Отходняк после ящика водки - Альфред Кох

В следующий раз я с особым пристрастием выпытывал у портье адреса заведений. И вырвал-таки у них Maffei's. Ни к мафии, ни к my face это отношения не имеет – такова фамилия хозяина. Веселый он, видно, парень, раз выставил на самом видном месте своего заведения черную каменную голову и прикрыл ее звездно-полосатым флагом. Какой смысл? Чтоб напомнить о черном Карфагене, колонией которого была Сицилия (натерпелась, бедная! Нет, не вчера арабы с африканцами устремились в Европу, сметая все на своем пути…). Флаг же обозначает симпатию босса к США.

Но ближе к телу. Maffei's отличился вином – мы, как всегда, требовали все самое лучшее: Bianca di Valguarnera 2000 года. Делается оно из винограда сорта Insolia, который только на Сицилии и растет. Белое, а вкус богатейший, как у серьезного красного! За бутылку объявили 49 евро, – правда, в счет потом поставили 98. Я заметил и начал было деликатно подъебывать мэтра, который лично подносил нам еду. Он смущался и краснел, как гимназистка, и готов был на все, но мои собутыльники вместо него пристыдили меня:

– Ну что ты пристал к человеку? Пусть немного заработает! Ведь вкусно же было… А полтинник – ерунда, мы ему еще и на чай дадим по-взрослому…

Я махнул рукой: делайте что хотите. И вспомнил вдруг, что точно так же в случаях явного обсчета вела себя советская интеллигенция! А я отвык, я ведь редко бываю в интеллигентных компаниях; все больше с журналистами, писателями и олигархами доводится выпивать…

Не подкачал на этот раз и лобстер. Он был не такой, как всегда, а сицилийский, у него вместо клешней – такие как бы ласты. Называется эта тварь морская, если вам интересно, cicala. То есть клешней у нее нету, а она – чикала. Смешно. Но местным этого не понять, они по-русски пока только «здрасте» и «спасибо» знают. Мало тут русских потому что. Все еще…

После еще куда-то ходили. Помню, обедали мы в l'Arco dei Cappuccini, что у Мессинских ворот – в трех минутах ходьбы от станции фуникулера (который от пляжа вас доставляет наверх в город в три раза быстрей, чем «мерс»). Там хорошо: из зала море видно. Лингвини с пересоленной тунцовой икрой никого не порадовали, зато карпаччо из осьминога было просто отменное. Мы его потом везде брали.

Да, это старо как мир: лохи едут в рестораны, которые им рекомендуют в пятизвездных отелях. Шоферы такси обыкновенно не знают этих адресов, поскольку сами они ходят в другие заведения – в простые траттории. Так вот возьмите у них эти адреса и езжайте туда. В настоящие кабаки. В одном таком мы замечательно откушали. Координат я дать не могу, знаю только, что это с час хода вправо от Таормины, если яхта дает 35 узлов. Какая-то деревня на берегу, а в ней безымянный кабак. Настолько простецкий, что я лично ходил по кухне и выбирал seafood к столу, тыкая пальцем в братьев наших меньших. Названия я специально для вас записывал: triglia – барабулька, pettini – розовая округлая рыбка, aguglie – длинная, с иголкой на носу, как бы миниатюрная меч-рыба. Забавно, что aguglie по-сицилийски называется custaddeddi. Имейте только в виду, что в здешнем наречии в конце слова двойное «д» читается как очень мягкое «дж».

Что же касается морских ежей, которых мы там истребили немерено, то тут они называются – ricci. Колючие эти маленькие полусферы, на дне которых жирно оранжевеют полоски ежовой икры, идут в кабаке по 25 центов за единицу. Японцы б удавились с досады, узнав о местной дешевизне: у себя на островах они просто разоряются на этой икре. И их можно понять: этот тонкий вкус типа завяленной, слегка уже протухшей полупрозрачной вобляной икры, только тоньше и волнительней, трудно забыть… В общем, главные гастрономические открытия, сделанные в Сицилии, – это именно ежовая икра и осьминожье карпаччо. «Все лучшие итальянские рестораны – в Тоскане. А сицилийских ресторанов в мишленовском справочнике – ни одного нет… Да и чего от них ждать? Провинция, эклектика…» – ворчал один из нас, знаменитый московский гурман. Но несмотря на то что приличному человеку на Сицилии некуда сходить поесть, с голоду никто не помер.

Однако же на Сицилии есть одна серьезная проблема: трудно найти разливное пиво! Странно для летнего курорта! Приходится давиться бутылочным. Что мы и делали одним прекрасным вечером в пивной под открытым небом, в компании своих московских знакомых, которых случайно встретили в Таормине на Corso Umberto – они живут теперь в Европе и вот по-соседски заплыли на яхте на Сицилию.

– Как, вы не были на Эолийских островах? – искренне изумились они. – Не бывши там, вы Сицилию не поймете!

Вызов мы приняли, и даже более того. Всем своим видом демонстрируя, что в наше время только жлобы и бедняки пользуются яхтами, мы следующим утром вылетели на один такой остров – Панареа. Почему мы его выбрали? Потому что именно там живет наш знакомый вертолетчик Лоренцо. И попал очень красиво. Он жил-поживал в Венеции и был собой вполне доволен. До тех пор, пока однажды не попал на райский островок и не осознал, что холодная Венеция с ее вонючими каналами – чистая разводка. Лоренцо снял на том острове дом и арендовал вертолет, на котором теперь и катает правильных путешественников.

Полетели туда и мы… От Таормины это 110 км, чуть ли не час добираться – вертолет больше 150 не идет, это ж не «мерс» все-таки. По пути мы облетали дымящиеся среди моря вулканы. Иногда возле них мы видели яркие, прямо-таки купоросные пятна: это бурлили подводные гейзеры. Море… Может, в первый раз именно тут я увидел тот самый цвет, который по-английски называют navy blue – синий, как морская волна. Цвет не серый, не зеленоватый, не жидко-голубой, как в России. Не такой, как русский парадный мундир пехотного офицера, а именно глубокий синий…

Попадались по пути и скалистые островки. Там были просто-таки кадры из фильма «Скалолаз». Вертолет как бы совсем уже врезается в скалу, но потом резко берет вверх, и у тебя чувство, что под тобой выламывается дно, отваливается, ты теряешь опору и летишь в пропасть. Это все – от пары-тройки секунд почти полной невесомости, которая возникает от такого резкого маневра…

Ну, долетели… Островок оказался и правда райский – весь в зелени, в цветах, в белых домиках. По узким улочкам, кроме велосипедов и мотоциклов, проезжают только электрокары, на каких катаются обыкновенно любители игры в гольф. А других машин, настоящих, тут и нету. Тихо, безмятежно…

– Зато ночью – все наоборот! Сейчас народ выспится, отдохнет, потянется в дискотеки – и такое начнется!

– Какое?

– Вы что, не знаете? Панареа – это же остров любви! Сюда на лето слетаются девчонки со всего мира!

– И почем тут это?

– В том-то и дело, что деньги у них и так есть. Они просто любят это дело…

Накал которого тут так силен, что номеров дешевле 300 за ночь на острове не сыскать, да и то надо заказывать за два месяца. Опасаясь за свои моральные устои, мы сочли за лучшее выпить винца Pietramarina со склонов Этны – и улететь от греха подальше…

К сведению любознательных читателей: недостающую информацию о Сицилии вы можете почерпнуть из путеводителей и справочников.

И.С.

И ЕЩЕ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ, ИЛИ НОВЫЙ ЦАРЬ ЭДИП И ЛЕДИ МАКБЕТ В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

Жила-была одна баба. Звали ее, ну предположим, Матрена. Нет, Матрена – слишком нарочито. Пожалуй, звали ее Надя. Во, точно, Надя. Так лучше. Иногда Надька, Надюшка. Короче – Надя. Все.

Было ей, как теперь модно выражаться, 40 + лет. То есть между 40 и 50. А может, уже и за пятьдесят. Ну разве чуть-чуть. Этак лет 55–56… Или все 60? Нет, 60 еще не было. Это точно.

Выглядела Надька сногсшибательно. Посудите сами – крепко под 80 килограммов при росте дай Бог чуть больше 165. Груди у нее были, как выражались классики, арбузные, а задница – 120 см в обхвате. Ну, понятное дело, песочными часами ее фигуру назвать было нельзя: пятый бюст и огромную корму дополняло большое брюхо. Но все же сала на животе было не настолько много, чтобы ее фигура не представляла собой ничего вообще.

Надькины ровесники довольно часто забирались на нее с целью ее трахнуть. Но в последнее время все чаще по пьяни. Ровесники (те, что хотели плотских утех) были все больше алкаши и бомжеватого вида работяги с рынка. Ну, естественно, до полноценного коитуса дело доходило редко – какая у алкашей эрекция? Посему состояние Надьки было все время приподнятое. То, что называется, женщина в поиске. Короче, трахаться она хотела все время. И конечно, с каждым обломом желание все нарастало и нарастало.

Чтобы завершить Надин портрет, добавлю, что зубы у нее были не все. Пара-тройка зияющих промежутков в ее челюсти напоминали о сожителях, которые, будучи не в состоянии ее удовлетворить ни морально, ни материально, от отчаяния и собственного бессилия шибко колотили ее. Оставшиеся зубы были 50 на 50. То есть половина железные, а половина – свои, костяные, темно-желтые и прокуренные.

Когда-то в молодости Надя была шатенкой. Потом, в соответствии со своими умственными способностями (на это как раз ума хватило), окрасилась в блондинку. Ну как тогда красились? Понятное дело – перекисью водорода. Ну и сами знаете, что получилось. Пегость какая-то. То ли рыжая, то ли белая. А корни волос – темные. От злости на себя она еще и химию сделала. Неожиданно ей понравилось, и с тех пор она все время завивалась. Брр… Ужас…