Молотов. Полудержавный властелин - Феликс Чуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но административными мерами мало что решается.
21.10.1982
— «Голос Америки» передал, что умер убийца Троцкого. Отсидел двадцать лет, получил Героя Советского Союза, пожил у нас недолго, а умер на Кубе. Это было по нашему указанию? — спрашиваю я.
— Конечно. Троцкий перед смертью сказал о Сталине: «Он и здесь меня нашел».
04.11.1978
— Сталин спросил у метеорологов, какой у них процент точности прогнозов. «Сорок процентов, товарищ Сталин». — «А вы говорите наоборот, и тогда у вас будет шестьдесят процентов».
01.01.1979
— Я считаю, что Ленин был прав во всех своих оценках Сталина. И я об этом сказал на Политбюро сразу после смерти Ленина. Я думаю, Сталин запомнил, потому что после смерти Ленина, когда собрались у Зиновьева в Кремле человек пять, в том числе Сталин и я, и что-то около завещания начали, я сказал, что считаю все оценки Ленина правильными. Сталину, конечно, это не понравилось. Но, несмотря на это, мы с ним очень хорошо жили многие годы. Я думаю, он меня за это и ценил, что я ему прямо говорил некоторые вещи, которые другие не говорят, а хитрят, а он видит, что я попроще подхожу в этому делу.
Хотя у меня со Сталиным были самые хорошие отношения, но я и тут не пошел против Ленина, а считал нужным поддержать завещание, чтобы Сталин это почувствовал. Он никогда мне об этом не говорил. Это завещание Ленина, конечно, в основном в пользу Сталина — на фоне всех оценок он там самый положительный. Но Сталин тогда был очень недоволен, мне кажется, этой характеристикой. Очень недоволен. Ленин там выделил двух человек — Сталина и Троцкого. Я сейчас не могу припомнить, какая там была характеристика Троцкого, но у Ленина было много характеристик Троцкого, и все отрицательные, конечно, Ленин это учитывал. Он хотел предупредить, что это очень опасный враг, поэтому рядом поставил двух — Сталина и Троцкого, — вот, выбирайте. А насчет Сталина у него было меньше открытых характеристик, но только положительные, а к концу он дал и отрицательные некоторые стороны.
Насчет грубости Сталин, конечно, выделялся, очень резкий человек. Но если б не было этой резкости, не знаю, насколько это бы хорошо сказалось. Я думаю, нужна была резкость, иначе было бы больше качающихся, нетвердых, а Сталин своей определенностью, резкостью, даже грубостью кой-кого, конечно, отталкивал. Он ясно, твердо, без колебаний определял основную линию, и, конечно, это было для партии в то время очень важно. Сложный был человек. Критику Ленина учел. Безусловно учел. Он был очень сдержанным в первые годы, а потом, по-моему, немного зазнался. Зазнался. Я всегда был такого мнения. Для людей такого масштаба это как раз очень нежелательно.
01.11.1977, 01.07.1979
— Большая группа интеллигентов считает, что Сталин извратил Ленина, исказил его, выбил лучшие ленинские кадры, и мы до сих пор расхлебываем то, что натворил Сталин.
— Это правый уклон. Он находит свое дальнейшее продолжение в менее оформленном виде, неорганизованном, но довольно широко распространенном.
26.08.1979
«Правду охраняют батальоны лжи…»
Рассказываю Молотову о своей беседе с бывшим комендантом Большого театра А. Т. Рыбиным. Он имел возможность неоднократно наблюдать Сталина на даче. Рассказал, что Сталин любил полемизировать с рабочими — где, что, как построить. Любил спать на воздухе в кресле, в старой шинели или шубе, а на лице — фуражка генералиссимусская.
— Это верно, — подтверждает Молотов.
— Однажды Берия предупредил Сталина, что дача заминирована. «Ну что ж, пойдем искать мину», — сказал Сталин. Взял с собой солдата с миноискателем, и вдвоем направились вокруг дачи. Ничего не обнаружили.
— Сталин был по природе своей человек не робкого десятка и очень любил людей талантливых и храбрых. Таких, как, скажем, Рокоссовский, — говорит Молотов.
— Рыбин слышал, как Сталин однажды сказал: «Кто-то действует от моего имени».
— Это возможно, — согласился Молотов.
04.11.1979
— Мы едем, а сзади обязательно охрана. Вторая машина. Может быть, у Сталина была и впереди. Но только у одного Сталина впереди. Может быть, но я об этом даже не слыхал. Насчет второй машины мы хорошо знали. Она и на дачу, и везде…
Первые годы охраны, по-моему, не было. Тогда все ходили пешком. И Сталин. А вот когда начались новые покушения в 1928 году… На границе были пойманы с бомбами. Эсеровского типа люди. Они, террористы, смелые…
А тогда достаточно было убить Сталина, еще двух-трех, и все могло рухнуть.
Помню метель, снег валит, мы идем со Сталиным вдоль Манежа. Это еще охраны не было. Сталин в шубе, валенках, ушанке. Никто его не узнает. Вдруг какой-то нищий к нам прицепился: «Подайте, господа хорошие!» Сталин полез в карман, достал десятку, дал ему, и пошли дальше. А нищий нам вслед: «У, буржуи проклятые!» Сталин потом смеялся: «Вот и пойми наш народ! Мало дашь — плохо, много — тоже плохо!»
11.03.1976, 16.08.1977
— В педагогическом институте работает такой товарищ С. Рассказывал, как вы спасли его от Берии. (После дежурства на Ближней даче Сталина по дороге домой С. встретил друга, и они отметили это событие коньяком. А поверх коньяка легло пиво. С. простился с другом, сел в трамвай, и там, как говорится, развезло. Все бы ничего, но пассажиры увидели, что у хмельного гражданина под штатским пиджаком на ремне висит пистолет. Вызвали милицию. Короче говоря, на очередном дежурстве ему вручили грозное предписание от Л. П. Берии явиться туда-то…
А службу продолжает нести — стоит в нужном месте у дачной дорожки. Прибывают, уезжают разные люди. Приехал Молотов. С. решился, терять нечего, была не была. Молотов выслушал суть дела, расспросил подробности, прочитал предписание, достал ручку и начертал на нем: «Строгий выговор. В. Молотов».
С. больше никто и никуда не вызывал. Но история не закончилась. Прошло сколько-то дней, обычное дежурство: на дорожке появился Сталин. Медленно прошел и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал: «Пей, да дело разумей!» С. вздрогнул. Сталин дошел до края дорожки, вернулся и снова поравнялся с чекистом: «Какой же дурак запивает коньяк пивом!» — и посмотрел на С. — Ф. Ч.)
Он был в вашей охране.
— Он был моим шофером. Сейчас кандидат наук. Посылает мне время от времени поздравления. Я смотрю — он все время читает. Он диссертацию писал по вопросу моей работы в Совете народного хозяйства в 1918 году — я же тогда был председателем Совета народного хозяйства в Петрограде… Я там статьи писал. Он собирал материалы…
— Он говорил, что на вас покушение было.
— Он мне иногда рассказывал такие вещи, что, дескать, у вас за спиной кто-то работает, очень опасные люди. Мне казалось, что он немножко фантазирует, перепутывает…
— Вы ехали, дерево упало…
— Уральский случай был на процессе, там рассказывали. Что-то правильно, что-то неправильно. Конечно, разобраться в этом невозможно. Я не мог сказать ни за, ни против, хотя никого не обвинял. Чекисты такой материал имели, они и расследовали. Запутано все. Было и явное преувеличение. А кое-что было и серьезно, но недостаточно разобрано, и гораздо хуже можно предполагать. Героического характера людей у нас достаточно.
— Шверник о вас резко говорил на XXII съезде. Молотов, мол, знал, что не было на него никакого покушения, а промолчал.
— Было покушение. В Прокопьевске.
— Шофер дал показания, что в последний момент передумал, там пропасть была…
— Да, да, да. Вроде канавы, обрыв такой. Неизбежно, не только меня убило бы, но и его тоже. В это трудно поверить, но допускаю, что разговоры и болтовня об этом были.
— Было на самом деле покушение?
— Я не могу судить. Были показания. Дерево, машина идет в гору и должна в кювет свалиться. На суде люди говорили, что они готовили покушение. Шофер местный был. С ним было договорено, а он не выполнил. Так они на суде и говорили, что он давал согласие, что сделает, а фактически он не выполнил обещание.
— А может, они шофера оклеветали?
— О, нет. Во многих местах приходилось бывать, никогда у нас не было такого опасения, особенно в первые годы…
Я Троцкого читал в то время. Он пишет — я стараюсь смысл передать точно — подозрительно, что о Молотове говорят, что он второй после Сталина человек. Это верно. Но подозрительно, что покушений на него никаких нет. Значит, это фальшь — такой он делает вывод. В чем фальшь, надо разобраться.
Я понимаю это так: фактически, дескать, он не является для Сталина вторым человеком в партии.
— А кто же тогда второй человек?
— Ну, если Троцкий был бы, то он. Он ко мне относился очень плохо.
21.06.1972, 04.10.1972, 09.12.1982
Спрашиваю:
