чувство, возникающее после…

Осуществления геноцида?

Совершенно дикая мысль. Я не мог поверить, что своими руками убил сотни триллионов разумных существ. Уничтожил целую галактику… Смехотворное обвинение. Но мне было совсем не смешно.

Гораздо легче верилось в то, что я убил человека, своего друга. Дым, оплавленный каркас лампы, растекшаяся лужица пластика розетки, обгоревший провод…