Зачарованная - Люсинда Эдмондз

Себастиан покачал головой.

– Нет. Она хорошо известна, но в другой области искусства. Ее зовут Мадлен Винсент. Она была балериной в труппе Королевского Национального балета в Ковент Гарден.

– Значит, она член «Эквити»[5], у нее есть опыт работы на сцене?

– О, да!

– А почему она больше не танцует?

Себастиан пытался тщательно подбирать слова. Собственно говоря, большой проблемы нет, раз выход альбома – дело решенное. А если до премьеры мюзикла пройдет целый год, то можно уверенно сказать, что она успеет восстановить свое здоровье.

– С ней произошел несчастный случай, и травма положила конец ее танцевальной карьере. Так бывает часто, что маленькая проблема становится большой преградой для танцоров.

– Ну, это бывает. Если только она не калека, мы сделаем с ней то, что Ллойд Веббер и Райс сделали с Элейн Пейдж. До того, как Пейдж сыграла Еву Перон в «Эвите», ее тоже никто не знал. После Рождества я попрошу тебя познакомить меня с этой… Мадлен Винсент. Она симпатичная?

– Очень. По крайней мере, я так считаю.

– Ага, вот даже как? – Джаспер подмигнул, и Себастиан почувствовал, что краснеет.

– Да, если быть правдивым, я и писал партию главной героини Тины, имея в виду голос мисс Винсент.

– Ну, ну. У каждого композитора должна быть своя муза. Она его вдохновляет, – ухмыльнувшись, резюмировал Джаспер и, посерьезнев, сказал:

– Ладно, теперь поговорим о деле.

Себастиан вел автомобиль по ночной дороге, как всегда в пятницу загруженной транспортом. Из колонок автомагнитолы лилась музыка «Очарованной», и он снова и снова ставил кассету, чувствуя удивительную радость после беседы с Конрадом. Причина его восторженного состояния заключалась не только в том, что мюзикл, который он написал, принят к постановке, но и в том, что сегодня он, наконец, возвращается домой с прекрасным подарком для женщины, которую любит. Сегодня он может предложить ей не только собственную работу, но и будущее, такое же блистательное, как и то, от которого ей пришлось отказаться.

Себастиан затормозил возле местного магазинчика и купил бутылку шампанского.

Ему пришло в голову, что сегодня как раз подходящий вечер, чтобы сказать все.

Мадди сидела в кресле в гостиной и читала книгу, когда Себастиан вернулся домой.

– Привет, дорогая. Все в порядке.

Девушка заметила его блестящие радостные глаза и вздохнула с облегчением. Она догадалась, что новости хорошие.

– Да, кстати, Бетти привезла меня из больницы. Она уехала всего минут десять назад. Ну, рассказывай, – нетерпеливо потребовала Мадди. – Я ни о чем больше думать не могу. Понравилась Джасперу запись?

– Понравилась! Еще бы! Он просто обалдел.

Быстрым движением Себастиан подхватил девушку на руки и закружился по комнате. Затем остановился, поцеловал ее и ликующе провозгласил:

– Но моя музыка – не единственное, детка, что ему понравилось.

Он усадил Мадди на диван и опустился перед ней на колени.

– Джаспер Конрад хочет, чтобы ты исполняла роль Тины.

– Я?! О… Себастиан, – на мгновение Мадди забыла о металлическом устройстве, находящемся всего в полуметре от нее, и поверила, что все это может сбыться. Затем ее лицо помрачнело.

– А ты сказал ему о моих проблемах?

Себастиан кивнул.

– Да, я сказал, что ты получила травму во время репетиции.

– Нет, ты сказал, что я передвигаюсь в инвалидном кресле? – настаивала Мадди.

– Нет, не сказал. Но он и не собирается встречаться с тобой до Рождества, а твой врач говорит, что к тому времени ты уже сможешь ходить с палочкой. А мюзикл вообще пойдет в Вест Энде только через год. У нас еще есть уйма времени. Дорогая моя, разве это не здорово?

– Ты так думаешь? – с сомнением покачала головой Мадди, и Себастиан, увидев отчаяние в ее глазах, с жаром добавил:

– Мадди, девочка моя, я понимаю, что это очень непросто, но с моей помощью ты справишься.

– Ты так думаешь? – снова переспросила она.

Себастиан пожал плечами и склонился к ней.

– Да, я так думаю. – Он встал. – Выпьем шампанского. Сегодня у нас есть повод для праздника.

Мадди смотрела прямо перед собой, и ее мысли были в полном смятении.

– Ты опять сомневаешься, – укоризненно сказал Себастиан, вернувшись с бокалами. – Я по глазам вижу.

Мадди улыбнулась, ведь в конце концов нечестно портить ему день триумфа.

– Извини, – сказала она, взяв бокал с шампанским.

– Ах, да! – внезапно сказал он, не обратив внимания на ее извинения. – Есть еще одна вещь, которую я хочу тебе сказать, вернее, попросить.

– Что такое?

– Ну… я думаю, захочешь ли ты прогуляться со мной в ближайшее время.

– Куда? – девушка изумленно взглянула на него.

– Недалеко, к ближайшей церкви, – Себастиан улыбнулся.

Мадди еще больше растерялась, и тогда он опустился рядом с ней на диван.

– Какая ты недогадливая, Мадди. Я спрашиваю тебя: хочешь быть моей женой?

– О, Господи! – выдохнула она.

– Очаровательно! Это все, что ты мне скажешь?

Мадди улыбнулась.

– Извини. Но для одного дня слишком много.

– И все же?

Девушка молча смотрела на Себастиана.

– Ну, пожалуйста, Мадди! Ты пугаешь меня, скажи хоть что-нибудь!

– Если ты уверен, что я смогу ходить, то в тот день, когда мне удастся без чьей-либо помощи пройти по комнате, вот по этой самой комнате, я скажу тебе «да» и соглашусь выйти за тебя замуж, – отчетливо сказала она.

– Мое предложение послужит для тебя дополнительным стимулом, да?

– Да.

Себастиан поцеловал ее в губы.

– Ладно, договорились. Только ты должна знать, что я буду отвозить тебя на лечебную физкультуру рано утром и забирать поздним вечером, ясно?

– Могу себе представить, – простонала Мадди. – У тебя замашки римского рабовладельца.

– А как ты думала? – хмыкнул Себастиан. – У меня двойной интерес.

Глава 57

Кристофер сидел в своем кабинете за новеньким белым роялем, который недавно подарила ему Иветта в день рождения. Он медленно, осторожно опустил пальцы на клавиши, с наслаждением чувствуя, как прекрасно инструмент отзывается на малейшее прикосновение.

Но настроение у него было скверное. Может быть, потому, что недавно ему перевалило за сорок. Это именно тот возраст, когда, по мнению людей, пора оглянуться на прожитые годы, подвести некоторые итоги и сделать надлежащие выводы.

Он чувствовал, что в свои сорок три года не добился и сотой доли того, о чем мечтал и на что надеялся в молодости. Когда-то он собирался написать большую симфонию или балет, но ничего из этого не получилось. Самое большое, что ему удалось, это стать музыкантом в хорошем оркестре. Хотя, строго говоря, если бы не его жена… Во многом благодаря ей он получил эту работу.