Молотов. Полудержавный властелин - Феликс Чуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
27.72.1979
— Василий был человек неважный. Нельзя сказать, что он во всех отношениях был плох, но много плохого у него было. Его прославлять начали, а он и доволен. А талантов не особо, не заметно. Не в отца, не в отца, да. Слабовольный человек. Ему с разных сторон — угощение, награды, а сам он — малоразвитый человек в политическом отношении. А что касается окружения его — окружение ненадежное, малопартийное, во всяком случае. И он был малопартийным. Грелись около него многие, нагревали руки.
13.04.1972, 21.10.1982
— Я разговаривал с Артемом Федоровичем Сергеевым, сыном Артема, легендарного большевика, — говорю Молотову.
— Он считался сыном Сталина, был его приемным сыном. Он совсем маленьким остался, когда Артем погиб, — отвечает Молотов.
— Он мне рассказывал о домашней обстановке в квартире Сталина до войны. Квартира была в двухэтажном доме в Кремле, у Троицких ворот. В прихожей стояла кадка с солеными огурцами.
— Помню, — говорит Молотов.
— Сталин часто ходил в старой дохе, рассказывал мне Артем Федорович. По-видимому, она у него была с Гражданской войны, но многие считали, что он привез ее из ссылки, из Туруханского края… В прихожей висела его фронтовая шинель, которую ему однажды пытались заменить, но он устроил скандал: «Вы пользуетесь тем, что можете мне каждый день приносить новую шинель, а мне еще эта лет десять послужит!» Старые-престарые валенки…
В разговор вступает Татьяна Афанасьевна:
— Тогда все они скромно одевались. У Вячеслава Михайловича одно пальто было, больше ничего. Одна шапка — всю жизнь носил, везде на фотографиях. Тогда не то, что сейчас. (Я заметил, что сам Молотов относился к новым вещам так, как обычно бывает в трудовых семьях. Когда ему что-то дарили, скажем, на день рождения, куртку или галстук, чувствовалось, что он радуется, хотя вроде бы и не показывает радость. Но обязательно примерит и как-нибудь сдержанно похвалит. — Ф. Ч.)
— Сталин очень строго к этому относился. Его и хоронить-то не в чем было. Рукава обтрепанные у мундира подшили, почистили…
«Когда Сталин приходил домой с работы, — рассказывал мне Артем Федорович, — за ним шел Поскребышев с мешком писем. Сталин садился за стол, читал, некоторые — вслух. На письмах делал пометки или писал краткие резолюции. В основном просьбы, жалобы… Шахтеры написали, что у них нет бани. «Начальник — враг народа!» — сказал Сталин.
Мы были одногодки с Василием. Сталин любил нам читать вслух Зощенко. Однажды смеялся чуть не до слез, а потом сказал: «А здесь товарищ Зощенко вспомнил о ГПУ и изменил концовку!»
«ГеПеУ!» — сказал Сталин.
Однажды собрал сыновей: Якова, Василия и меня: «Ребята, скоро война, и вы должны стать военными!»
Мы с Яковом, — говорил Артем, — стали артиллеристами, Василий — летчиком. Все трое пошли на фронт. С первого дня. Сталин позвонил, чтоб взяли нас немедленно. Это была единственная от него привилегия как от отца.
Сохранились письма Василия к отцу. В одном из них, с фронта, Василий просил выслать ему денег — в части открылся буфет, и, кроме того, хотелось сшить новую офицерскую форму. На этом письме отец начертал такую резолюцию: «1. Насколько мне известно, строевой паек в частях ВВС КА вполне достаточен. 2. Особая форма для сына тов. Сталина в Красной Армии не предусмотрена». То есть денег Вася не получил».
…Артем Федорович Сергеев прошел всю войну, генерал-майор артиллерии. Все сыновья Сталина были на фронте, один, как известно, погиб…
Артем Федорович показал мне подаренный Сталиным в день рождения патефон — в 1933 году Артему исполнилось двенадцать лет.
— Сергеев дружит с сыном Тевосяна, Владимиром, и тот попросил узнать ваше мнение об отце.
— Я его высоко ценю, — сказал Молотов. — Очень честный, культурный, последовательный сторонник Ленина — Сталина. Человек, хорошо знающий металлургию, был в Германии в тридцатые годы на практике, у Крупна на заводе работал.
09.03.1985, 04.10.1985
Сыновья Микояна
— Я знал его — хороший был парень Володя Микоян. Другой, старший, генерал, да. По натуре другой, но героически себя вел. Летчик. Попал под обстрел как летчик, погорел весь, но как-то выжил, а Володя погиб…
13.04.1972
Сын Калинина
— Сын Калинина застрелился, — говорит Молотов.
— В Кремле?
— В Кремле, да. Хороший парнишка такой. Когда, в какие годы, это я не могу сказать. Тридцатые годы. У Калинина было несколько детей. Приемный был.
— А причина неизвестна?
— Он выпивать стал. Такой размагниченный…
06.06.1973
Вячеслав Михайлович рисует план дачи Сталина в Кунцево (Ближней) и поясняет:
— Большое фойе, справа комната одна, там он болел однажды. Большая столовая, где мы собирались ужинать. Обедали редко. Называется обед, но — какой обед в десять-одиннадцать вечера. Здесь большой стол. Патефон. Часто он приводился в действие. Пластинки разнообразные, но он любитель классической музыки. Часто в Большой театр ходил, на середину оперы, на кусок из оперы. Хорошо относился к Глинке, Римскому-Корсакову, Мусоргскому — к русским преимущественно композиторам. Ему нравились песни хора Пятницкого.
За столом помещалось человек пятнадцать — двадцать. Здесь у него вроде кабинета. Здесь идет коридор к кухне.
В фойе карты по всем стенам. Хрущев говорил, что он по глобусу руководил, — наоборот, он очень карты любил географические, вот здесь Азия была, Европа, все карты. Здесь мы топтались подолгу… Как бы Северный Ледовитый океан, сибирские реки, богатства Сибири использовать — этим он очень интересовался, особенно устьем Оби. Обская губа — уж очень он… Как бы там построить порт…
На второй этаж мы никогда не ходили. Только после смерти его я как-то был.
В кабинете стол небольшой. Здесь мы часто беседовали, но больше в столовой. Когда ждали обеда, вот тут на диванах сидели, говорили. Обсуждали у карт на предварительной стадии всякие хозяйственные вопросы. А здесь спальня, небольшая, по-моему, в этой комнате я ни разу не бывал. А умирал он в этой большой комнате. Здесь у стенки было пианино. Жданов играл. Он немного пианист, домашнего типа.
Был бильярд у Сталина. И я играл.
Сталин спортом не занимался. В море не купался. Стрелять любил, да. Немножко — прогулка, но тоже маловато, по-моему, маловато. Ворошилов охотился, Андреев, Хрущев, Маленков — охотники.
Рука у него была нормальная, но ее держал вот так, какая-то операция, видимо, была в детстве: Он под фаэтон попал…
На даче на втором этаже он и сам редко бывал, дочка бывала.
28.07.1976, 04.03.1978, 10.04.1979
— Хрущев в своих мемуарах называет вас хорошим танцором. Городским танцором. Еще Микоян умел танцевать…
— Микоян танцевал лезгинку, — отвечает Молотов. — Я никогда не танцевал. А больше у нас никто танцевать не умел. Сталин не умел.
21.12.1979
— Имейте в виду, я не тот человек, который Сталину в рот заглядывал, я спорил с ним, говорил ему правду!
Не ошибаются только святые. Господа Бога можно обвинить в том, что он не по справедливости дело ведет — много нищих, обиженных…
Сталин — великий тактик. Так глубоко не копал, но провести дело в жизнь умел… Потом — смелость, твердость.
Отмечая роль Сталина в достижении Победы, Молотов сказал:
— И никаким малым землям и приусадебным участкам не закрыть той большой земли, которой руководил Сталин!
…Молотов стал хуже слышать и говорит, что попросил в «кремлевке» достать ему слуховой аппарат. Ему сказали, что наш не годится, лучше заграничный, а для этого надо дать взятку…
11.05.1978
Стал сдавать…
— Немножко в последние годы стал сдавать, по-моему, Сталин. Но он столько пережил! Я просто удивляюсь, как он это все мог вынести!
24.07.1978
— Ну, склероз, это у всех в разной степени к старости… Но у него было заметно, что он очень нервно настроен. Подозревает всех. Последний период, по-моему, такой опасный. Впадал в крайности некоторые. Но в том, что он опубликовал, в своих выступлениях, статьях он очень осторожно допускал некоторые изменения старых формул.
29.04.1982
— Сталин жил в Грузии на даче около Батуми, какое-то курортное место, там у него была дача. Он там жил и решил поехать секретно от широких масс в другой район. И попросил приехать к нему своих старых знакомых по дореволюционному времени — мужчин и женщин. Приехали, жалуются: кругом взятки, кругом воровство и прочее. Сталин возмутился, и тогда снял Сарквиани, Первого секретаря Грузии. Поставил нового, из Сухуми перевел, Мгеладзе.
Но административными мерами мало что решается.
