Распутин. Выстрелы из прошлого - Александр Бушков

Но без угроз и прямых ультиматумов наверняка не обошлось - об этом можно прочесть меж строк даже в «причесанных», благостных мемуарах Бьюкенена. Они давно опубликованы у нас, чтение занимательное…

И Штюрмера снимают со всех постов. Императрица в ярости, но пока что ничего не может изменить. Премьером назначают Трепова, а министром иностранных дел - некоего Покровского (поскольку обоих, захлебываясь от восторга, аттестует как умнейших и честнейших людей тот же Бьюкенен, с ними определенно нечисто).

Французский посол Палеолог обедает с несколькими своими русскими друзьями. Все наперебой радуются снятию Штюрмера и поражению «германской клики», один только господин по фамилии Безак (мне пока что не удалось ничего найти об этом человеке) мрачен. Оказывается, Штюрмера он полагает «великим гражданином», который пытался удержать страну от скольжения по «наклонной плоскости, до которой ее безумно довели и в конце которой ее ожидают поражение, позор, гибель и революция».

Французский придурок, мосье Палеолог, изумленно восклицает:

Вы в самом деле такой пессимист?

И Безак ему отвечает (мне почему-то представляется, тихо, грустно, безнадежно):

Мы погибли, господин посол…

А может быть, все не так мрачно? Напоминаю: императрица Александра Федоровна не в истерике бьется, она в холодной ярости. А ума, воли и энергии у нее в сто раз больше, нежели у «мужа Александры Федоровны»…

И вот тут-то перед нами возникает одна из самых темных, непроясненных загадок уходящего шестнадцатого года…

Из самых разных источников, от самых несхожих людей известно, что как раз в то время, в дни, когда оказалось похороненным соглашение о сепаратном мире, рождается план нового переворота.

«Мозговой центр»: Распутин, Протопопов, генерал Хабалов (начальник Петроградского военного округа), генерал Никитин (комендант Петропавловской крепости), генерал Глобачев (начальник Петроградского охранного отделения), генерал Курлов. Среди фигур помельче называют Манасевича-Мануилова и директора департамента полиции Белецкого. Самое интересное — это план заговора. Предполагалось сначала организовать «хлебные бунты», якобы стихийные «народные выступления», а потом быстренько их подавить - эффектно, зрелищно, с пальбой и кавалерией на улицах. А потом под лозунгом «Отечество в опасности!» Николай II распускает Думу (она все равно на рождественском отдыхе, так что пройдет легко), вводит чрезвычайное положение и заключает сепаратный мир с Германией и Австро-Венгрией…

Если бы об этом перевороте писал один Симанович, можно было бы решить, что это его очередная фантазия. Но в том-то и дело, что о подобном плане упоминает и Керенский, знаток всех и всяческих подковерных интриг. На допросе в Чрезвычайной следственной комиссии о том же самом (и не только!) говорил и Манасевич-Мануйлов, а человек этот - безусловно серьезный. С чьей-то легкой руки его принято считать «мошенником» и «авантюристом», но на самом деле это был толковый и дельный агент русской разведки — именно он в 1905 г. провел в Европе несколько удачных операций против японской агентуры.

Собственно говоря, в этом плане — под лозунгом борьбы с мнимыми беспорядками добиться других целей нет ничего ни фантастического, ни даже нового. Многочисленные примеры истории известны. Классический - переворот в Швеции во второй половине XVIII в., организованный королем Густавом III. Вся власть была в руках парламента, но королю не хотелось быть декоративной фигурой. А потом он с помощью собственных денег и своих агентов организовал в провинции крестьянский мятеж, с согласия парламента возглавил войска, якобы для усмирения бунтовщиков - но повел гвардейцев не на крестьян, а на парламент, который быстренько сдался и отдал власть…

Для чего понадобился именно «народный бунт»? Да как раз для того, чтобы продемонстрировать англичанам и французам «совершеннейшую нестабильность в России», которая, дескать, перед лицом таких потрясений более не способна воевать и, как это ни горько, вынуждена со скрежетом зубовным заключить мир…

Да и председатель Думы Родзянко писал в мемуарах, что указ о роспуске Госдумы все же существовал, и «заложил» его думцам не кто иной, как премьер-министр Тренов, который по трусости побоялся во всем этом участвовать, сдал думцам заговор и быстренько ушел в отставку…

Более того! Есть сведения, что в рамках этого заговора существовал другой, для еще более узкою круга посвященных. По этому плану предполагалось каким-то образом изолировать от дел и самого Николая, назначив регентшей Александру Федоровну!

Это опять-таки чрезвычайно похоже на правду - учитывая вялость и бесхарактерность царя и волю и энергию царицы. Тот же Манасевич-Мануйлов на следствии говорил, что Распутин не раз отзывался о деловых качествах царя с крайним пренебрежением, в последний год прямо называл его недееспособным - и как раз мечтал о том, чтобы вся власть сконцентрировалась в руках царицы… И не один Манасевич об этом проговорился…

Конечно, нет стопроцентной уверенности, что все именно так и обстояло. Но, повторяю, все это чрезвычайно похоже на правду. Как бы там ни было, в декабре 16-го страсти накалились настолько, что великая княгиня Мария Павловна предложила Родзянко убить императрицу - отчего даже этот прожженный политикан пришел в ужас и поспешил откланяться.

В декабре 16-го - январе 17-го что-то определенно происходило внутри императорской фамилии. Детали так и останутся тайной, но царь отчего-то находился в состоянии тяжелейшего нервного кризиса, едва ли не безумия. Об этом повторяют в воспоминаниях самые разные свидетели. Министр финансов Коковцов открыто говорит лейб-медику Боткину, что царь «на грани душевной болезни, если уж ею не поражен». Французский посол Палеолог находит царя совершенно неузнаваемым. По мнению офицеров, видевших самодержца на фронте в го же время, он «превратился в некий бесчувственный, ничего не видящий автомат». Решительно все, кто с Николаем близко соприкасался, отмечают болезненное, ненормальное его состояние.

Что причиной? Неудачи на фронтах и политический кризис в стране? Но обычно такие «мелочи» царя не волновали совершенно, и он проявлял поразительную душевную черствость. Исторический факт: когда один из генералов докладывал о многочисленных, в десятки тысяч, русских потерях, Николай… рассматривал карикатуру в английском журнале. И тут же показал се генералу со словами: «Не правда ли, очень мило?» Потом, правда, опомнился, пробормотал какие-то дежурные сожаления… И это не единственный пример. Зато когда дело касалось его самого - вот тут самодержец реагировал крайне болезненно…

Самое интересное, что потом, уже после отречения, под арестом, царь словно бы мгновенно выздоравливает, он бодр, а иногда откровенно весел, ни следа угнетенности, апатии, душевного расстройства…

Быть может, «заговор Распутина» все же был? Точнее, «заговор Александры Федоровны»?

Манасевич-Мануйлов и Белецкий были расстреляны большевиками и воспоминаний написать не смогли, как и Протопопов. Хабалов, Никитин и Глобачев оказались в эмиграции, но мемуаров не писали. Курлов… Вот с Курловым обстоит и вовсе интересно. Он-то как раз воспоминания опубликовал. Но подробное изложение событий, ясный слог, свойственные его книгам, вдруг моментально исчезают, едва речь заходит о декабре 16-го. Курлов вопреки своему обычному стилю откровенно крутит и подпускает тумана, так что решительно невозможно понять, что же, собственно, тогда происходило, чему он был свидетелем, как складывались его отношения с главными фигурантами заговора. А это опять-таки выглядит крайне подозрительно - словно сбой безукоризненно четко работавшего механизма - и заставляет думать, что разговоры о заговоре имели под собой все основания…

Если он все же существовал, понятно, что именно останавливали убийством Распутина. Это было и устранение одного из влиятельных игроков, и предостережение другим, в первую очередь царской чете. Не зря же умевший держать нос по ветру Тренов моментально юркнул в отставку, подальше от сложностей жизни, а царь, такое впечатление, засел в Ставке под охраной Собственного его величества конвоя…

Кстати, все обстоятельства падения Штюрмера далеко не исчерпываются его попытками заключить сепаратный мир…

Кроме роспуска Думы, планировалось нанести серьезный удар по наживавшимся на войне спекулянтам и казнокрадам. Штюрмер провел ряд закрытых заседаний Совета министров, на которых вплотную занялись Земгором и Военно-промышленным комитетом. Комитет, как уже говорилось, рулил выгодными военными заказами, направляя их мимо казенных заводов к частным, которые безбожно завышали цены.