Поломанные Константы - Ирина Крыховецкая

– Вот видишь, Радик, – ласкательно обратился Агей к сыну, – маме сюда надо было! Близенький свет. А где Рожден? – Агей оглянулся: – Ден! Ден, ты где, малыш?

Но Дена и след простыл.

И тогда Даша побледнела и обернулась куда-то в темноту чащи:

– Там, там! – она задыхалась, слезы ручьями потекли из глаз. Не мешкая, Агей поставил на землю сына и сбросил рюкзак. Маленький Радик вцепился в мать, которая с онемевшим ужасом смотрела в тьму деревьев, куда бросился ее муж.

Раздался выстрел, и Дарья вскрикнула, еще сильнее обхватив руками второго сына. На поляне появился Агей, на руках он держал Рождена, его одежда была в крови.

– Волк, – выдавил из себя Агей, – не стой столбом, дай мой рюкзак, мне нужна горячая вода, срочно, Даша!!!

Но попытки Дарьи разжечь костер из ничего были тщетны, как и оказать помощь сыну.

– Ну же, Даша! – кричал Агей. – Ты же волшебница! Делай что-нибудь, я не могу кровь остановить!

– Не могу, не могу – шептала Дарья, – я не могу управлять собой! Сделай что-нибудь, Агей, ты же доктор!

– Проклятое место, – процедил Агей, – какого мы притащились сюда, да еще с детьми?!

– Ничего не понимаю, не понимаю, – Дарья рыдала, прижимая Ригдена.

– Он не дышит, – прошептал Агей, – не дышит, ну, Ден, малыш, приходи в себя, ну же! – Агей делал все, что знал и мог, а может, даже больше. В итоге отчаявшись, он вынул и раскрыл нож, подержал его в огне и занес над сыном.

– Нет!! – закричала Дарья

– Нужен прямой массаж сердца, – автоматическим голосом ответил Агей на крик жены.

– Я отказываюсь слышать тебя, отказываюсь!!! – закричала Дарья истошно в небеса. И в этот миг на маленькую поляну, где разворачивалась большая трагедия, шагнула седовласая бабушка.

– Ну-ну, милок, нож-то спрячь! Эко все шустры, сразу за нож! Волк укусил?

– Волк, – машинально согласился Агей, – огромный белый волк.

– Белый, значит? – бабушка не казалась удивленной. – Надо покликать срочно волка, видимо, он не специально, силы много приложил…

– Я убил его, – холодно ответил Агей.

– Убил?! – теперь бабушка не казалась спокойной. – Ах ты! Неужто белый преемника нашел. Ах ты! Погодь, милый, погодь! – она порылась в кармане длинной серой кофты и достала пузырек из-под корвалола.

– Тут трава волчья, немедленно напои ребенка.

– Как? – Агей прижал к себе тело сына.

– В рот влей! – скомандовала бабка и протянула флакон Агею. Отчего-то Агей поверил, а может, цеплялся за самые шальные мысли о спасении? Он схватил пузырек, откупорил его и влил в ротик малышу.

– Ну вот и молодец, – ответила бабушка, – пойду-ка я белого схороню, великий от нас ушел все же! Княже!!! – странным образом старушка испарилась, или никто не обратил внимания. Даша, пытавшаяся забрать сына из рук Агея, вдруг ахнула, малыш открыл глазки.

– Мама, – заплакал он, а раны на его теле стали моментально затягиваться.

– Сейчас вертолет за нами прилетит, зайчик, – заплакала Даша.

– Невероятно, – покачал головой Агей, осматривая сына, и вдруг Ден зарычал на отца…

Город был золотым. Он сверкал высокими башнями, увенчанными острыми шпилями с замысловатыми флюгерами, волнистыми переливами красного-оранжевого по стенам и черепице из драгоценного металла. Сферические прозрачные крыши радужных домов огромными пузырями возвышались над головами людей. Редкие тропические растения или соцветия, не виданные ранее простым человеком, источали дивный аромат тайн непознанного чужого мира, а ветер, прохладный и ласковый, насыщал мозг кислородом, которого так не хватало в последние годы, пропитанные порохом, дымом и кровью.

На горизонте изумрудные холмы напоминали далекие детские грезы о путешествиях в горные неизведанные страны. Здесь не захочется искать Эльдорадо, здесь и есть конец пути. Конечно, мифический повелитель Шамбалы Ригден-Джапо и не обратит свой благосклонный взгляд на красоты и чудеса города, но на холмы садились огненные и белые драконы, словно материализованные шепотом тибетского монаха, произносящего молитву Творения. Драконы сказочно выгибали длинные шеи, переливчато или громоподобно кричали, словно были обычными небесными птицами, исторгали пламя, а потом прятали маленькую голову под перепончатое крыло и засыпали.

В небе оставлял белый «пушистый» след стремительный звездолет, летящий в глубины космоса с хладнокровными исследователями на борту. Чуть пониже виманы переносили пассажиров в разные концы золотого города… Звезды, частые и близкие, диамантами сияли сквозь сиреневую пелену небес, смотреть на них сил не хватало, захватывало дух, и усталый созерцатель Золотого города, впервые попавший сюда, обязательно зажмурит глаза от вечно утреннего света далеких светил.

Механически дотронувшись до плеча, на котором красовалась татуировка в виде синего дракона, Егор натянул тяжелые перчатки, сжал ладони в кулаки, проверяя целостность и крепость истрепанной кожи перчаток. Сегодня или никогда. Сегодня. У гладиатора все должно быть в идеальном состоянии, иначе ему не сразить Слугу Хозяина Золотого города. Завязав бандану так, чтобы волосы не падали на глаза, гладиатор проверил наколенники и еще раз перешнуровал высокие горные ботинки, которые он так и не решился сменить на гладиаторские сапоги. Со стороны Площади послышался призыв, а затем ликующие и взбадривающие крики зрителей. Люди увещевали Слугу сразить наконец Егора. Слуга отзывался одобрительным ревом.

Пора. Мысленно попросив выдержки и силы у Того, Кто Всех Прощает, Егор побежал через узкий тоннель, стены которого были обиты кроваво-красным бархатом, на свет, льющийся с Площади. Находящаяся на возвышении арена для главных гладиаторских боев давала возможность разглядеть прекрасный Золотой город сверху. Его величественные и неповторимые дома, космодромы и спящих на склонах драконов. По бескрайнему океану двигались, словно во сне, громады белых парусных судов. «Господи, как должно быть прекрасно Царствие Небесное, если так ослепителен этот мир», – прошептал Егор и увидел перед собой Слугу.

– Господи, храни душу мою, когда я сплю, и если даже мне не дано проснуться – все равно, храни душу мою, в руки твои вверяю ее. Господи, храни душу Его, где бы Он ни был. Даже если этим местом будет ад. – проговорив как заклинание уже в бесчисленный раз одни и те же слова, Ника закрыла глаза, потеплее укутываясь в плед. Ночь и круглая луна за окном убаюкивали, насылая сон, мир стал «смещаться», мысли – путаться, из глубины души, освободившись от дневных оков, выбралась тоска, чтобы всю ночь бередить и терзать сердце и спящий разум, а утром исчезнуть, оставив лишь мокрый след слез на подушке.