Зачарованная - Люсинда Эдмондз

Кристофер сидел в своем кабинете за новеньким белым роялем, который недавно подарила ему Иветта в день рождения. Он медленно, осторожно опустил пальцы на клавиши, с наслаждением чувствуя, как прекрасно инструмент отзывается на малейшее прикосновение.

Но настроение у него было скверное. Может быть, потому, что недавно ему перевалило за сорок. Это именно тот возраст, когда, по мнению людей, пора оглянуться на прожитые годы, подвести некоторые итоги и сделать надлежащие выводы.

Он чувствовал, что в свои сорок три года не добился и сотой доли того, о чем мечтал и на что надеялся в молодости. Когда-то он собирался написать большую симфонию или балет, но ничего из этого не получилось. Самое большое, что ему удалось, это стать музыкантом в хорошем оркестре. Хотя, строго говоря, если бы не его жена… Во многом благодаря ей он получил эту работу.

Несомненно, они с Иветтой счастливы. Ему с ней так же хорошо, как в свое время с Антонией, пока… Кристофер резко встал, отгоняя воспоминания. Не стоит об этом думать! Это давно запрятано, похоронено на самом дне души, и он не хочет возвращения старых страданий. Пусть прошлое останется прошлым.

Засунув руки в карманы, Кристофер подошел к окну и стал смотреть на улицу. Он не должен жаловаться на судьбу. У него красивая жена, замечательный уютный дом и, наконец, после стольких лет, никаких финансовых затруднений.

Однако, с другой стороны, ему ничего не удалось добиться самому. Он сам ничего не создал, здесь ему ничего не принадлежит. И хотя друзья Иветты относятся к нему с величайшим уважением, он хотел бы его заслужить и оправдать.

Когда-то в молодости у него был талант. Сохранилась ли хоть крупица его после стольких долгих лет!

Кристофер унесся мыслями в те дни, когда они с Томом, отцом Себастиана, учились в музыкальном училище и думали, что весь мир создан только для них.

Он вновь прикоснулся к клавишам и взял несколько аккордов. Полилась медленная плавная мелодия, которую он так хорошо помнил. Ее партитура давно хранилась у него среди старых нот. Сейчас ему внезапно захотелось сыграть ее. Кристофер подошел к книжному шкафу, на полках которого лежали коробки с записями, кассеты и папки, и стал листать старые страницы нотной бумаги. Ему пришлось перерыть практически все содержимое шкафа. Когда он уже собирался прекратить поиски, большой конверт внезапно выпал из старого альбома.

Кристофер достал пожелтевшие листы, но в этот момент крохотный листочек упал на пол. Он наклонился, чтобы поднять его. Это было старое письмо, и Кристофер сразу узнал его. Он даже застонал, настолько острыми и болезненными были нахлынувшие воспоминания, затем торопливо сунул письмо в конверт.

Подойдя к роялю, Кристофер поставил ноты на пюпитр и стал играть…

Через час он бережно сложил ноты и уставился в пространство.

– О, дорогой, превосходно! Ты это недавно написал?

Кристофер чуть не подпрыгнул от неожиданности и оглянулся. В дверях стояла Иветта. Он покачал головой.

– Нет, это я нашел среди старых бумаг.

– Ну, ну… Я стою уже полчаса, мне так и хочется танцевать под эту музыку.

– Спасибо, дорогая, но…

– У тебя есть еще?

– Да, целая симфония.

Иветта направилась к нему и, оживленно жестикулируя красивыми руками, заговорила:

– Тогда сыграй мне все остальное.

Кристофер вздохнул.

– Иветта, это очень приятно, но…

– Никаких «но»! – прервала она. – Ты все время принижаешь свой талант, однако на этот раз я этого не допущу. Пожалуйста, дорогой, сыграй все остальное.

Он понимал, что сейчас настал момент, когда нужно сказать жене правду, но так приятно было видеть неподдельное восхищение в ее глазах, что Кристофер не нашел в себе сил признаться. В конце концов, кто от этого пострадает?

Он кивнул:

– Хорошо.

Иветта села в кресло и закрыла глаза.

– Я готова.

И Кристофер заиграл.

Через неделю Иветта вбежала в кабинет Кристофера.

– Дорогой, у меня замечательные новости!

Он не мог сдержать улыбки, видя детский восторг жены.

– Успокойся, милая, и расскажи.

– Обещай, что не будешь на меня сердиться?

– Ну, посмотрим.

– Нет, ты сначала поклянись. Я это сделала для тебя.

– Ну, ладно, Иветта, прошу тебя, рассказывай.

– Ты помнишь, что мне безумно понравилась музыка, которую ты играл на прошлой неделе?

– Помню.

– Я же знала, что ты бы все равно не стал с этим ничего делать, поэтому в прошлый понедельник сама взяла партитуру на репетицию. После репетиции я попросила Антона послушать твою симфонию. Не думай, пожалуйста, я даже не говорила, кто композитор.

У Кристофера сжалось сердце, он тяжело опустился на стул, а Иветта, не замечая его реакции, захлебываясь от восторга, продолжала:

– Итак, Антон прослушал десять минут, потом стал бегать по комнате и просить пианиста сыграть еще. Послушав, он спросил меня, можно ли взять партитуру с собой. Я разрешила взять фотокопии. Он спросил меня, кто автор. Я промолчала. А сегодня Антон сказал, что прослушал симфонию целиком и хочет использовать эту музыку для своего нового балета. Дорогой, разве это не замечательно! Только подумай, ты все эти годы ничего с ней не делал, а теперь, оказывается, что у тебя будет премьера, да еще в Королевском Оперном.

– Иветта, ты сказала, что это моя работа?

– Да. Я не могла больше хранить этот секрет. Ты ведь не против, дорогой, да?

Кристофер смущенно потер лоб.

– Нет, я… Послушай, Иветта, дело в том, что…

– Ты талантливый композитор, слишком скромный во вред себе. Я этого больше терпеть не намерена. Хватит зарывать талант в землю.

Иветта обняла его и нежно поцеловала в макушку.

– Вот, теперь все, кто удивлялся, что я вышла замуж за тебя, увидят, почему я это сделала. Я так горжусь тобой. Приглашаю тебя на праздничный обед. Куда пойдем?

Кристофер слабо покачал головой.

– Решай сама, дорогая.

– Позвоню куда-нибудь и закажу столик.

Помахав рукой, она направилась к двери, но он окликнул ее:

– Дорогая…

Иветта остановилась в дверном проеме.

– Да?

Кристофер увидел, каким счастьем и гордостью светятся ее глаза. И снова промолчал, силы оставили его.

– Нет, ничего. Спасибо тебе.

Она послала ему воздушный поцелуй и, улыбаясь, вышла из комнаты.

Он тяжело вздохнул и опустил голову на руки. У него больше не будет шанса сказать ей правду. Он должен был признаться, но оказался слаб.

С другой стороны, разве не ему принадлежит эта партитура? Чрезвычайно сомнительно, чтобы кто-то сумел доказать обратное.