Прозрачные Драконы - Шон Макмуллен

— Замечательно, Ваше Высочество, — ответил Ларон, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

Когда они вышли из покоев Ларона, Сентерри молча поманила остальных за собой. Она привела их в свою гостиную и закрыла дверь. Взяв Аллэна за руку, принцесса пошла с ним по зеркальном полу. Эндри заметил, что юноша был практически одного роста с Сентерри, хотя из-за своей груди и бедер она казалась в два раза шире. Его волосы почти не отличались от ее локонов каштанового цвета, только волосы Аллэна были короче: они доходили ему только до плеч. И последний раз их мыли еще в Кловессере.

— Думаю, мне нужно подстричься, Долвьенн, — сказала нараспев она. — Молодой человек, как вас зовут?

— Мое имя — Аллэн Аллек.

— Ваше Высочество, мне уйти вместе с рядовым третьего класса, Уоллесом Бейкером? — спросил Эндри, отчаянно надеясь узнать какой-нибудь секрет высочайшей важности, связанный с безопасностью императорской фамилии. — Еще четыре телеги нужно загрузить продовольствием, ведь завтра мы отъезжаем.

— Бейкер, иди. Теннонер, останься.

Когда Уоллес ушел, Сентерри обратилась ко всему отряду, показывая рукой на Долвьенн.

— Аллэн, иди и прими ванну, Долвьенн вымоет твои волосы и уложит так же, как и мои. Она причешет и надушит их, и никто не отличит твои волосы от моих. Потом тебе принесут что-нибудь простое и просторное из моей одежды, и Долвьенн научит тебя ходить так, как хожу я. Мне очень не нравятся те дворяне, которые отправились со мной в путь, за исключением Долвьенн, я бы лучше провела время среди повозок с продовольствием. Одними из самых замечательных людей, когда-либо повстречавшихся мне, были обычные крестьяне. Иногда мне приходит в голову, а не отравляет ли душу дворянский титул сам по себе… Но хватит уже философствовать. Аллэн, веди себя, как я, тогда заработаешь право для всех своих друзей путешествовать под моей защитой. Ты согласен?

— Да, Ваше Высочество, — тут же ответил Аллэн.

— Великолепно. В свою очередь, ты сможешь провести две восхитительных недели, общаясь с очаровательной Долвьенн в роскошном королевском экипаже. Теперь все, кроме Аллэна, свободны.

Никто не проронил ни слова, пока они не миновали спиральную лестницу.

— Мудрейшая и Прекраснейшая принцесса, да? — спросила Риеллен, когда все спустились.

— Она — принцесса народа! — утверждал Вильбар. — Как она сама сказала, она возвращается к людям, чтобы вернуть свое доброе имя в их глазах…

— Справедливейшая и Сиятельнейшая принцесса, да? — прервала его Риеллен.

— Да хватит уже, вы двое! — оборвал их перебранку Эндри. — Ваше прибытие в Логьяр зависит от воли принцессы Сентерри. Если она изволит поменяться именем, одеждой и… и… и…

— Полом? — подсказал Мэбен, помахав рукой.

— Да, и полом с Аллэном, вам придется потакать ее желаниям, пока городские стены Логьяра не окажутся далеко позади. До тех пор не перечить — и не раскрывайте рот, если вас не спрашивают!

Карунзель находился на краю невысокого, но крутого склона гор Кейпфанг, и когда Гвардия Сопровождения Путешествий проезжала через городские ворота под радостные приветствия местных жителей, вид им открылся потрясающий. На Сентерри был, как обычно, шарф, который предохранял от солнечных ожогов ее нежную кожу, однако оставлял незащищенными каштановые волосы. Всю дорогу она благосклонно помахивала рукой всем лачугам, протянувшимся за городскими стенами.

Тем утром вернулся Гилврэй и, хотя выглядел очень уставшим, принял командование Гвардией Сопровождения Путешествий. Терикель решила остаться с магами и волшебниками Альпенфаста, о чем и сообщила. При этих словах Ларон поспешно прикрыл рот рукой, желая скрыть улыбку. Как обычно, рекконов послали вперед, а с ними крытую повозку и то, что Уоллес называл «приютом гурмана». Когда принцесса решила разбить лагерь на открытой местности, им пришлось пройти еще полмили, опередив Гвардию Сопровождения Путешествий и королевский экипаж, устроиться на выбранном месте, разбить шатры, разложить спальные мешки и устроить навесы, и перекусить, ожидая прибытия всех остальных. Когда показался экипаж, Аллэн замахал рукой в знак приветствия, продолжая разговаривать с Долвьенн.

— И вот, Риеллен и я откололись от кловессерской группы освобождения и образовали народное движение «За доступность магического знания». Через месяц у нас появились последователи, поэтому мы слились с «Новым союзом студентов прикладных наук», который состоял из трех человек, и создали группу магических замыслов и общих оккультных планов.

— Ты, должно быть, очень умен, если запомнил столько сложных названий, — заметила Долвьенн.

— Эй… ты мне льстишь! — негодующе воскликнул Аллэн.

— В придворных кругах это называется «любезно себя вести». Кто-нибудь на моем месте…

— Нет, нет, нет, твое место — это заниматься подготовкой государства.

— Как это?

— Ты должна сказать мне то, что ты действительно думаешь.

— Мое мнение? Кого волнует то, что я действительно думаю?

— Твое мнение не менее важно, чем мое, как и мнение принцессы, старейшины или делегата рекконов. И… э-э… кто имеет самый низкий социальный статус… определенный государством?

— Рядовой Уоллес Бейкер.

— О да, и его мнение тоже. Итак, каково ваше мнение, леди Долвьенн?

— Мое мнение? О чем?

— О, о чем мы говорили… что ты думаешь обо мне, когда не пытаешься льстить?

— Я думаю, что ты действительно умный и целеустремленный человек.

— Э-э-э… Спасибо.

— И очень наивен. Ты говоришь о государственной измене и намереваешься разрушить монархию. Я могла бы доложить о тебе, и тебя бы повесили…

— Нет, нет, нет, нет, у королевского дворца есть свое место: он — символ империи. Но истинная власть должна быть у мнения народа.

— Чьего мнения?

— Народ. Народное мнение. Мнение тех, кто был избран народом.

— Кого?

— Всех!

— Даже крестьян?

— О да.

— Безумие! Крестьяне — невежи.

— Так вся остальная знать и правители являются мудрыми людьми?

Долвьенн вспомнила принцессу перед тем, как дать ответ:

— Одни мудрее других. Но крестьяне — все невежи.

— Я тоже?

— О нет, — тут же ответила Долвьенн. — Ты мог бы быть благородным. Наверно, гвардейцем, если бы научился сражаться.

— Мой отец был кузнецом, а моя мать — прачкой.

— Да? Тогда ты наполовину ремесленник и наполовину крестьянин. Вероятно, ты мог бы стать маршалом, орущим на крестьян. Маршал Аллэн — это звучит неплохо.

— Нет! Любой в силах сделать то, что захочет! Народ должен судить по заслугам. Госпожа, а вы могли бы быть… принцессой.