Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Дудаев мгновенно оценил опасность, исходящую со стороны Ханкалы. Понимал, как генерал и летчик: потому и спецназ, чтобы расчистить аэродром для подхода основных сил. Триста «витязей», конечно, сила, если говорить о первой стадии операции, но их совершенно недостаточно для серьезной работы в городе. Только для усиления охраны здания МВД было выделено почти пятьдесят бойцов.

Вообще-то, появление спецназа внутренних войск в Ханкале в ночь с 7 на 8 ноября, сразу же после принятия президентского указа о введении чрезвычайного положения, поначалу произвело должный эффект. Может, и не было откровенного страха, но уважение к силе, еще не ведомой в этих краях, конечно, присутствовало. Бойцы были крепкие, отлично вооруженные, необычно для начала 90-х годов экипированные. И — что самое главное — казались невозмутимыми в любой обстановке.

Вот это их спокойствие, вот эта ощущаемая в каждом жесте уверенность всегда отрезвляюще действовали и на боевиков, и на ожесточенную массовку политических митингов, и особенно на вождей толпы, пребывающих в иллюзии, что власть сама по себе свалится им в руки.

Возможно, если бы вслед за президентским указом последовало его утверждение Верховным Советом РСФСР — необходимая в те времена процедура, юридически обосновывающая жесткие меры государства, — кое-кто из мятежников, не потерявших головы, мог бы еще пойти на попятную.

Совершенно точными являются свидетельства одного из участников той высадки спецназа на аэродроме в Ханкале — Вячеслава Овчинникова — будущего генерал-полковника и главкома внутренних войск, а тогда генерал-майора: «Но Верховный Совет не собрался… 8-го и 9-го никто не собрался, 10 числа — тоже. Уже впоследствии стало известно, что никто никакой указ и не собирался утверждать… На глазах, это было хорошо заметно, менялось настроение толпы. В средствах массовой информации насаждалась мысль о «попытке задушить демократию российскими солдатами». Мы выставлялись там в роли «захватчиков, завоевателей, которые пришли повторить то, что было в 1944 году». Заработала на психоз идея национального единства, вся эта оппозиция слилась с движением, дудаевским, и все они против нас поперли…»

В обстановке силового противостояния, продолжавшегося двое суток, пока не поступил приказ возвращаться в Москву, спецназ ВВ демонстрировал хладнокровие. Чеченцы, провоцируя, стреляли солдатам под ноги, потом решились на большее. Поперек старта самолета ИЛ-76, который до этого доставил в Ханкалу подкрепление и теперь улетал обратно, выскочил самосвал КрАЗ. Он шел на высокой скорости, наперерез взлетающему самолету. ИЛ едва не вылетел с полосы, вильнув в сторону, но еще раньше остановила самосвал пулеметная очередь.

Долгие разбирательства ни к чему не привели: чеченцы и слышать не хотели о том, что виноват водитель самосвала, который подверг опасности жизни военных летчиков и пассажиров самолета. Среди спецназовцев они мстительно разыскивали смельчака, предотвратившего катастрофу. Конечно, они не без основания полагали, что попасть в движущийся на большой скорости автомобиль мог только очень квалифицированный стрелок, но поиски не дали результатов: все оружие у бойцов «Витязя» было вычищено. Но удивляться в данном случае следует не сноровке отважного стрелка, а тому, что спецназ ВВ, действуя, как и полагается, по приказу своего командования, здесь, в Ханкале, стал заложником политического безволия тех российский политиков. У них было достаточно власти, чтобы мановением руки послать в Чечню передовой отряд, но, как это часто бывает, не хватило духу продумать все остальное.

И сегодня твердо убежден в одном: это был чистой воды экспромт, придуманный на скорую руку. Во всяком случае по глубине замысла он мало чем отличался от уже слышанных ранее обещаний немедленно «поднять штурмовики»…

«Витязей» отозвали в Москву, и эта политическая победа Дудаева, поначалу казавшаяся небольшой тактической уступкой, предрешила судьбу воинских частей в Чечне. Это был форменный разгром, если называть вещи своими именами. И остается только удивляться мужеству тех солдат и офицеров России, которые теперь были брошены в Чечне на произвол судьбы, но не утратили при этом присутствия духа.

506-й, полк внутренних войск, дислоцированный в Грозном, все это время также находился в кольце чеченских боевиков. Цель таких блокад, в которых оказались все без исключения воинские части в Чечне, независимо от их ведомственной принадлежности, была одна: не допустить вывоза оружия и вывода техники из частей и складов. Угадывался замысел Дудаева — захватить все и уже с этих позиций торговаться с центром.

Понимая, что офицеры — в большинстве своем это люди долга — вряд ли будут сдавать свои автоматы, танки и артиллерийские орудия подобру-поздорову, чеченцы загодя начинали давить их психологически. Время от времени «гвардейцы» пробовали на прочность наших военнослужащих, подгоняя к воротам частей топливозаправщики. Грозили: «Зальем бензином и подожжем!»

Так же они поступали у здания МВД, когда пытались изгнать батальон Демиденко. Этот же прием, не мудрствуя, применили и у ворот полка, командир которого, подполковник Михаил Шепилов, докладывал мне обо всех шевелениях чеченцев вблизи своей части. На этот раз к воротам подошли пожарные машины, в цистерны которых, если верить нападавшим, был закачан бензин. Так и стояли, часов шесть действуя на нервы. Наши верили и не верили, однако своих боевых позиций не покидали.

Между полком и Дудаевым непрерывно курсировал помощник чеченского президента Абу Арсунукаев.

Позднее Шепилов доложил: «Я поговорил с Дудаевым. Обстановка была разряжена…» Но чувствовалось, что командир полка изрядно нервничает, поскольку не может доверять обещаниям чеченских представителей. Сегодня у них одно на уме, завтра — другое. Обстановка в последние дни уже не раз накалялась до такой степени, что, по свидетельству Демиденко, даже мой заместитель генерал Косолапов, находившийся на территории полка в то время, когда дудаевцы решились на силовой штурм отдельного батальона, уже поднимал полк «в ружье» и грозился по телефону неведомому чеченскому собеседнику: «Я сейчас возьму автомат, попрощаюсь с родственниками, и вы увидите, как умирают русские генералы…».

По реакции Шепилова я понял, что он готов последовать примеру Косолапова, и только чудом и выдержкой командира можно объяснить, что в полку до сих пор не грянуло форменное побоище.

Чтобы избежать кровопролития, днем 29 ноября 1991 года я отправил Дудаеву телеграмму следующего содержания: «г. Грозный, президенту республики Дудаеву. Сложившаяся обстановка вокруг в/ч 3394 (506-й полк. — Авт.) в Грозном в дальнейшем терпимой быть не может из-за блокирования военного городка и угрозы здоровью и жизни членов семей военнослужащих. Вами был предъявлен ультиматум о призыве граждан чеченской национальности, требуя в противном случае вывода части за пределы республики без техники, оружия и боеприпасов. Вы, как человек военный, прекрасно знаете, что подобные ультиматумы предъявляются противозаконно. Эта часть выполняет задачи по охране и конвоированию осужденных, обеспечению работы судебно-следственных органов. Военнослужащие части не являются военнопленными, и мы с вами не находимся в состоянии войны, а тем более с чеченским народом. Вы знаете, что без решения президента и правительства России мы не можем покинуть пункт дислокации. В сложившейся ситуации призыв местного населения является нецелесообразным из-за враждебного отношения к военнослужащим части. Если вы, как президент, считаете пребывание части дальше невозможным, то установленным порядком решайте этот вопрос с правительством России. Но даже в случае вывода — выходить мы должны с вооружением и техникой, передав занимаемые объекты местной власти. Ставлю вас в известность, что личный состав части ни на кого не собирается нападать, но имеет уставное право и приказ на оборону войсковых объектов и военного городка вплоть до применения оружия. Хочу вам напомнить, что в зоне огневого поражения находятся прилегающие жилые дома, хранилище сильнодействующих ядовитых веществ (аммиак, хлор и другие) в количестве 2,5 тысяч тонн и нефтепродукты. Вы должны оценить ситуацию и помнить, что даже несколько выстрелов солдат при обороне городка могут привести к непредсказуемым последствиям. В случае продолжения нагнетания обстановки вокруг войсковой части 3394 я вынужден буду обнародовать все обстоятельства в СМИ. Надеюсь на понимание вами этого вопроса и его решение путем переговоров с соответствующим руководством.